– Мардж. Посмотрите на меня. Мардж. Не хотели поговорить две недели назад, но сейчас я вынуждена настоять. Вы не урод или монстр, никогда им не были и теперь уже точно не станете. Вы красивая женщина, но главное, желанная женщина. Самая желанная женщина на этой долбаной Земле.

Мардж посмотрела на неё с изумлением – непонятно, что больше потрясало, суть сказанного или грубое слово, прозвучавшее из уст всегда корректного доктора.

– Не утешайте, Карен, я ценю вашу доброту, но на меня только что плюнули, плюнули, понимаете?

– Вы ведь уже не девочка, дорогая. Посмотрите сюда, это сперма, узнаёте? – Она сунула ей под нос бумажку.

– Чего-о-о?

– Дорогая, кто-то мастурбировал под окном, пока вы тут разгуливали полуголой. Кто-то дрочил, глядя на роскошное тело, последнее настоящее женское тело на Земле. И, если уж хотите знать, думая о вас, этим занимаются миллионы мужчин.

– Вы рехнулись? Что за чудовищные сексуальные фантазии? Это после нашего разговора вы так завелись?! – Мардж в ужасе попыталась отодвинуться и плотнее завернулась в покрывало.

«А если она на меня полезет?!»

– Успокойтесь, пожалуйста. Вы когда-нибудь испытывали недостаток в любовниках?

– Ещё чего!

– Вот именно, на пухленьких женщин был спрос во все времена. А теперь их нет, вдумайтесь, на Земле нет ни одной женщины с нормальной задницей. Кроме вас. Отчаянные вшивают имплантаты, а потом не могут нормально сидеть! Мужчины будто обезумели, им подавай то, чего на свете больше не существует!

– Не врите! В «Макдоналдсе» я видела в глазах людей только брезгливость и страх! – Незаметно для себя обе перешли на крик.

– Конечно, вы слишком закомплексованы, чтобы заметить ещё что-то! Каких-нибудь ревнивых бабёнок, возможно, и перекосило. Да и мало ли дур, которые до безумия рады сжирать свинячьи порции и не толстеть. Но мужчины-то хотят другого. В тот раз вас разве что всеобщий шок спас. Знаете, сколько сейчас стоит новая фотография Марджори Касас? А знаете, сколько они согласны заплатить за возможность вас увидеть? Это тело, – Карен бесцеремонно ткнула её в бок, распаляясь ещё сильней, – национальное достояние, и уже есть люди (а со временем их будет всё больше и больше), которые готовы умереть – слышите, Мардж? – сдохнуть они готовы, – если только перед смертью смогут вам засадить!

Мардж не выдержала, перегнулась через подлокотник, и её вырвало тушеной брокколи и красным вином.

Второе потерянное письмо

Здравствуйте, Марджори.

Это Хьюго, лесник, помните? Отправляя первое письмо, я надеялся на ответ и долго потом размышлял, почему же его нет. В том, что вы вежливо отвечаете поклонникам, я не сомневался. Может, вас насторожило несоответствие стиля – ведь я и не подумал сообщить, что до того, как сбежать в лес, был славистом и писал толстые исследования, которые никто не читал.

Потом началась вся эта заваруха, и, поверьте, я никогда не забывал о вас, такой беззащитной среди взбесившихся толп. Пытался узнать ваш домашний адрес, но не смог. Очень боялся, что вы погибли в Первые сутки.

А потом, потом вас стало очень легко найти – фотографии теперь везде. Не знаю, могу ли я помочь и нужна ли помощь. Есть маленький шанс, что вы, естественная, как цветок, сумеете приспособиться и научитесь получать удовольствие от происходящего. Кто знает? Надеюсь, мои страхи не подтвердятся.

Но если всё так, как я думаю… Марджори, умоляю, поверьте: я не маньяк и не лгун. Если вдруг понадобятся убежище и защита, я помогу. Прилагаю все мои адреса и телефоны, пусть будут у вас на всякий случай.

С уважением, Хьюго.

Глава 4

Снилось, что она бродит по кондитерской фабрике, где нет ни одного человека, но машины продолжают работать, густой коричневый шоколад льётся по желобам, смешиваясь со сливками, ванильная пастила плывёт по конвейеру, а чаны с горячей карамелью источают плотный сладкий запах. От запаха и проснулась. У кровати стоял огромный букет белых лилий, среди стеблей виднелся кусочек картона.

«Ещё раз извините, Мардж. С Днём рождения, будьте счастливы».

Вчера Карен сумела взять себя в руки только после того, как Мардж стало совсем плохо. Профессионализм возобладал, она спохватилась, принесла воды, кинулась вытирать пол, не переставая приговаривать: «Простите меня, простите». Опомнившись, Мардж потребовала объяснений:

– Карен, я не дура, у вас что-то личное ко мне. На истеричку вы не похожи, значит, затаили зуб. Говорите, или нам придётся расстаться. Я не готова жить со скрытым врагом под одной крышей.

Правда оказалась простой и немного жалкой, как это обычно и бывает с чужими секретами.

В молодости Карен считала себя лишь немного полноватой, но с возрастом заметно отяжелела, поэтому обрадовалась возможности вернуть хорошую фигуру. Они с мужем вошли в пирамидку в числе первых, а через месяц Роберт переспал с какой-то безобразной жирной бабищей. Когда и та утратила свои килограммы, связался со следующей, потом сорвался с цепи и начал гоняться по всей Америки за исчезающими толстухами, безуспешно стараясь уговорить хоть одну не проходить Изменение. Последнюю даже попытался запереть, но фокус с водой лишил его потенциальной секс-рабыни.

– Видит бог, я не знала, что он так помешан на этом. Когда после сорока стала набирать вес и встревожилась, Роберт совершенно спокойно наблюдал мои попытки похудеть. Как потом сказал, просто был уверен, что ничего не выйдет. От пирамидки не отговаривал, не представлял масштаба бедствия. Думал, сброшу пару дюймов, но чтобы отощать до такой степени… Мы оба не чувствовали беды, раньше он никогда не был сексуально озабоченным. Кто бы мог подумать, что в пятидесятилетнем мужчине таятся бесы!

– Видимо, внезапно понял, что именно потерял. Как воздуха лишиться – мы же не думаем о нём, пока всё в порядке. Но я никак не могла предположить, что это для кого-то так важно.

– Мужчины! – прошипела Карен с непередаваемой интонацией, вложив в неё всю брезгливость, которую довелось почувствовать за последнее время.

Поначалу она пыталась бороться: накачивала мышцы, чтобы обрести хоть какие-то формы, интересовалась хирургической коррекцией – силикон в груди давно стал обычным делом, но как насчёт ягодиц? Оказалось, их наращивают довольно успешно, вот только слишком много всяких «но»: имплантаты не должны быть большими, изменённые организмы отвергают их гораздо активнее, да и по большому счёту проку мало: сухое жесткое тело даже с небольшими подушечками это «не то». Роберт не смог примириться с произошедшим, сбежал и некоторое время куролесил по стране, а Карен наблюдала за его перемещениями по новостям – потеря очередной подружки всегда сопровождалась шумной публичной истерикой. Финальное приключение с похищением закончилось тюрьмой. Карен не хотела иметь с ним ничего общего, но желание вернуть тело осталось.

Когда в госпиталь привезли Мардж, она подумала, что Господь услышал её молитвы. А вдруг Изменение обратимо? Когда дело прояснилось, Карен была разочарована, но надежды не потеряла, поэтому решила всеми правдами и неправдами остаться при Мардж. Намекнула толстухе, что та нуждается в союзнике, предоставила убедительные аргументы начальству – да и врать почти не пришлось. Карен признавала, что в её стремлении держаться рядом просматривалось нечто маниакальное, но уверила Мардж в отсутствии злого умысла:

– Что толку вредить? На вас и так обрушилось немыслимое испытание. Наоборот, Мардж, хочу помочь – я видела глаза своего мужа и других, таких же… У меня никого нет, ни детей, ни семьи, позвольте остаться и поберечь вас.

Мардж подозревала, что дело нечисто, но особого выбора не было. Требовать у правительства другую компаньонку опасно – теперь не угадаешь, что могут испытывать к ней женщины, вероятны и зависть, и ненависть, есть риск нарваться на психопатку похлеще Карен. Остаться одной – среди военных? после вчерашнего? ха! Довольно безобразный способ самоубийства, хотя и крайне пикантный.

Поэтому Мардж только для виду попросила у Карен времени на размышление, а для себя уже всё решила, из многих зол выбрав знакомое.