– Мама, эта программа может оказаться очень вы­годной и полезной для нашей семьи. А ее успех повысит наш престиж в Уилтшире.

– Престиж? Среди кого? Среди фермеров?

– Не старайся, Каро, – сказал отец, открывая гросс­бух. – Я уже много дней пытаюсь объяснить это твоей матери. Ей нужен зять, а не толстый кошелек.

– Нет, я хочу и то и другое! – Фыркнув, миссис Уит­фелд вышла из кабинета.

– Мне жаль, что ты стала свидетелем нашего разго­вора с твоей матерью. Что я могу для тебя сделать? Я от­ложил двадцать фунтов на непредвиденные дорожные расходы, или, может быть, ты захочешь купить новое пла­тье, чтобы произвести впечатление на твоего нового пат­рона.

– Мы еще не получили письма, папа. Спасибо за деньги, но я не вправе просить…

– Тебе не надо просить.

Слезы подступили к глазам Кэролайн. Она знала, как важны могут быть для семьи даже двадцать фунтов.

– Папа, – решилась она, – я знаю, почему приехал Мельбурн.

– Разве не для того, чтобы посмотреть на Димидиус?

– Я думаю, что из-за меня. Мистер Уитфелд закрыл гроссбух.

– Тебе известно, что годовой доход Мельбурна составляет более ста тысяч фунтов?

– Нет, я не знала. Но что…

– Какими бы полезными ни оказались Димидиус и все новое стадо для нас и для многих аристократических семей Англии, инвестиции в размере нескольких тысяч фунтов вряд ли его взволновали.

– Я не понимаю…

– Возможно, я в последнее время был слишком занят своими делами, но я не слепой, моя дорогая. Я знаю, что его светлость здесь вовсе не из-за коров. Расскажи мне все, что хочешь. Обещаю выслушать тебя и рассуждать здраво.

Она попыталась вспомнить свой разговор с Закери с точки зрения логики: он предложил ей альтернативу того пути, который она для себя выбрала, и она отказалась. Но логике не поддавалось чувство боли в груди при мысли, что она никогда его больше не увидит.

– Закери попросил… не совсем попросил, а предложил… – ее голос сорвался, – он дал понять, что он вроде бы не прочь на мне жениться.

На какой-то момент ей показалось, что в доме вдруг наступила такая тишина, что она могла бы поклясться, что слышит, как тикают старинные часы в библиотеке.

– Боже милостивый, – побледнев, наконец сказал отец и откашлялся. – И что же ты ему ответила?

? Даже крошечная часть от ста тысяч фунтов сделала бы жизнь в Уилтшире намного легче. Она снова прибегла к логике, на которую возлагала такие надежды все утро.

– Я сказала ему, что хочу стать портретистом, а если выйду замуж, то не смогу этим заниматься. И я ему отказала.

Помолчав, отец кивнул.

– И я полагаю, он это принял?

– Да. Но я хочу, чтобы ты знал, что… его светлость что-то подозревает и хочет удостовериться, что ни один из драгоценных Гриффинов не собирается жениться на девушке с более низким положением в обществе.

– Кэролайн, ты лучше самого высокородного аристократа в Англии, но я не хочу, чтобы ты была несчастна даже в самом выгодном браке.

В этом-то и было дело. Она не просто раздумывает а своем будущем, если выйдет замуж за Гриффина. Появление у них в доме Мельбурна лишь подтверждает ее опасения. Он не позволит войти в их семью женщине-художнице, которая станет настаивать на том, чтобы иметь свою студию, клиентов и собственный доход. А она не собирается отказываться от своей цели.

Проблема была, однако, в том, что ее мечтания все больше расходились с тем, что происходило не во сне, а наяву. А мысль о том, что Закери женится на ком-либо еще – а не на ней, – была невыносимой.

– Ты сердишься, папа?

– У тебя есть цель, Кэролайн. Ни за что на свете я не хотел бы, чтобы ты от нее отказалась. – Он наклонился через письменный стол и сжал ее руки. – Но я хочу, чтобы ты была уверена. Брак с Закери мог бы открыть перед тобой многие двери.

– Но он закроет одну важную дверь, не так ли? – Она так хотела, чтобы отец с ней согласился – или не согласился. Она и сама не знала.

Он улыбнулся:

– Двери – это такая непредсказуемая штука, моя дорогая: никогда точно не знаешь, что за ними, пока их не откроешь.

– Я боялась, что ты скажешь именно это. – Она встала.

– Проблема выбора всегда трудна. Я не могу советовать тебе, что выбрать. Постарайся сама понять, какой путь сделает тебя счастливей, и иди по нему.

– Спасибо, папа. Ты дал мне пищу для размышлений.

Пробормотав еще что-то, Кэролайн вышла из кабинета. Она чувствовала, что ей необходима долгая, долгая прогулка. Она шла по коридору и вдруг увидела Закери, который стоял у окна утренней комнаты. Она остановилась, не зная, сможет ли вынести еще один разговор с ним. Насколько было бы легче, если бы он ей не нравился, если бы она им не восхищалась и так ему не доверяла. Но может быть, у него есть ответ? Ведь никто другой до него не заставлял ее задавать себе такие вопросы.

– У вас задумчивый вид, – процитировала она фразу из его наставления сестрам, как заинтересовать мужчину, надеясь при этом, что он не слышит, как гулко бьется ее сердце. – Вас что-то беспокоит? Хотелось бы знать, что именно. Или принести вам кусок яблочного пирога?

– Очень смешно. Идите сюда и посмотрите.

Она подошла к окну. На минуту ее захлестнула волна тепла от того, что он так близко, что можно к нему прикоснуться, прильнуть, раствориться в нем. Спокойно, Каро. Надо найти логическое решение дилеммы. Но тут она увидела свою сестру Сьюзен, прислонившуюся к стволу дуба, и Мартина Уильямса, который что-то говорил ей весьма настойчиво.

– Они ругаются?

– Нет, видите, Сьюзен улыбается. Думаю, что он объясняется ей в любви.

– Вы хотите сказать – делает ей предложение? Закери посмотрел на Кэролайн, а потом снова на сцену в саду.

– Такое иногда случается в мире, моя дорогая. На самом деле, насколько мне приходилось наблюдать, мужчины и женщины очень часто женятся.

– Закери…

– Одна из шести сестер – это не слишком много, но еще рано подводить итоги. Я очень надеюсь, что в ближайшие несколько недель по крайней мере двум из ваших сестер будут сделаны предложения о замужестве. Кэролайн не знала, кивнуть ли ей, бежать или закричать. Но в данный момент Закери явно ей не симпатизировал. Ведь его отвергли. И несмотря на это, он не столько на нее сердился, сколько был разочарован. Конечно, если бы они поженились, она не смогла бы поехать в Вену, тем более что его новое дело задержало бы егов Англии, но ни то ни другое не заставило бы ее прекратить заниматься живописью, даже если бы она надела обручальное кольцо.

– Надеюсь, вы окажетесь правы, – только и ответила она, все еще глядя в окно.

Он вдруг подумал, что ему хочется написать ее портрет. Он запечатлел бы ее такой, как сейчас, – тихой, задумчивой, смотрящей в окно. Будет ли она счастлива, добившись своей цели? Благодаря ей он нашел свою, но без нее эта цель будет неполной.

– Я люблю вас, – тихо сказал он.

Она посмотрела на него. В ее глазах стояли слезы. Но потом она молча повернулась и ушла. Он еще долго стоял у окна, недоумевая, почему его сердце все еще бьется, если в груди такая пустота. Ему и раньше отказывали девушки, но главным образом потому, что находился кто-то, кто хотел на них жениться, тогда как он искал лишь развлечений. Но еще никогда его не оставляли ради красок и холстов.

– Неплохо получилось, – пробормотал он и подошел к подносу с виски. Самое время выпить.

– Доброе утро, мисс Уитфелд.

Кэролайн нагнулась вниз через перила – она как раз собиралась спуститься по лестнице – и была рада, увидев, что это не Закери.

– Лорд Шарлемань.

– Закери сказал мне, что в ваших краях замечательная рыбалка.

Кэролайн кивнула.

– Река Уайли всего в нескольких милях отсюда. О ней даже написал Айзек Уолтон в своем трактате о рыбной ловле. У нас вообще в каждой реке или ручье полно рыбы.

– Звучит заманчиво. Вы не видели кого-нибудь из моих братьев?

– Его светлость, по-моему, в библиотеке, а лорда Закери я сегодня не видела.