В. Ф. Саводник приводил это стихотворение в доказательство следующей мысли: «Для человеческой личности с ее неизбежным эгоцентризмом, с ее резким разграничением между я и не-я, — самая мысль о смерти, об индивидуальном уничтожении, представляет источник тяжелых моральных страданий. А между тем перед лицом безграничного океана мировой жизни само человеческое я является лишь бессильным призраком, «обольщением мысли», тенью, скользящей на фоне стихийного круговорота природы и бесследно исчезающей в «роковой бездне» уничтожения» (Саводник. С. 190).

«Вызванная собственным воображением картина извечной пучины приобретает над поэтом притягательную власть, — утверждал Д. С. Дарский. — Как очарованный, не в силах он отвести взора от зрелища всеобщего исчезновенья. Снова и снова обращается созерцательной мыслью к безнадежному образу. В этом упорном возврате чувствуется не одна только суровая настойчивость познающего ума, вопреки всем жалобам сердца удерживающего признаваемую истину, — скорее тут сказалось влечение страдающей души к своему последнему успокоению. Можно думать, что представление «роковой бездны» вносило в существо поэта некоторое нравственное исцеление: недаром эта бездна названа «миротворной». И Тютчев привязывается к своей идее со всею верностью остуженной, праведной страсти <…> «О, нашей мысли обольщенье, ты — человеческое я!» — вот восклицанье, которое должно объяснить, почему тайной прелестью возобладала над Тютчевым идея бездны. Она освобождала сознание от обольщения <…> Отказаться от греха лживого познанья, не упорствовать в недостойном самоутверждении, уверовать в слитное бытие — в этом заповедь» (Дарский. С. 59–60).

По мнению Д. С. Мережковского, для Тютчева «весь мир — полет к смерти, к небытию. Все явления, все образы, все лики мира плывут в бездну роковую, как тающие льдины в океан» (Мережковский. С. 91).

Мета (устар.) — цель (А. Ш.).

Автограф неизвестен.

Списки — Сушк. тетрадь (с. 68–70); Муран. альбом (с. 76–79).

Первая публикация — Совр. 1854. Т. XLIV. С. 37–38. Вошло в Изд. 1854. С. 37–38; Изд. 1868. С. 143–144; Изд. СПб., 1886. С. 193–195; Изд. 1900. С. 195–196.

Печатается по первой публикации. См. «Другие редакции и варианты». С. 280^*.

Датируется первыми месяцами 1851 г.; основание для этого есть в самом стихотворении, связанном с любовью поэта к Е. А. Денисьевой («Год не прошел») (Лирика I. С. 394).

В списке Сушк. тетради есть отличия от публикуемого текста: в 11-й строке — «Ее волшебны взоры, речи», 12-й — «Горячей влагою своей», 17-й — «И где ж все это», 33-й — «Боль злую, боль ожесточенья».

«Эта злая и горькая жизнь любви убивает и губит», — заключал В. С. Соловьев в статье «Ф. И. Тютчев», перед тем как процитировать всю первую строфу (Соловьев В. С. Стихотворения. Эстетика. Литературная критика. М., 1990. С. 292). Близок к этому заключению будет и Д. С. Мережковский, когда перед цитированием стих. «О, как убийственно мы любим…» отметит: «Любя, убивал» (Мережковский. С. 110). В поэтике стихотворения отчетливо высвечивается то, что отметил Г. И. Чулков в статье «Любовь в жизни и в лирике Ф. И. Тютчева»: «Любовь Тютчева убийственна и самоубийственна» (Тютч. сб. С. 31). Н. А. Бердяев с опорой на первую строфу стихотворения определил сходство в художественном воплощении «трагизма» любви у Ф. М. Достоевского и Тютчева: «Так же убийственна у него любовь, как у Тютчева…» (Бердяев Н. А. Миросозерцание Достоевского // Бердяев Н. А. Философия творчества, культуры и искусства. В 2-х т. М., 1994. Т. 2. С. 74) (А. А.).

Автограф — Собр. Пигарева.

Воспроизведен в Лирике I (с. 133). Перед текстом помета: «Pour vous (à déchiffrer toute seule)» («Для вас (чтобы прочитать наедине)» — фр.).

Первая публикация — РА. 1892. Вып. 4. С. 536, затем — Изд. 1900. С. 9 (в составе цикла «Шесть стихотворений, посвященных Эрнестине Федоровне Тютчевой», открывающего книгу, под номером VI), дата: «(1873)», перед текстом в скобках — «(Pour vous à déchiffrer toute seule)».

Печатается по автографу.

Автограф без даты. Листок со стихотворением был вложен в альбом-гербарий Эрн. Ф. Тютчевой, жены поэта, и был обнаружен ею только в мае 1875 г. Его соседство с французским «Des premiers ans de votre vie…», написанным 12 апреля 1851 г., позволяет датировать его апрелем 1851 г. (месяц уточнен К. В. Пигаревым (Лирика I, с. 394), он же открыл письма, проливающие свет на историю обнаружения автографа: Эрн. Ф. Тютчевой к Д. Ф. Тютчевой от 26 мая 1875 г. и И. С. Аксакова к Е. Ф. Тютчевой от 8 июня 1875 г.). Об альбоме-гербарии см.: Долгополова С., Юнггрен А. Альбом-гербарий Эрнестины Федоровны Тютчевой как источник комментария // Тютчевский сборник II. Тарту. 1999. С. 115–120).

Отбивка в 4-й, 5-й и 7-й строках настоящего издания соответствует тексту, подготовленному к печати Пигаревым. Графическое выделение соответствует метрическому: четырехстопный ямб противопоставляется пятистопному, преобладающему в стихотворении. В Изд. 1900 отбивка есть только в 5-й строке.

И. С. Аксаков в письме к Е. Ф. Тютчевой от 8 июня 1875 г. писал: «Стихи эти замечательны не столько как стихи, сколько потому, что бросают луч света на сокровеннейшие, интимнейшие брожения его сердца к его жене<…> Каков же был ее сюрприз, ее радость и скорбь при чтении этого привета d’outre tombe (замогильного — фр.), такого привета, такого признания ее подвига жены, ее дела любви!» (Лирика I. С. 395). Она пишет: «C’est tout un évènement dans ma vie désolée» («О, какое это событие в моей безотрадной жизни!» — фр.). Стон благодарности, ответный возглас утешенной любви исторгся из ее груди — понапрасну! Он запоздал!» (Пигарев К. Жизнь и творчество Тютчева, с. 149–150; Пигарев К. Ф. Тютчев и его время, с. 160).

Написано в первый год любви к Е. А. Денисьевой.

Г. И. Чулков отмечал: «Знаменательно также стихотворение — «Не знаю я, коснется ль благодать…» с таинственным подзаголовком — «Pour vous à déchiffrer toute seule» <…> Расшифровать до конца это стихотворение могла воистину одна только Эрнестина Федоровна Тютчева, и тайну этого стихотворения она унесла в могилу, но отчасти мы угадываем теперь эту тайну. Мы знаем теперь о любви Тютчева к иной женщине — это, по-видимому, и было тем событием, которое сделало отношения Тютчева к его жене противоречивыми и мучительными» (Последняя любовь. С. 29–30) (Е. О.).

Автограф — РГАЛИ. Ф. 505. Оп. 1 Ед. хр. 30. Л. 4.

Списки — Сушк. тетрадь (с. 88–89); Муран. альбом (с. 104).

Первая публикация — Раут. 1852. С. 202, под общим заглавием «Стихотворения Ф. И. Тютчева» и номером «3». Вошло в Совр. 1854. T. XLIV. С. 31–32; Изд. 1854. С. 64; Изд. 1868. С. 106; Изд. СПб., 1886. С. 177–178; Изд. 1900. С. 183.

Печатается по первой публикации. См. «Другие редакции и варианты». С. 280^*.

В автографе стихотворение имеет заглавие «Первый лист». Перед текстом рукой Эрн. Ф. Тютчевой в левом верхнем углу помета на фр. яз.: «Май 1851». Разделено на три строфы, 2-я начинается с красной строки и тире, 3-я — с красной строки. Особенности авторской пунктуации — повторы тире в конце 1-й, 3-й и 13-й строк и многоточие в конце 5-й и 10-й. 16-я строка: «Не встретишь желтого листа».

В списках и всех изданиях, начиная с Раута, 16-я строка: «Не встретишь желтого листа» печатается как: «Не встретишь мертвого листа». В первом издании стихотворение не разделено на строфы, но 6-я и 11-я строки начинаются с красной строки. В других изданиях строфы выделены.