— Я поговорю с гильдией и окажу какое возможно давление на де Виттов, — сказал Адамант. — Вот все, что я могу вам обещать. Если этого недостаточно, нам придется обойтись без ваших денег.

Сайке вынул сложенный чек из кармана, подержал его в руке, а затем бросил на стол.

— Увидимся, Адамант… если вы победите на выборах.

Он надел пальто, взглянул на Хока и Фишер и покинул кабинет, захлопнув дверь. Хок сразу же атаковал хозяина:

— Такая откровенность должна считаться нормальной? Ведь если вникнуть, оба они дали вам взятки в обмен на будущие привилегии. Реформаторы всегда выступали против коррупции такого рода.

— Борьба на выборах стоит денег, — ответил за Адаманта Медлей. — Очень больших денег. У Джеймса нет возможности проводить кампанию за свой счет, а партия не может выделить достаточно средств.

Деньги, какие у нее есть, распределяются между более бедными кандидатами. Все, что она смогла для нас сделать, — купить дом. Приходится брать то, что дают. Могу поспорить, Хардкастл не столь щепетилен. Если его сторонники перестанут давать деньги, ему останется только пригрозить поднять налог на собственность. Кроме того, мы вовсе не обещали делать что-то, противоречащее нашим принципам. В конце концов, политика основана на том, что люди оказывают друг другу взаимные услуги. Может, это и не лучшая система, но не забывайте, что мы боремся, чтобы изменить положение вещей.

Дверь открылась, и в кабинет вошла Даниель. Она взглянула на всех с нескрываемой яростью и опустилась в любимое кресло.

— Мне очень хочется открыть все окна и зажечь благовония, чтобы выкурить отсюда запах политики.

— Извини, Денни, — сказал Адамант. — Но они действительно не могли бы откровенно говорить в твоем присутствии, а нам нужны деньги.

Даниель фыркнула.

— Давайте сменим тему.

— Согласен, — кивнул Медлей. — Капитан Хок, капитан Фишер, хотите ли вы еще что-нибудь узнать, прежде чем мы начнем кампанию?

— Да, — ответил Хок. — Мне нужно как можно больше информации о других кандидатах. Например, о Хардкастле. Если я правильно понимаю, он непопулярен даже среди своих людей.

— Этот человек — чудовище, — заявил Адамант. — Он управляет Хай-Степс, как своей вотчиной. Даже взимает собственный налог, хотя, конечно, называется он по-другому. Страхование или что-то подобное. Людей, которые не хотят или не могут платить, внезапно оставляет удача. Сначала их избивают на улице, потом поджигают дом, и все кончается гибелью строптивых. А все молчат. Даже Стражи отворачиваются.

Хок холодно улыбнулся.

— Мы не будем отворачиваться. Расскажите о самом Хардкастле.

— Он головорез и буян, его слово ничего не стоит, — объяснял Медлей ровным голосом. — Он берет у всех взятки, но не спешит выполнять обещания. Он сколотил огромное состояние. Ходят слухи, что ему известны некоторые очень важные секреты. Хардкастл содержит армию головорезов. Любому, кто попытается перечить, сначала ломают ноги — в качестве предупреждения. Не думаю, что у него есть друзья, но среди знакомых многие занимают высокие посты.

— Что-нибудь еще? — спросила Фишер.

— Он женат, — добавила Даниель. — Но я никогда не видела его супругу.

— Мало кто ее видел, — заметил Медлей. — Она редко выезжает в свет. Я слышал, что брак был по расчету. Они женаты уже семь лет. Но детей у них нет.

— «Армия головорезов», — произнес Хок задумчиво. — Вы хотите сказать — наемников?

— Верно, — ответил Медлей. — Трудно назвать точную цифру, но под его личным командованием находится по крайней мере триста наемников. Может быть, даже больше.

— И вы боретесь с таким человеком? — спросила Фишер. — Должно быть, вы сошли с ума. Вам тоже нужна личная армия — хотя бы для того, чтобы не бояться ходить по улицам.

— Для чего мне армия? — возразил Адамант. — У меня есть вы и капитан Хок, не так ли? Ну, а если начистоту, есть и наемники. Не так много, как у Хардкастла, но в достаточном количестве.

— Расскажите о других кандидатах, — попросил Хок.

Адамант взглянул на Медлея, который задумался, прежде чем заговорил.

— Ну, во-первых, лорд Артур Синклер. Моложавый тип, унаследовал титул несколько лет назад при довольно сомнительных обстоятельствах, но это в Хейвене не в диковинку. Занимается политикой просто от скуки. Любит привлекать к себе внимание и пользуется любым случаем, чтобы публично повалять дурака. Он выступает как независимый кандидат, потому что не нужен ни одной партии. Поскольку он требует отменить все виды налогов на алкоголь, то пользуется поддержкой дельцов пивоваренной, винодельческой и винокуренной промышленности. Он достаточно богат, чтобы купить какое-то количество голосов, но выберут его только в том случае, если все остальные кандидаты погибнут. Впрочем, тогда результаты выборов аннулируют.

— Он не представляет опасности ни для кого, кроме самого себя, — добавил Адамант. — Я слышал, что он пьет как сапожник.

— Есть еще Меган О'Брайен, — продолжил Медлей, терпеливо ожидавший, когда Адамант закончит. — Он торговец пряностями и выступает за свободную торговлю. Принимая во внимание, что большая часть доходов Хейвена состоит именно из тех налогов, которые О'Брайен хочет отменить, не думаю, чтобы у него было много шансов. Ему повезет, если он переживет выборы.

И, разумеется, есть генерал Лонгарм. Когда-то он служил в армии Нижних Королевств, теперь возглавляет воинствующее крыло Братства стали. Братство официально отреклось от него, но значит ли это что-нибудь на самом деле — не известно. Братство стали никогда не отличалось искренностью. Лонгарм считается независимым кандидатом и выступает за Закон и Порядок. Утверждает, что любой нарушитель закона должен быть казнен на месте, и хочет, чтобы каждый мужчина старше четырнадцати лет проходил обязательную военную службу. Он сумасшедший, а вдобавок считает себя богоизбранным. Связи с Братством могут принести ему некоторое количество голосов, но в остальном он безвреден.

— Я бы не стал сбрасывать его со счетов, — возразил Адамант. — Воинствующее крыло Братства на последних выборах отобрало у консерваторов место от района Даунс. Думаю, будет разумно приглядывать за генералом Лонгармом.

— Есть еще какие-нибудь кандидаты? — спросила Фишер, наливая себе вина из ближайшего графина.

— Только один, — ответил Медлей. — Таинственный кандидат. Колдун по имени Серый Плащ. Никто его никогда не видел и ничего о нем не слышал, но это имя внесено в официальный список. Как правило, волшебникам никто не запрещает участвовать в выборах, но законы против применения магии так суровы, что большинство колдунов не выставляют свои кандидатуры. Они говорят, что подвергаются дискриминации, и, возможно, правы. Мортис утверждает, что никогда не слышал о Сером Плаще, а значит, тот не должен быть очень сильным чародеем.

Хок нахмурился.

— Сегодня утром у нас произошла стычка с колдуном. Вполне возможно, именно с ним.

— Какая разница, — сказала Фишер. — Он скрылся. Если это был Серый Плащ, то, думаю, мы можем больше не считать его кандидатом.

— Давайте подведем итог, — предложил Хок. — Кроме вас, есть Хардкастл и его наемники, воинствующее крыло Братства стали и группа независимых кандидатов со своими наемниками и телохранителями. Адамант, предстоят не просто выборы, а вооруженный конфликт. До сих пор мне доводилось участвовать в гораздо менее опасных заварушках, чем эта.

— Вы правы, — подтвердила Даниель.

— Я думаю, что итог вы подвели верно, — заключил Адамант. — Кто-нибудь хочет перекусить, прежде чем мы выйдем? Сомневаюсь, что потом у нас найдется время поесть.

Хок с надеждой взглянул на Фишер, но та решительно покачала головой.

— Нет, спасибо, — отказался Хок. — Мы сыты.

— Это несложно устроить, — возразила Даниель. — Хватит одной минуты, чтобы послать кого-нибудь на кухню и к дегустатору.

Хок взглянул на нее.

— Дегустатору?

— Меня постоянно пытаются отравить, — объяснил Адамант. — У реформаторов множество врагов в Хейвене — особенно в Хай-Степс. Мортис заботится о моей безопасности, так что мы держим дегустатора просто на всякий случай. Вы даже не поверите, каких бешеных денег он стоит.