Одобрительный шум толпы утих, когда Мудрец достиг богато украшенных ворот, где его уже ждал архиепископ Люкин, облаченный в самую торжественную из своих риз. Казалось, архиепископа совершенно не смущает его роль в свершающейся церемонии, хотя время от времени он пристально вглядывался в лица прихожан, словно искал кого-то. Позади Люкина, прямо за воротами, мраморные статуи святых выстроились в ряд на хорах, словно судьи, молчаливо оценивающие облаченного в белое претендента, стоящего перед ними.

Люкин в соответствии с ритуалом опустил свой епископский посох, преграждая Мудрецу путь.

— Кто пришел в это освященное место, чтобы потребовать корону Кайта и стать его полноправным правителем?

— Я, — отвечал Брандегарт, голос прогремел словно бронзовый колокол, отразившись от сводчатого потолка.

Снова раздались редкие аплодисменты. Губы Мудреца удовлетворенно скривились при звуках искреннего проявления одобрения.

— По какому праву ты оспариваешь этот титул?

— По праву владения даром, которым наделил меня Господь, сделав первым из своих слуг.

Ответ не соответствовал традиционному «по праву наследования», однако Люкин помедлил всего мгновение, прежде чем поднять посох.

— Тогда проследуй к алтарю, где будешь помазан и коронован в соответствии с твоим правом.

Атайе показалось, что в тоне архиепископа прозвучало нечто зловещее.

Люкин отворил богато украшенные ворота в хоры, но прежде чем Мудрец проследовал мимо бронзовых завитков, по толпе прошел шорох, словно порыв ветра смял пшеницу. Один за другим ведьмины огни погасли.

— Боюсь, я вынужден прервать церемонию.

Мудрец резко обернулся, мелькнули белые шелка. В центре прохода за нефом возникли Дарэк и Джейрен, бдительно охраняющий короля. Дарэк был одет в скромную тунику и головной убор в темно-красных тонах дома Трелэйнов, отделанные золотом. Неслучайный выбор цветов своей сдержанной элегантностью производил еще большее впечатление рядом с дорогими одеждами Мудреца. Дарэк встретил взгляд своего врага с холодным самообладанием, Атайя еще никогда не видела, чтобы брат держался так по-королевски.

— Ваше величество! — воскликнул Люкин, потрясенный так, словно сам Господь соизволил почтить своим присутствием празднество.

Посох выскользнул из обессилевших рук и, звякнув по бронзе, упал на пол.

Возмущенный тем, что Люкин продал душу, согласившись участвовать в этой пародии на коронацию, Дарэк совершенно проигнорировал слова непокорного архиепископа. Вместо этого король впился взглядом в темно-зеленые глаза Мудреца, словно собирался атаковать внезапно выскочившего из лесной чащи кабана.

— Ты звал меня, чтобы я потребовал назад мою корону, предполагая, что мне не хватит мужества, чтобы сделать это. И тем не менее я здесь, перед тобой, Брандегарт из Крю, как законный правитель Кайта, — провозгласил Дарэк твердо, несмотря на смертельный ужас, который, Атайя знала это, он чувствовал. — В отличие от тебя, что бы ты ни толковал о своем божественном призвании.

В алтаре наступила жуткая тишина, и Атайя почувствовала, как в воздухе скапливается напряжение. Те, кто пришел сюда не по своей воле, обрадовались смелому появлению Дарэка, тогда как большинство сторонников Мудреца качали головами, удивляясь про себя глупости короля, так открыто стремящегося навстречу собственной гибели.

Глядя на Мудреца, можно было решить, что его забавляет неожиданное появление Дарэка, хотя Атайя видела, что внутри у Брандегарта закипает раздражение.

— И как же ты собираешься остановить меня? — подчеркнуто смиренно вопросил Мудрец.

Дарэк предпочел не заметить издевательского тона.

— У вас на Саре существует Обряд Вызова, не так ли? — спросил король, уверенно шагая по проходу. — В этом поединке, как я слышал, определяется лучший — тот, кого Бог наделил большей милостью.

— Таков закон, — осторожно согласился Мудрец, еще не понимая, к чему клонит король.

— Как я понимаю, если найдется колдун, который докажет, что способен превзойти тебя, он станет твоим преемником, — добавил Дарэк, жестом показав в сторону алтаря, — а затем унаследует корону Кайта.

Мудрец наклонил голову, и солнечный луч заиграл на серьге в ухе.

— Это так. Но ты не колдун. Ты начисто лишен божественного дара.

В тоне Брандегарта слышалось прямое оскорбление.

— Нет. Но я могу назвать того, кто выступит от моего имени в Обряде Вызова.

Мудрец лениво заглянул за плечо Дарэка и рассмеялся низким утробным смехом.

— Этот? — сказал он, указав украшенным кольцом пальцем на Джейрена. Посмеиваясь, Мудрец смерил Джейрена пристальным взглядом — он явно не собирался тратить время на поединок со столь слабым соперником. — Твой выбор, мой недальновидный друг, не слишком хорош. Он даже не адепт.

— Он — нет, — раздался сзади женский голос, — зато я адепт.

Мудрец развернулся к Атайе, которая рассеяла заклинание и возникла из воздуха прямо позади него. Глаза Мудреца вылезли из орбит, словно у повешенного. К сожалению, Атайя не могла обернуться, чтобы увидеть выражение на лицах большинства сарцев. Воздух прорезал радостный крик Дрианы.

Нет, я ошибалась, когда думала, что то появление на Совете было самым драматическим выходом в моей жизни, — сказала себе Атайя.

— Мне стало скучно на вашем острове, и я решила покинуть его, — проговорила Атайя, пока Мудрец пытался обрести дар речи. — К тому же как я могла пропустить подобное зрелище? — Принцесса вытянула руки, чтобы охватить все великолепие, окружавшее ее, — все эти трубы, розы и богатое убранство. — Как невежливо с вашей стороны было не пригласить меня!

Несмотря на то что он попытался скрыть это, Мудреца ошеломило и разгневало появление принцессы. Он понял, кто освободил ее, и Атайя видела, что в данный момент Брандегарт перебирает в уме все виды мучительных пыток, которым он подвергнет своего управляющего, совершившего такое чудовищное предательство.

— Я, Атайя Трелэйн, колдунья милостью Божьей, — начала принцесса, повторяя ритуальные слова вызова, которым Тулис научил ее, — бросаю тебе вызов, действуя от имени своего брата. — Принцесса переждала, пока бормотание толпы, одновременно гневное и одобрительное, смолкло. — Со времени последнего Обряда прошло менее года. Согласно твоему собственному закону, ты не можешь не принять мой вызов. А если захочешь отказать мне, твои верные сторонники решат, что ты испугался. Они подумают, что ты не уверен в своей силе и недостоин носить корону, которой так жаждешь.

Мудрец бросил на Атайю сердитый взгляд, словно разгневанное божество, готовое покарать недостойную. На фоне королевского одеяния Мудреца и экстравагантных нарядов сарцев Атайя выглядела простолюдинкой. На принцессе была зеленая юбка, волосы аккуратно заколоты серебряной заколкой. Атайя чувствовала, что представляет собой нелепое зрелище, стоя с вызывающим видом напротив увешанного драгоценностями Мудреца, будто наглая служанка, которой вздумалось вызвать на поединок будущего короля.

Ломая руки, Люкин встал между ними. Атайя никогда еще не видела архиепископа таким взволнованным.

— Э-э… Ваша светлость, что же это? Неужели с этим… поединком нельзя подождать до завершения коронации?

— Не я, а леди считает, — отвечал Мудрец, скрывая гнев под маской самообладания, — что поединок не может ждать. Именно она хочет сорвать мою коронацию.

Люкин окинул принцессу на редкость враждебным взглядом — самым яростным из всех, что ему доводилось бросать на Атайю, которая ответила ему тем же, недоумевая, какие возражения могут быть у архиепископа против ее вмешательства в незаконную и нечестивую церемонию.

Затем, стряхнув остатки гнева, Мудрец приблизился к Атайе и прошептал:

— Я настоятельно советую вам, принцесса, пересмотреть свое решение. Из этой ситуации есть только один выход, и мы оба знаем о нем. Откровенно говоря, ваше высочество, — Мудрец бросил на Атайю похотливый взгляд, который, вероятно, должен был соблазнить ее, — я бы предпочел жениться на вас, чем убивать.