Она одна меж дев своих стояла,

Еще я зрю ее перед собой;

Как солнце вешнее, она блистала

И радостной и гордой красотой.

Душа моя невольно замирала;

Я издали смотрел на милый рой;

Но вдруг как бы летучие перуны

Мои персты ударились о струны.

Что я почувствовал в сей миг чудесный,

И что я пел, напрасно вновь пою.

Я звук нашел дотоле неизвестный,

Я мыслей чистую излил струю.

Душе от чувств высоких стало тесно,

И вмиг она расторгла цепь свою,

В ней вспыхнули забытые виденья

И страсти юные и вдохновенья.

Над морем красавица-дева сидит;

И к другу ласкаяся, так говорит:

«Достань ожерелье, спустися на дно;

Сегодня в пучину упало оно!

Ты этим докажешь свою мне любовь!»

Вскипела лихая у юноши кровь,

И ум его обнял невольный недуг,

Он в пенную бездну кидается вдруг.

Из бездны перловые брызги летят,

И волны теснятся, и мчатся назад,

И снова приходят и о берег бьют,

Вот милого друга они принесут.

О счастье! он жив, он скалу ухватил,

В руке ожерелье, но мрачен как был.

Он верить боится усталым ногам,

И влажные кудри бегут по плечам…

«Скажи, не люблю иль люблю я тебя,

Для перлов прекрасной и жизнь не щадя,

По слову спустился на черное дно,

В коралловом гроте лежало оно.

Возьми!» —и печальный он взор устремил

На то, что дороже он жизни любил.

Ответ был: «О милый, о юноша мой!

Достань, если любишь, коралл дорогой».

С душой безнадежной младой удалец

Прыгнул, чтоб найти иль коралл иль конец.

Из бездны перловые брызги летят,

И волны теснятся и мчатся назад,

И снова приходят и о берег бьют,

Но милого друга они не несут.

Вельможи толпою стояли

И молча зрелища ждали;

   Меж них сидел

Король величаво на троне;

Кругом на высоком балконе

Хор дам прекрасный блестел.

Вот царскому знаку внимают.

Скрыпучую дверь отворяют,

И лев выходит степной

Тяжелой стопой.

И молча вдруг

Глядит вокруг.

Зевая лениво,

Трясет желтой гривой

И, всех обозрев,

Ложится лев.

И царь махнул снова,

И тигр суровый

С диким прыжком

Взлетел опасный

И, встретясь с львом,

Завыл ужасно;

Он бьет хвостом,

Потом

Тихо владельца обходит,

Глаз кровавых не сводит…

Но раб пред владыкой своим

Тщетно ворчит и злится:

И невольно ложится

Он рядом с ним.

Сверху тогда упади

Перчатка с прекрасной руки

Судьбы случайной игрою

Между враждебной четою.

И к рыцарю вдруг своему обратясь,

Кунигунда сказала, лукаво смеясь:

«Рыцарь, пытать я сердца люблю.

Если сильна так любовь у вас,

Как вы твердите мне каждый час,

То подымите перчатку мою!»

И рыцарь с балкона в минуту бежит,

И дерзко в круг он вступает,

На перчатку меж диких зверей он глядит

И смелой рукой подымает.

И зрители в робком вокруг ожиданье,

Трепеща, на юношу смотрят в молчанье.

Но вот он перчатку приносит назад.

Отвсюду хвала вылетает,

И нежный, пылающий взгляд —

Недального счастья заклад —

С рукой девицы героя встречает.

Но досады жестокой пылая в огне,

Перчатку в лицо он ей кинул:

«Благодарности вашей не надобно мне!»

И гордую тотчас покинул.

Счастлив ребенок! и в люльке просторно ему: но дай время

Сделаться мужем, и тесен покажется мир.

Делись со мною тем, что знаешь,

И благодарен буду я.

Но ты мне душу предлагаешь:

На кой мне чорт душа твоя!..

Не обвиняй меня, всесильный,

И не карай меня, молю,

За то, что мрак земли могильный

С ее страстями я люблю;

За то, что редко в душу входит

Живых речей твоих струя,

За то, что в заблужденьи бродит

Мой ум далеко от тебя;

За то, что лава вдохновенья

Клокочет на груди моей;

За то, что дикие волненья

Мрачат стекло моих очей;

За то, что мир земной мне тесен,

К тебе ж проникнуть я боюсь,

И часто звуком грешных песен

Я, боже, не тебе молюсь.

Но угаси сей чудный пламень,

Всесожигающий костер,

Преобрати мне сердце в камень,

Останови голодный взор;

От страшной жажды песнопенья

Пускай, творец, освобожусь,

Тогда на тесный путь спасенья

К тебе я снова обращусь.