Марк, кажется, удивился.

– Это же недалеко от Линкольн-парка.

– Поздравляю, у тебя обширные познания в географии Чикаго.

– О, это еще что! А вот на прошлой неделе я побывал в зоопарке. Могу поделиться кое-какими познаниями и в этой области.

– Неужели тебе потребовалось общение с другими животными – О'Лери уже не хватает? И не стоит иронизировать по поводу того, где я живу, – кстати, это недалеко от «Трайэд» и на работу можно ходить пешком.

– Это соседство еще туда-сюда, но рядом Лейкшорская тюрьма и металлоперерабатывающий завод. Вот здорово!

– Каждому свое. Меня мое местожительство вполне устраивает.

– Но как согласилась с этим твоя матушка!

– Ты прав – она бы не согласилась.

Квартира ее в обычном многоэтажном доме, в окружении таких же ничем не примечательных зданий. Сюзанну волновало, что они проедут мимо, а не впечатление, какое произведет ее жилище.

– Остановись вон там, напротив детской площадки. Мотор глушить не надо – дойду сама.

– Но мы не в твоей машине, – заметил Марк, – и я до конца хочу воспользоваться своим правом провожающего.

Какой невозможный человек! Она напомнила ему об условии:

– Я тебя не приглашала.

– А разве я напрашиваюсь? – вкрадчиво произнес Марк и продолжал мягким, обволакивающим голосом: – Уже поздно, ты устала. Мне долго ехать. Кофе пить в такой час просто вредно… Мне извиниться за сегодняшний вечер?

Сюзанна молчала: теперь уже все равно ничего не исправишь. Он открыл перед ней дверь, встал рядом, но не делал ни малейшей попытки зайти внутрь.

– Спокойной ночи, Сюзанна. А вот у меня вряд ли сегодня получится спокойная ночь.

– Перестань, не вижу причин, которые помешают тебе спать как младенцу. С картинами все более или менее определилось…

Марк отпустил дверь и прижал ее обеими руками к стене.

– Что ты хочешь сказать? Что коллекция скоро будет в музее?

«…каждый раз, как Сюзанна переспит со мной». Сюзанна почувствовала, что кровь бросилась ей в лицо; колени непроизвольно подгибаются, ее начинает колотить мелкая дрожь…

– Конечно, я собиралась сказать другое. После твоего заявления сегодня все, кто бы они ни были, в том числе Пирс, отстанут от тебя: ты ясно дал понять, что распорядишься коллекцией, как сочтешь нужным.

– Ну, ему пришлось не по вкусу то, что он услышал. Я сделал предложение, мое право ставить условия и что…

– Я не желаю быть залогом никакой сделки. Ты не в шестнадцатом веке, и прекратим этот разговор!

Он казался, как никогда, серьезным.

– Это означает, что тебе нечего сказать?

– Ты в своем уме? Твое предложение просто абсурдно!

– Тебе все равно никуда не деться. Делай свой выбор.

Голос его не дрогнул, ни капельки не изменился. Своим спокойствием он взвинчивал ей нервы до предела, – невозможно понять, что он действительно чувствует.

– Либо «Диаборн» получает коллекцию картин, либо нет, – стоял на своем Марк. – Мне, конечно, было бы приятнее расстаться с ней, – в любом случае это интересное состязание. Естественно, я пытаюсь подтолкнуть тебя к правильному решению. – И в подтверждение своих слов он привлек ее к себе.

Прикосновение его так нежно – она с легкостью может его оттолкнуть. Но нельзя дать ему понять, что она боится его поцелуев, боится потерять контроль над собой.

На его предложение у нее один ответ – спокойный, расчетливый поцелуй; от него получаешь известное удовольствие, но он ничего не значит. Марку нет места в ее жизни! Да уж, восемь лет назад он целовался куда более страстно, – видно, на большее его уже не тянет.

Но она ошиблась: может быть, поначалу поцелуй действительно ничего не значил. На улице прохладно, и первое прикосновение губ оказалось холодным. Он покрывал поцелуями ее лицо, глаза, щеки, шею, возвращаясь снова к губам. По телу разливалось тепло; где-то глубоко внутри зарождалась сладкая боль, от которой плавились кости… Сюзанна и не заметила, как сама впилась пальцами в его плечи, притягивая его ближе, на секунду отдавшись водовороту чувств, хотя сначала клялась себе быть сдержанной.

Что он там сказал, когда она приглашала его в музей? Что это будет пытка, равносильная равномерному поджариванию на огне… Но пытка обрушилась не на него, а на нее; для него это игра, спорт. И он выиграет, если ему удастся лишить ее равновесия, а потом оставит одну. В этом он не изменился, и этого нельзя допустить. «Прекрати!» – приказала она себе и от этой отрезвляющей мысли вся замерла, как ледяное изваяние.

– О чем-то задумалась… – Марк мгновенно почувствовал в ней перемену.

Голос его вдруг стал низким, почти грубым, или, возможно… Вдруг он и голос изменил – пусть она думает, что неотразима для него, что он сгорает от страсти. Нет, не обведет он ее вокруг пальца.

Марк сделал соответствующий вывод: после того как она закрылась, ему ничего не оставалось, как просто уйти; легко вздохнув, он одобрительно потрепал ее по плечу и как ни в чем не бывало ушел – как она и ожидала. «Кадиллак» развернулся и уехал.

Сюзанна еще некоторое время стояла у двери; очнулась от холода. Вошла в квартиру, не включая света, села в глубокое кресло, накинула на себя плед – ее била дрожь от пережитого нервного напряжения.

Сюзанна не удивилась, когда на следующее утро ей никто не позвонил. Не могла только понять, радует ее эта тишина или нет.

Конечно, никто из администрации не поверил в то безобразие, которое устроил Марк. Но что оно их позабавило – несомненно. Или все так смущены, что предпочитают делать вид, будто ничего не произошло.

Даже Марк не звонит… Не то чтобы она так уж ждала его звонка, – между ними ничего не изменилось. Это раньше она верила, что поцелуй способен изменить жизнь. Что ж, посмотрим, чем все кончится. Она-то согласна ждать хоть всю жизнь. А вот у Марка вряд ли хватит времени.

Так или иначе, Сюзанна провела спокойный день в офисе, наконец-то приступив к проекту, который откладывала всю прошлую неделю. На обычную встречу с подругами к Флэнагану явилась первой.

Сидела и потягивала тоник, когда Кит и Элисон заняли свои места.

– Боже мой, это же Сюзанна Миллер! Прошла неделя, и ничего не изменилось: она снова здесь, с нами. Я уж стала сомневаться, что такое вообще возможно.

– Однако она пьет тоник – не очень хороший признак, – вставила Элисон.

– Знаешь, Кит, – может, ты обращала внимание, – когда Сюзанна отказывается от стаканчика вина, это значит, ей хочется выпить графин мартини.

– Ну да, – согласно кивнула Кит, – кажется, она придерживается правила: если хочешь напиться – лучше все же не надо.

– Перестаньте, – прервала их диалог Сюзанна. – Неделя выдалась не из легких.

– Проект музея? – Кит сделала глоток шардоне из бокала, который только что поставили перед ней. – Тебе легче, чем мне. Я не смогу отличить Эль Греко от Ван Гога.

– Проще простого, – пояснила Элисон. – Эль Греко никогда не рисовал цветов.

– Непременно позвоню тебе, Эли, если мне потребуется консультация, – пробормотала Сюзанна.

– Буду рада помочь. Получила ты мое сообщение насчет «Юнивёрсл динамикс»?

– Да, Эли, – вздохнула Сюзанна, – знаю, ты не упустишь случая подбросить мне нового клиента. Но если честно, у меня сейчас столько работы – просвета не предвидится до начала сентября. Возьми это на себя, позже сочтемся.

– Отказываешься от «Юнивёрсл динамикс»? – Кит положила ей ладошку на лоб. – Жара вроде бы нет, но…

– Знаю, был бы их проект из того разряда, чтобы принести «Трайэд» мировую известность, первая взялась бы за дело, просто сейчас у меня нет времени. Не хочу затягивать работу, нарушать сроки или делать ее плохо.

– Лучше все же заняться этим тебе, – поддержала подругу Кит.

– Премного благодарна, Кит. Бери все в свои руки; если надо, помогу советом. Ну а сама возьмусь за дело – боюсь, сойду с ума. В голове и так сплошная каша.

– Сюзанна, как это на тебя похоже, – покачала головой Эли.