— А ты когда-нибудь раньше служила под командованием Сайленса? — спросил Риппер.

— Нет. Но кроме Ансили он бывал на многих планетах, у него хороший послужной список. А вы?

— Я с ним уже два года, — объяснил Риппер. — И не могу сказать о нем ничего плохого — как о капитане. Мне приходилось встречать и похуже. А ты, Лью?

— Да, он нормальный парень. — Стэйсяк пожал плечами. — По крайней мере, мне так казалось до этой экспедиции. Но он начал странно вести себя уже тогда, когда мы получили приказ отправиться на Ансили.

— Когда Сайленс в последний раз был здесь, он наломал столько дров, что пришлось выжечь целую планету. Учитывая это, я не удивляюсь его странностям. — Фрост посмотрела на металлический лес, как будто там мог скрываться ответ на ее вопрос. — Я хочу сказать, что именно в уверенном поведении капитана сегодня и кроется причина для беспокойства. И вообще — сейчас он производит впечатление человека с нестабильной психикой.

Риппер бросил на нее недовольный взгляд. Высказывание разведчицы показалось ему слишком туманным.

— Если так, — сказал он, стараясь сохранять безразличный тон, — если психика капитана кажется нестабильной, то кто должен командовать экспедицией?

— Это могла бы делать я, — сказала, улыбнувшись, разведчица. — Для блага экспедиции.

— Да. Для блага экспедиции, — повторил ее слова Риппер.

— Считаю необходимым напомнить всем вам, — в имплантированных в их мозги устройствах неожиданно раздался голос Одина, — что за предательство и мятеж предусмотрено суровое наказание.

— Предательство? — быстро переспросил Стэйсяк. — Кто говорит о предательстве? Ко мне это не относится!

Фрост улыбнулась, сохраняя невозмутимый вид. Риппер сделал кислую гримасу.

— Да, следовало бы помнить, что даже на пустынной планете найдутся чуткие уши.

— В экстренных ситуациях мне приказано контролировать любые разговоры, — сказал искусственный мозг. — Я безусловно доложу о вашей беседе капитану, когда он вернется.

— Да — если он вернется, — парировала Фрост. — А сейчас приказываю тебе прекратить подслушивать любые разговоры, пока я сама не разрешу тебе этого. Это прямой приказ в соответствии с кодом «красная семерка». Подтверди!

— Код «красная семерка» подтверждаю, — неохотно ответил искусственный мозг и умолк.

Риппер недоуменно посмотрел на разведчицу.

— Я не думал, что кто-то имеет право отменить директиву режима безопасности для искусственного мозга.

— В этом и заключается специфика военной службы, — объяснила Фрост, — каждый день узнаешь что-то новое. Теперь, хоть я и не прочь остаться с вами и поболтать, мне придется отправиться на небольшую прогулку в лес. Если у вас еще есть желание посудачить о капитане, дождитесь моего возвращения.

Она, не оглядываясь, направилась к металлическому лесу. Пехотинцы молча провожали ее взглядом до тех пор, пока она не исчезла в переливчатой дымке.

Стэйсяк взглянул на Риппера.

— Не знаю, что причиняет мне больше беспокойства — планета или эта женщина.

Сайленс неторопливо шел в пелене тумана, внимательно глядя перед собой. По обе стороны от него неясно вырисовывались огромные деревья. Казалось, что краем глаза он видел какие-то знакомые ему лица, но он заставлял себя не смотреть по сторонам. Лес был наполнен воспоминаниями о прошлом, и лишь очень немногие из них были приятными. Однако надо было сосредоточиться на поисках человека, который ему был нужен, — предателя по имени Кэррион. Человека, который когда-то, десять лет назад, был его другом.

Обогревательные элементы в его форменной одежде приятно согревали тело, однако резкий холод обжигал неприкрытые кисти рук и кожу лица. В Империи все время обещали дополнить униформу перчатками, но всякий раз на это не хватало денег. Капитан старался не обращать внимания на холод. Сейчас он был уже близок к цели.

Теоретически Кэррион мог находиться в любой точке Ансили — приборы космического катера не могли нейтрализовать его сверхъестественные биоэнергетические способности и определить местонахождение. У Кэрриона был целый мир, где он мог спрятаться, но Сайленс все же верил, что найдет его. Кэррион должен был ждать капитана в полумиле от космодрома, в том самом месте, где предатель Империи присоединился к эшрэям, жившим в подземных тоннелях. В месте, которое он назвал своим домом.

Сайленс на мгновение остановился и настроил свой передатчик.

— Кэррион, говорит Джон Сайленс, капитан корабля «Ветер тьмы». Ты слышишь меня?

Он подождал немного, но ответа не было. Сайленс не удивился. Кэррион был не так глуп, чтобы так просто обнаружить себя. Переговоры по открытому каналу связи могли прослушиваться кем угодно, и Кэррион наверняка знал это.

Краем глаза Сайленс уловил какое-то движение. Он тотчас же резко повернулся, вскинув дисраптер на изготовку. Рядом никого не было, и все же ощущение чьего-то присутствия не покидало Сайленса. Те силы, которые обрушились на катер во время посадки, могли появиться снова. Слева и справа, перед ним и за его спиной в дымке словно проносились невидимые стрелы. Сайленс медленно и осторожно продолжил идти в намеченном направлении. Странные тени неумолимо приближались, и капитан с трудом преодолел нарастающее желание перейти на бег. Было бы неразумно и небезопасно показать им свой страх.

Теперь он был уже недалеко от расщелины. Ему пришло в голову, что какие-то силы не желали его встречи с Кэррионом. От чувства неопределенной опасности его лоб покрылся испариной, несмотря на обжигающий холод. Но он еще раз сказал себе, что во что бы то ни стало должен дойти до Кэрриона. Непременно должен!

В дымке перед ним пробегали сверкающие потоки, мгновенно меняющие свой цвет, как будто их подхватывал и закручивал неощутимый ветер. Где-то рядом раздался резкий треск — и от стоящего неподалеку дерева отломилась огромная металлическая ветвь. Сайленс отпрыгнул в сторону как раз тогда, когда полуметровый шип был готов пригвоздить его к земле. Треск стал раздаваться со всех сторон, новые и новые ветви отрывались от стволов и дождем сыпались по его следам, а он, уклоняясь и отпрыгивая в сторону, бежал по направлению к расщелине. Его сапоги тяжело стучали по каменистому грунту, этот стук неприятно отдавался в ушах. Он бросался из стороны в сторону, заглатывал ледяной воздух, а металлические шипы вонзались в землю рядом с ним. Он бежал и бежал, превозмогая желание остановиться или хотя бы сбавить темп. Он был уже слишком близко от цели, чтобы сдаться. Зазубренный шип прорвал его одежду и, больно задев ребро, скользнул вниз.

Сайленс подумал было, что ему удалось отделаться легкой царапиной, но тут же увидел большое кровавое пятно на своей одежде. Другой шип пролетел возле его лица, и капитан лишь в последний момент смог заслониться рукой. Из распоротого рукава куртки показалась кровь, рука сразу же онемела.

Теперь он уже явственно ощущал присутствие каких-то неведомых сил, которые двигались по его следам. Он слышал, как они сталкивались с деревьями, как под их тяжестью дрожала земля. Сайленс так резко рванулся вперед, что его сердце, казалось, разорвется от бешеного бега. Он по-прежнему держал палец на гашетке дисраптера, но не видел ничего похожего на цель.

На дороге перед ним неожиданно возникло препятствие в виде усеянного крупными иглами кустарника, который разросся вокруг, поваленного дерева. Сайленс резко затормозил и упал на колени возле огромного ствола. Он прислонился спиной к дереву и огляделся по сторонам. Кустарник полностью преградил ему путь, другой дороги не было. Теперь они его настигнут.

В глубине металлического леса кто-то завыл. Это был душераздирающий, потусторонний звук, в котором не было ничего земного, но все же чувствовались боль, ярость и горечь потери. Страшный вой разносился среди деревьев, приближался, становился все громче.

С каждой стороны он дробился на несколько голосов, и этот сатанинский хор как ножом резал слух Сайленса. Он прижался к стволу дерева, по-прежнему держа свой дисраптер на изготовку, в тщетной надежде защитить себя. Оружие не могло остановить тех, кто преследовал его. В колеблющейся дымке продолжали двигаться неясные тени, они окружали Сайленса, у них стали появляться когтистые лапы и разинутые пасти, огромные безобразные тела и морды с хищными хоботами.