Минуту назад это совершенно не заботило его, но теперь Харт очень жалел, что не захватил в дорогу приличной одежды. Он очень хотел хорошо выглядеть перед Полли. Она заслуживала большего, чем он мог ей предложить. До Джеймса вдруг дошло, что он какое-то время стоит с двумя стаканами в руках, и он поспешил к Полли, протягивая ей стакан персикового бренди с лимонадом. Харт мысленно содрогнулся: как она могла пить такое? Так они и стояли друг против друга, улыбаясь поверх стаканов, оба в растерянности от того, что ни один из них не знал, что надо сказать или сделать.

Сколько всего хотел Харт обсудить с Полли. Разговор с Дедушкой-Временем все еще не давал ему покоя, и его просто распирало от желания как можно скорее с кем-нибудь поделиться. А какая-то частичка души стремилась забыть обо всем, похоронить в памяти, никогда не вспоминать и думать лишь о том, как хорошо провести время с Полли. Джеймс страстно желал сознавать, что он обыкновенный человек, несмотря на то что его взаимоотношения со Временем свидетельствовали как раз об обратном. В попытке отвлечься от этих мыслей Харт поискал глазами свободный столик и, будто только сейчас заметив, остановил взгляд на группе, игравшей на сцене. Он повернулся к Полли. Она проследила за его взглядом, улыбнулась и пожала плечами.

— О, эти ребята частенько здесь играют, — тотчас сказала она. — Без них тут все по-другому.

— Я просто подумал… Они… Они все умерли, да? Они же разбились в самолете…

— Быть мертвым не считается зазорным в Шэдоуз-Фолле. Мы беспристрастны. Люди когда-то поверили в них, и это главное.

В дальнем углу, за скрытым в тени столиком сидела Сюзанна Дюбуа и пристально наблюдала за Полли и Хартом. Она еще не решила, что предпримет, если убедится, что не все у них идет гладко. Но раз уж она пообещала Полли прийти, то слово свое сдержала. Вообще-то держать слово было не в характере Сюзанны, из принципа, чтоб не быть предсказуемой, однако это был случай особый.

Оторвав взгляд от Полли и Харта ровно настолько, чтобы успеть оглядеться, она с отвращением содрогнулась. Не очень хорошего мнения она была о «Каверне», и так было всегда. Тоска по прошлому — дело понятное, но только не в таком выражении, как это происходило здесь. Сюзанна твердо верила, что жить надо настоящим, и изредка заглядывала в будущее с помощью карт. Никогда не оглядывайся назад, имела обыкновение говорить она, особенно после пары добрых стаканчиков. Все, что там, в прошлом, увидишь, — сплошь ошибки, а наверстывать упущенное — себе дороже.

Одета Сюзанна была в своей традиционной манере: мешанина тряпок и кружев, наброшенных скорее в спешке, чем в угоду стилю. Ее мало заботило, как одеваться, — нарядно, или по-домашнему, или ради какого-то события. «Принимайте меня такой, какая я есть». «Что видишь, то и получаешь». Сюзанна сыпала такими вот поговорочками, главным образом прикрывая тот факт, что давным-давно зареклась пытаться произвести на кого-нибудь хорошее впечатление. Дело в том, что этого ей никогда не удавалось.

Сюзанна ласково посмотрела на сидящего рядом мужчину. В чем было преимущество идти куда-нибудь в общество с Шином Моррисоном: как бы ты ни была одета, на его фоне всегда смотрелась в более выгодном свете. На барде были его всегдашние футболка, джинсы и кожаная жилетка — все выглядело так, будто в этом и дневали, и ночевали, причем — ворочаясь в беспокойном сне. Шину, как известно, это было до лампочки. Он всегда утверждал, мол, есть у него дела поважнее, чем гримасы моды. Сюзанна знала наверняка — это просто маскировка полного отсутствия вкуса, но дипломатично хранила молчание.

Шин смотрел, как она наблюдает за Полли и Хартом. Сюзанна почувствовала его взгляд у себя на затылке. Обернувшись, она улыбнулась Шину, и он тоже улыбнулся в ответ. Выражение его лица было удивленным и раздраженным — наполовину того и этого.

— Знаешь, подруга, — спокойно сказал он, — когда ты позвонила и попросила составить тебе на вечер компанию, я думал, ты имела в виду нечто иное.

— Извини, — ответила Сюзанна. — Просто я очень хочу, чтобы у них все получилось. Полли в жизни жутко не везло, и она имеет право на капельку счастья. Клянусь, она проведет отличный вечер, иначе кому-то не поздоровится.

— И ты думаешь, эту капельку счастья ей подарит великий и ужасный Джеймс Харт? Сьюз, не хочу тебя расстраивать, но, судя по тому, что я о нем слышал, он далеко не сказочный принц. Мало того, говорят, этот парень — жутчайший тип. Хотя вроде бы по нему не скажешь. Лично я его представлял себе помощнее.

— Ты сегодня не в духе, Шин. Что стряслось?

— Да ничего особенного. Я тут ходил в Фэйрию, уговаривал народ оставить страну-под-горой, прийти сюда и помочь нам изловить убийцу. Да только время идет, а об эльфах — ни слуху ни духу. Они там что-то затевают, и чует мое сердце: когда я узнаю — что, мне это очень не понравится. Когда эльфы начинают замышлять какие-то козни, самое разумное пригнуть голову и искать ближайшее убежище. А еще гложет меня чувство, постепенно переходящее в уверенность, что я выпустил на волю ураган. И что все кому не лень в нанесенном ураганом ущербе будут винить меня… — Шин умолк, заметив, что Сюзанна опять смотрит на Полли с Хартом. — Сьюз, выкладывай, что конкретно у тебя на уме? Дождаться, пока он ляпнет ей что-нибудь, кинуться на него и вцепиться в волосы? Оставь ребят в покое. Им обоим далеко за двадцать один, и они в состоянии позаботиться о себе сами.

— Ты прав, — вздохнула Сюзанна — Поговори со мной, Шин. Отвлеки меня, пожалуйста.

— Пожалуйста. Куда подевался твой нынешний кавалер-подросток, чудо-гитарист? Его вечером не пускают погулять или много уроков задали?

— Сейчас получишь, — промурлыкала Сюзанна — И будешь долго и нудно мучаться. Он со своими дружками. Дуется на меня за то, что не распознаю в нем обреченного на творческие муки гения. Или, по крайней мере, за то, что я устала слушать его жалобы о своей слепоте. Панки — ребята потешные, но все поголовно невероятно искренни и бесхитростны. Секс меня вполне устраивал, но постоянные разговоры о музыке… Если бы мне это было интересно, я б купила себе фаллоимитатор с музыкой. Да я не переживаю. Вернется. Они всегда возвращаются. Даже ты, Шин.

— Намекаешь на то, что я такой же простой? — заносчиво выгнул бровь Шин.

— Господь с тобой…

Оживленно болтая, Харт и Полли с напитками в руках уселись за столик подальше от эстрады и танцующих и старались не возвращаться мыслями к тому, что на самом деле их глубоко волновало.

— И что же, — увлеченно спросила Полли, — что же ты выяснил о своем прошлом?

— Больше, чем ожидал. Это… Очень все непросто. А чем занялся твой отец, когда вернулся домой?

— Пытается наверстать все упущенное с тех пор, как… ушел. За несколько последних лет Шэдоуз-Фолл так изменился. А где твой Друг?

— Я его дома оставил — наедине с его любимыми мыльными операми. Дуэнья мне сегодня ни к чему.

Они снова замолчали. Тяжело говорить, когда у обоих так много, о чем говорить не хочется: многое из того, что их объединяло, было чересчур тревожным и волнующим, чтобы вот так запросто, в непринужденной беседе, начать обсуждение. Харт почувствовал, что его брови непроизвольно поползли навстречу друг дружке, и не позволил себе нахмуриться. Он не хотел, чтобы Полли решила, будто ему скучно или он сердится на нее. Харт даже не успел еще разобраться в своих чувствах к Полли. То, через что им пришлось пройти вместе, соткало между ними некую связь. Но именно обстоятельства подтолкнули их друг к другу, а не взаимная притягательность.

«Прекрасный повод для начала отношений: я воскресил отца Полли, а ей самой помог „поправить голову“».

Стоп, стоп! Как она могла чувствовать, что волновало его, когда он и сам не был уверен, кто он на самом деле такой? Харт спохватился, что чересчур много размышляет и слишком мало говорит. Полли сейчас решит, будто он дал обет молчания. Лучший способ перестать беспокоиться о том, чтобы произвести на нее впечатление и просто расслабиться, — пустить все на самотек. Здесь он в безопасности — всего лишь еще одно ничем не привлекательное лицо в толпе. Харт улыбнулся Полли, а она, почувствовав перемену в настроении спутника, благодарно улыбнулась в ответ.