Литмир - Электронная Библиотека

Из кустарника Иван вышел уже на другом берегу Круглого озера. И здесь ему сразу повезло: на небольшой песчаной отмели обнаружил рубчатые следы эйлоновых кед — мягкой, но прочной обогревающей обуви космопроходцев. На Иване сейчас под комбинезоном были точно такие же кеды.

Следы вели в сторону Дубовой рощи, зеленевшей в полукилометре от озера. По характеру следов можно догадаться: Саня не шел, а бежал, стараясь поскорее проскочить открытое пространство и укрыться от всевидящего хроноглаза в высоких травах. Так и есть! В густых травянистых зарослях, этих джунглях мелких зверьков и насекомых, Иван обнаружил коридорчик примятых стеблей. Видимо, Саня почти ползком добирался до рощи.

В «Хроносе» рощу окрестили Дубовой, хотя здесь можно было встретить и березу, ясень, клен, сосну. Роща — отличное укрытие от крупных хищников и людей, она опоясалась болотистыми низинами с труднопроходимым ельником и колючим кустарником. Восемь лет назад Иван уже бродил в этих зарослях, приходя в себя после хроношока. Но тогда здесь царила осенняя тишина, а сейчас стоило Ивану войти, как встревоженные птицы подняли невообразимый гвалт. То и дело он натыкался на гнезда с попискивающими птенцами.

«Чем же эти дни мог питаться Саня? — размышлял Иван. — Неоперившимися птенцами?

Вряд ли. После того случая с зайчиком стал до щепетильности бережно относиться к животному и птичьему миру. Впрочем, голод не тетка… А может, питался травами?

Известными ему с детства стеблями и клубнями?» Иван с трудом выбрался из цепких зарослей, миновал редкий кустарник и ступил на поляну с низкорослой травой и царственным дубом посередине. Взглянул вверх, в могучую крону, и ничего не заметил в зеленом океане листвы. Но внизу — еле приметные следы кед. Здесь же — сорванные сочные стебли, кучка продолговатых листьев какой-то съедобной травы. Иван пожевал их и ощутил приятно-кисловатый вкус. Щавель! Ничего себе, еда…

Вверху послышался шорох, треск сучьев. Иван спрятался за кустом. Из ветвей высунулись кеды, потом показался сам Саня. Цепляясь за бугорчатые наросты, он спустился вниз и прислонился к стволу. Увидел выступившего из-за куста Ивана и бросился к нему.

— Ваня! Я знал… знал!.. — голос Сани дрогнул.

— Ну и отощал же ты, Александр, — обнимая брата, проворчал Иван.

И тут же отстранился, чтобы не расчувствоваться. Протянул Сане тонизирующую галету.

— Сначала подкрепись, а потом я устрою тебе сцену под дубом.

Саня откусил большой кусок и пытался проглотить его целиком. Поперхнувшись, закашлялся.

— Не торопись!

Саня начал старательно пережевывать галету. На его исхудавших щеках задвигались желваки.

«Мальчишка. Совсем еще мальчишка», — с остро кольнувшей жалостью подумал Иван.

Однако всякие нежности считал пока неуместными. Когда младший брат проглотил последний кусок, Иван, усмехнувшись, спросил:

— Хорошо здесь устроился? Как думаешь дальше жить-поживать?

Саня понурил голову и сбивчиво заговорил:

— Хотел погибнуть, чтоб все видели и не искали… А потом… Потом страшно стало. Не помню, как очутился на дереве. Вынырнул из скафандра, бросил его прямо на рог… С дерева видел, как носорог топчет его в траве. Думал, что искать меня не станут. Все же видели сверху, как погиб… Испугался я в последний момент.

Понимаешь? Испугался… — Глядя на старшего брата, ожидая его ответа как приговора, тихо спросил:- Я трус?

— В основном ты дурак, — хмуро заверил Иван.

На губах Сани невольно дрогнула улыбка.

— Не ухмыляйся! — повысил голос Иван. — Вернемся, я уже ругать не буду. Бить буду! Вот только вернемся домой.

— Домой? — Саня заметался на поляне. — Нет мне там места… Нигде нет!

— Прекрати истерику!

Голос Ивана зазвенел такой жесткой силой, что Саня послушно сел на траву, глядя на старшего брата. Таким он Ивана еще не видел. А тот сел напротив и заговорил резко, без предисловий:

— Ну и дурак же ты, Александр. Дома ему, видите ли, места нет. Тоже мне — талант, одолеваемый комплексами неполноценности… Но о таланте позже. Сначала о трусости. Пожалуй, что и трус… Жалкий и постыдный. И вот почему.

Иван рассказал, как тяжело переживает Санин побег Зина.

— По-моему, она питает к тебе чувства более нежные, чем дружба. Да и ты, как я заметил, не равнодушен к ней. И вот этот галантный кавалер, — Иван усмехнулся, — вместо того, чтобы объясниться, трусливо сбежал. Позор!

Саня смутился. Чтобы переменить тему, спросил:

— А Юджин!

— Юджина я не видел. Говорят, он отправился в какой-то длительный туристский круиз. Чуть ли не годовой.

— Годовой! — воскликнул Саня. — С его-то харак-тером…

Мысленно он вдруг отчетливо увидел уютный салон транспланетного лайнера. Увидел и Юджина, мягко развалившегося в кресле. Он ведет ленивый разговор с попутчиками, предвкушая беззаботное времяпрепровождение в отелях Марса и Ганимеда, охотничьи приключения в джунглях Луны…

— Нельзя Юджину в такие круизы! — замотал головой Саня. — Засосет… Сам не заметит, как станет «вечным туристом»… Спасать его надо!

— Надо, — согласился Иван. — А кто спасать будет? Я? Не имею с ним профессиональных контактов. Денис Кольцов? У того и своих забот хватает, да и стар он… Вот и получается, что ты трус и предатель, сбежавший от своих обязанностей перед друзьями! Да, да! Не смотри на меня так!..

Иван понимал, что хватил через край. Но остановиться уже не мог и с каким-то мстительным наслаждением рубил с плеча. Саня затравленно глядел на брата.

— Наконец о главном, — Иван несколько смягчился, заговорил спокойней. — О долге перед людьми. Талант твой — не только твоя собственность, это достояние всего общества, воспитавшего тебя. А у тебя подлинный талант, в чем никто не сомневается, кроме самого художника. Доказательства? Да хотя бы успех на всемирной выставке картины «Свет и тьма»!

— «Свет и тьма»?! — изумился Саня. — На выставке в Венеции?! Да откуда она взялась?

— Афанасий успел снять молекулярную копию… Как видишь, даже он оказался умнее тебя. Он же показал мне твою лучшую картину. Ты почему скрывал «Полонез»? Ах, не придавал значения! Считал непонятной! И даже претенциозной!.. Да в уме ли ты?

Знаешь ли ты, какое впечатление она произвела на Дениса Кольцова, на живописцев, на весь художественный совет? В порядке редкого исключения она сразу же отправлена в Солнечную галерею, в «Золотое кольцо». Ты лауреат «Золотого кольца»!

Саня был потрясен. Первые секунды он не мог выговорить ни слова. Потом тихо спросил:

— Это правда?

— Лгуном считаешь? — проворчал Иван.

— Да я теперь… — С засиявшими глазами Саня вскочил и заметался, забегал по поляне, размахивая руками. — Я все силы… Вот увидишь… — Остановился и выкрикнул совсем уж мальчишеское: — Я еще не такие картины напишу!

— Это где же? — насмешливо спросил Иван и ткнул пальцем в густую крону. — Там, что ли? В логове из дубовых листьев? Уютное местечко. Самое подходящее для лауреата!

Но Саня, казалось, не обращал внимания на иронические уколы брата.

— Я понял свою ошибку! — восклицал он. — Понял, может быть, только сейчас! Я действительно болван. Сдерживал себя, топтал свое… Старался писать, как все…

— Невероятно! — Иван театрально всплеснул руками. — Поумнел! Надо же — поумнел!

Лишь короткая улыбка мелькнула в глазах Сани.

— Я задумал еще одну картину, — в возбуждении говорил он. — Она будет вызывать в памяти симфонию Анри Лорана. Будет называться «Тревога»…

— Ладно, Саня. О картинах поговорим в другом месте. Мы и так загостились. Идем, нас там ждут, — Иван показал пальцем в небо. — А то, может, раздумал? Останешься?

— Не ехидничай. У тебя сегодня что-то плохо полу-чается… Идем!

Братья зашагали в сторону Круглого озера. Прокладывая дорогу, впереди шел Иван.

В густом, ощетинившемся колючками, кустарнике ему пришлось накинуть на голову прозрачный гермошлем. И вовремя: оберегая свои гнезда, какие-то крупные хищные птицы с кривыми и острыми клювами атаковали братьев. Налетая, долбили по колпаку гермошлема, царапали когтями комбинезон… Легко одетому Сане пришлось бы совсем худо, если бы не брат, отгонявший пернатых налетчиков.

31
{"b":"110697","o":1}