Я успел с восторгом упомянуть о его «Двенадцати», рассказать о своем «Петербурге» и о желании прочитать ему поэму.
— Осенью я обязательно буду в Москве, и мы с Петром Семеновичем (Коганом), — я остановлюсь у него, — с вами повидаемся и почитаем, — ответил он, помолчав.
Я подал ему свою книжку, карандаш, и он мне широким, ясным почерком написал:
Как часто плачем вы и я
Над жалкой жизнью своею.
Александр Блок, 1921 г.
Этой гамлетовской фигурой как бы заканчивается для меня галерея промелькнувших более чем за полвека людей театра. От безвестных перелетных птиц, от случайных обликов до таких вершин, как В. Н. Андреев-Бурлак, А. И. Южин, К. С. Станиславский и М. Н. Ермолова.
Картино, 1932–1933.
Столешники, 1934–1935.
