— Вот это мне нравится слышать, — заметила королева. — Большинству в этой куче требуется семнадцать параграфов и неправильный вывод из них, только для того чтобы попроситься выйти. При герцогском дворе они не продержались бы и пяти минут. Вокруг убийства моего Харальда скопилось немало вопросов, и я не в состоянии вытянуть прямой ответ ни из кого. Разумеется, я всего-навсего королева. Вдруг вам повезет больше? Если кто-либо попытается уклониться, можете спокойно врезать ему. И дважды — если это окажется политик.

Хок улыбнулся, кивнул и не спеша обвел взглядом забитый народом тронный зал. Придворные в замешательстве отводили глаза. Они не привыкли к откровенности. Хотя бы потому, что признайся каждый честно, как он относится к остальным, приключилась бы кровавая бойня. Хок долго отсутствовал при этом дворе, но без труда различал структуру сборища. Здесь были представлены различные политические группировки, враждующие семейные кланы и все обычные клики, из тех, что по большей части испепеляют друг друга взорами и разят насмерть задранными носами. Некоторые вещи никогда не меняются.

Капитан снова перевел глаза на королеву, которая только что осушила бокал и с горькой улыбкой разглядывала гостей.

— Я послала моего квестора на поиски двух живых легенд, а он вернулся с парой нечесаных головорезов. Типичный пример того, как нынче обстоят дела. Мне потребны головорезы, потому что времена героев, похоже, остались позади, а у нас остались только… политиканы. «Путь к будущему», — твердят они мне. Не такое королевство я хотела оставить в наследство моему сыну. Лесная страна уже не та, что раньше. Мне следовало остаться в Горах. Да, это помойка, но она никогда и не претендовала на большее. — Ее величество поднесла бокал к губам, обнаружила, что он пуст, и обиженно надулась. — Куда подевались все герои? Да и были ли они? Не думаю, чтобы у них нашлось время для таких, как я, но мне бы очень хотелось встретить настоящего героя, хоть разочек. Хотя бы потому, что он мог бы что-то увидеть во мне. — Она тряхнула головой. — А, не обращайте внимания! Я всего лишь королева. И у меня был очень тяжелый день. Кто-нибудь, принесите еще выпить! Вы уверены, что нет ни одного смертного приговора на подпись? Это всегда так бодрит. — Она неловко поерзала на троне. — Господи, сегодня этот дуб жесткий до невозможности. Кто-нибудь, принесите еще подушку быстро! Кому вообще пришла в голову идиотская затея сделать трон деревянным? Я постоянно боюсь посадить занозу. — Она осеклась и грозно воззрилась на вышедшего из толпы и направляющегося к ней придворного. — А вам какого дьявола надо, сэр Мартин?

Придворный остановился рядом с Хоком и Фишер и одарил королеву ослепительной улыбкой. Одет он был по самой последней южной моде, ярко и пестро, словно павлиний хвост. Розовый парик, бледно-голубая пудра и нескольких мушек в форме сердца. Но при этом он держался как воин, и меч у него на боку висел никак не церемониальный. Он поклонился королеве и улыбнулся Хоку и Фишер самым что ни на есть покровительственным образом.

— Приношу свои извинения, что вторгаюсь в ваш… внутренний монолог, ваше величество, но от имени всего вашего двора вынужден объявить: мы требуем дополнительной информации относительно прошлого избранных вами следователей. Мы их не знаем. Они могут оказаться кем угодно. Вполне понятно, что легендарные Руперт и Джулия имели полное право не возжелать вернуться в страну, где столько изменилось в их отсутствие, но они, по крайней мере, лица известные. Эти же, простите за выражение, отбросы едва ли подходят для столь деликатного расследования. Вы не можете ожидать от знати, что она станет отвечать на вопросы грязных простолюдинов.

— А вы кто такой? — вежливо поинтересовался Хок.

— Сэр Мартин из Воронова Гнезда. Я выступаю от имени преемственности. Традиции. Непрерывной линии аристократической власти. И могу вас заверить, никто мало-мальски достойный не станет отвечать на вопросы ваши или вашего товарища, пока у нас не будет убедительных доказательств переданных вам полномочий и письменного обязательства соблюдать конфиденциальность, где необходимо.

— Мы с женой служили капитанами Стражи в приморском городе Хейвен, — угрожающе спокойно произнес Хок. — В свое время мы расследовали огромное количество убийств.

— Хейвен? — переспросил сэр Мартин, не насмехаясь открыто, но все-таки произнеся это слово так, словно жевал маленькое мерзкое насекомое. — Никогда не слышал.

Двор громко зашептался. Было очевидно, что если допросу со стороны «живых легенд» господа аристократы подверглись бы с похвальной покорностью, то отвечать неизвестно кому они не имели ни малейшего намерения. Особенно если учесть, что у всех имелось не вполне приятное прошлое, собственные секреты и не всегда похвальные побуждения, которые они предпочли бы вообще не обсуждать.

Хок тихонько вздохнул. Как было бы славно, если бы все хоть раз повели себя разумно, но… Когда сомневаешься, выбирай испытанные способы: унижение, сарказм и открытую грубость. Он огляделся, и под этим холодным решительным взглядом придворные быстро умолкли. Они узнали хищника. Хок перевел взгляд на сэра Мартина, который, к его чести, и глазом не моргнул.

— Только поднимите на меня руку, сэр, и мои люди зарубят вас, — бесстрастно предупредил он.

— Тогда нам просто придется убить и их тоже, — беззаботно сообщила Фишер. — Мы абсолютно беспристрастны. У нас нет ни политических, ни религиозных, ни классовых предпочтений. Мы в равной степени ненавидим, терпеть не можем и презираем всех. И вам лучше убрать руку с рукояти меча прямо сейчас, потому что если вы этого не сделаете, мы его отберем, а из вас сделаем бифштекс в назидание остальным. Может, мы и не живые легенды, но мы самое страшное из того, что вы и ваши присные когда-либо увидите.

— Вы не можете угрожать нам всем! — крикнул сэр Мартин, но уверенности в его тоне уже не было. В Хоке и Фишер присутствовало нечто такое, что молчаливо сказало ему: «Они твоей кровью подпишутся под каждым произнесенным словом». Они не могли не понимать, насколько у них неравные шансы, но все в них ясно говорило — им совершенно наплевать.

— Мы можем делать все, что угодно, — объяснил Хок. — Потому что нас не волнует ничего, кроме правды.

— И нам абсолютно безразлично, если в процессе кому-то не поздоровится, — добавила Фишер. — Вы — политики и аристократы. Вы все неизбежно хоть в чем-то, да виноваты.

— Ваше величество! — умоляюще обратился сэр Мартин к королеве. — К вам взываю!

— Ха, как бы не так! — весело откликнулась королева. — Мне нравится их стиль. А вы всегда были слишком приторны на мой вкус, сэр Мартин. И у вас еще хватает наглости взывать ко мне о помощи, когда мне прекрасно известно, что вы с вашими вероломными друзьями замышляли сместить меня с поста регента, дабы получить возможность непосредственно влиять на воспитание Стефена!

Сэр Мартин неохотно повернулся обратно к Хоку, держа руку как можно дальше от рукояти меча.

— Капитан Хок, будем благоразумны…

— Извините, — вмешалась Фишер. — Благоразумие нам не свойственно. А теперь будь паинькой и слейся с окружающим ландшафтом, пока руки-ноги на месте.

— Вы прекрасно справляетесь, когда требуется нагнать страху на бесхребетного чудака вроде Мартина, — раздался новый голос. — Но не всех так легко запугать.

Хок круто обернулся. Он знал этот голос. С тех пор прошло двенадцать лет, но он помнил его. И не забудет никогда. И точно, от толпы широким шагом приближалась знакомая фигура, дабы занять место ретировавшегося сэра Мартина. Все еще гибкий и мускулистый, держа голову высоко и двигаясь со спокойной грацией, почти надменно человек, которого Руперт знал как Роберта Хока, приблизился к трону и остановился. В его волосах уже появилась седина, а возраст и мирная жизнь смягчили резкие черты, но принц узнал его мгновенно.

Руперт и Роберт Хок вместе прошли через Черный лес, бок о бок сражались с демонами. Они прикрывали другу спину и, не задумываясь, рисковали жизнью один ради другого. Роб Хок был впоследствии посвящен королем Харальдом в рыцари за заслуги перед отечеством. Этот выдающийся воин произвел на Руперта такое впечатление, что, отправляясь на юг, он взял себе его имя. Он также был единственным из присутствующих, кто видел Руперта со шрамами и повязкой на глазу, хотя и мельком. Хок изо всех сил старался сохранить непринужденность позы и непреклонно встретить взгляд старого товарища.