– Сейчас сделаю, – услужливо раздалось на другом конце провода. Катя уже, наверное, успела сделать французский маникюр, пока я размышлял, принять посетителя или нет.

Через пару минут в кабинет постучали, и на пороге возник человек довольно приятной наружности. Передо мной стоял высокий плотный мужчина лет пятидесяти, с густыми, зачесанными назад седыми волосами и аккуратно постриженной бородой.

Одет он был в приличный темно-синий костюм, немного старомодный, но выглядящий необыкновенно свежо и хорошо сочетающийся с белоснежной шевелюрой и бородой. Особенно привлекали глаза этого человека – они были ясного небесно-голубого цвета, как бы в тон костюму, только светлее. Но главное в этих глазах – не их необычный цвет, а невероятная, невыносимая грусть. Я видел много грустных глаз, но обычно эта грусть временная, мимолетная, злая, связанная с насущными проблемами и, честно говоря, не вызывающая сочувствия. Грусть же глаз моего посетителя вселяла не то чтобы ужас, но некую обеспокоенность. Создавалось впечатление, что он страдал много лет, и при этом взгляд его остался светлым и ясным, как будто страдал за правое дело.

– Здравствуйте, Виталий Владимирович, – обратился посетитель. – Меня зовут Борис Олегович Говоров. Я знаю, что ваше время стоит денег. Оно будет достойно оплачено, правда, сегодня я его много не отниму.

Такое обращение меня немного удивило и смутило. Смутило, наверное, окончание его фразы, свидетельствующее о том, что он планирует встречаться со мной еще. Не подав виду и надев давно уже освоенную маску равнодушия и серьезности, я произнес:

– Добрый день, Борис Олегович, времени действительно немного, так что проходите, присаживайтесь. Слушаю, что у вас случилось?

Мужчина подошел к столу, пожал руку и расположился у стола, справа от меня. Стул, на который он сел, ниже моего кресла, это сделано специально, чтобы клиенты не казались выше, чем я сам, хотя я отнюдь не маленького роста.

– Виталий Владимирович, я понимаю, что мой визит может показаться несколько странным. Тем не менее, прошу вас выслушать меня. Я не привык говорить много и ни о чем, так что сразу перейду к делу. А чтобы меня было не так скучно слушать и ваш профессиональный интерес был простимулирован, я готов предложить плату за внимание, составляющую, для начала, десять тысяч долларов.

Говоров достал пачку новеньких стодолларовых купюр, опечатанную банковской бумагой, и положил на стол.

Такая сумма для меня не является чем-то невероятным, хотя нельзя не отметить, что далеко не каждый клиент готов заплатить десять тысяч долларов только за то, чтоб его выслушали.

– Эту сумму можете оформить договором или любым иным удобным способом. Хочу сразу убедить вас в серьезности намерений.

– Слушаю вас, – не моргнув глазом, ответил я, хотя сегодняшние события удивляли все больше.

Провокация, «подстава», происки врагов, недобросовестная конкуренция – все эти слова за секунду пронеслись в голове, но тот факт, что сидящий напротив человек меньше всего похож на провокатора и клоуна и предложил оформить все как положено, удержал меня от множества вопросов и укрепил желание выслушать его.

Причем самое смешное, что я уже хотел его выслушать. Не только из-за пачки новеньких купюр на столе, но и из-за чего-то еще.

– Итак, Виталий Владимирович, – продолжил незнакомец, – я прошу немногого: выслушать меня, не перебивая и не задавая вопросов. Попробую сформулировать суть своей проблемы таким образом, чтобы возникло минимум вопросов. Так вот, я пришел не с улицы, не случайно, а подготовившись. Я намеренно не договаривался заранее о встрече, поскольку дело, с которым пришел, очень деликатного свойства, и я не хотел бы в него никого посвящать. Считайте, что я просто знал, что вы будете в офисе, и решил прийти. Я наслышан о ваших успехах от многих знакомых, имен которых называть не буду, но уверяю, что это очень известные и влиятельные люди. Впрочем, перейдем к тому, с чем я пришел. Я очень богатый человек, деньги давно не имеют для меня значения, но все же с ними лучше, чем без них. В настоящее время мне нужна помощь. Хочу, чтобы вы занялись моим делом и вели его. Но есть одно условие: вы должны заниматься только моим делом и никаким другим. Иными словами, я прошу, чтобы вы отказались от всех других дел и клиентов, и готов компенсировать расходы, которые будут связаны с подобным отказом. Понимаю, что в один день это сделать трудно, поэтому готов подождать, – но не больше недели. У меня очень мало времени. В подтверждение своих намерений, при достижении обоюдного согласия, готов перечислить любую сумму, необходимую для достойного завершения имеющихся у вас дел. По поводу оплаты за ведение моего дела, думаю, мы поговорим отдельно, но считаю, что смогу удовлетворить ваши финансовые потребности.

Бред, блеф, понты! О чем говорит этот человек? Неужели это очередной дешевый «развод», или передача «Вас снимает скрытая камера» уже проникла и в адвокатуру? Странно, охрана никогда бы не пропустила журналистов и не допустила установки здесь скрытой камеры. Если все, что происходит сейчас в моем кабинете, попадет в прямой эфир, то шапки полетят, как перелетные птицы.

– А позвольте поинтересоваться, уважаемый Борис Олегович, в чем, собственно, суть вашего дела, каким делом вы просите заняться, – спросил я, не скрывая скепсиса.

– Я обвиняюсь в убийстве, – спокойно ответил Говоров. – В убийстве Бога. Вчера я получил повестку из суда, пятнадцатого сентября две тысячи восьмого года состоится судебное заседание. Хочу, чтобы вы были моим защитником.

Теперь все понятно. Этот тип – сумасшедший. Как я сразу не догадался, ведь ко мне довольно часто обращаются сумасшедшие. От этого никто не застрахован. И конечно, среди них могут быть богатые люди, почему нет. Единственный выход из ситуации – вежливо отказаться от ведения его «дела», сославшись на занятость и посоветовав обратиться к другому адвокату.

Или все-таки розыгрыш? Может же директор программы «Розыгрыш» на Первом канале быть знаком с руководством гостиницы. Валерий Геннадьевич, наш многоуважаемый директор, человек с чувством юмора и не прочь меня подколоть. Да еще и посмеяться потом над всем этим, сидя в скромном домике на Рублевке, в обществе красивой жены, попивая хороший коньячок и уставившись в плазму во всю стену.

С другой стороны, не такого уж я полета птица, чтобы всей стране было интересно наблюдать, как меня разыгрывают. Человек я, конечно, публичный, но не настолько. Ведь все эти примитивные передачи на центральных каналах в основном рассчитаны на регионы, где уж точно мало кто меня знает. Ладно, розыгрыш так розыгрыш, с юмором дружу, да и не боюсь лишний раз пропиариться по телевизору, пусть и в таком свете.

– Борис Олегович, – ехидно начал я, – если я не ослышался, то вы сказали, что обвиняетесь в убийстве Бога и получили повестку о вызове в суд?

– Совершенно верно, – ответил Говоров.

– А могу я взглянуть на эту повестку?

– Конечно, – Говоров достал из внутреннего кармана пиджака небольшой листок бумаги, развернул его и положил передо мною на стол.

Это была обыкновенная судебная повестка, за исключением того, что на ней стоял штамп «Небесная канцелярия Божьего суда». В тексте повестки содержалось следующее:

«Говорову Б. О.

15.09.2008 года вам необходимо явиться в суд по адресу:

Богородский вал, д. 888, по обвинению в убийстве Бога».

Нет, все-таки журналисты. Ну телевизионщики, ну чертяки, как хорошо все продумали, как подготовились. Успели даже штампик сделать и приляпать его на судебную повестку. В наше время это не так сложно, но все же. И с адресом суда-то как подкололи, «Богородский вал, д. 888», почти адрес Московского городского суда, только у того дом 8, на две восьмерки меньше. Ну журналюги, удивили, профессионально сработано, интересно, что у них еще имеется в запасе.

– Виталий Владимирович, – ход моих мыслей нарушился весьма серьезным тоном посетителя. – Послушайте меня, пожалуйста, еще несколько минут, и если по прошествии их вы все еще будете считать, что вас разыгрывают, я немедленно уйду. Я не сумасшедший, в случае необходимости готов предоставить любые соответствующие справки. А то, что здесь происходит, совсем не розыгрыш. Все гораздо серьезнее, чем кажется. Я пришел не в цирк, а к вам, к адвокату, в чьей помощи нуждаюсь. Я вам все смогу объяснить, но не сразу. На это потребуется время. Меня действительно обвиняют в убийстве Бога, и пятнадцатого сентября сего года состоится судебное заседание по данному делу.