Но потом Элоиза устыдилась своих чувств. Слишком разными? Потому что Хизер нравилась марихуана и она никогда в жизни не имела автомобиля и водительских прав? Потому что лицо Угли-Бугли было так ужасно изуродовано хирургической операцией, спасшей ее от рака? Потому что Билл в разговорах всегда упоминал Иисуса, хотя полжизни прожил атеистом? Потому что они происходили из разных социальных кругов? Теперь нет никаких социальных кругов. Есть только люди, пытающиеся выжить в суровом мире, для которого не были рождены. Теперь есть лишь два класса: те, кому удастся это сделать, и те, кому не удастся.
«А к какому классу принадлежу я?» — подумала Элоиза.
— Куда пойдем? — спросил Чарли.
Элоиза подняла Эми и передала ее Чарли со словами:
— Где капсула?
— Эй, Эми, детка! — сказал тот. — Спорю, между этим полем и Рапаханноком мы найдем какую-нибудь крестьянскую общину.
— Не важно, ответишь ты или нет, Чарли. Приборы засекли капсулу еще до того, как мы приземлились. Ты очень хорошо потрудился, взламывая компьютерную программу.
Это была неправда — на самом деле он потрудился не слишком хорошо.
Чарли криво улыбнулся.
— А я-то надеялся, что ты хоть здесь проявишь небрежность. — Он дотронулся до ее рюкзака, и его улыбка угасла, когда Элоиза резко отпрянула. — Неужели ты так плохо меня знаешь?
Нет, он не будет пытаться отнять у нее очиститель силой. Пока нет. Хотя… Речь ведь шла о последнем искусственном творении человеческих рук. Мог ли кто-нибудь предсказать, что наступит такой момент? Элоиза в этом сомневалась. Раньше она думала, что хорошо знает Чарли, но само существование капсулы времени доказывало, что она никогда не понимала мужа до конца.
— Я знаю тебя, Чарли, — ответила она, — но не так хорошо, как мне казалось. Какое это имеет значение? Не пытайся меня остановить.
— Надеюсь, ты не очень рассердилась, — сказал он. На это у Элоизы не нашлось ответа.
«Любого может обмануть предатель, но только я обманулась настолько, что вышла за предателя замуж».
Она отвернулась и зашагала в лес. С Эми на руках Чарли двинулся следом.
Пока они шли через подлесок, Элоиза ожидала, когда же он заговорит. Скажем, начнет угрожать: «Тебе придется убить меня, чтобы уничтожить капсулу времени».
Или умолять: «Брось это, Элоиза, пожалуйста, пожалуйста».
Спорить, приводить какие-то доводы, сердиться — да что угодно!
Однако все, что она слышала у себя за спиной, — его шаги и время от времени его болтовню с Эми. И пение, когда он убаюкивал Эми, задремавшую у него на плече.
Капсула оказалась хорошо спрятана, все следы были тщательно заметены. И все же, судя по реакции очистителя, капсула оказалась не маленькая. Чтобы доставить ее, требовалась тяжелая техника. Или все было сделано вручную?
— Как тебе удавалось выкроить время? — спросила Элоиза, когда они пришли на место.
— Я позже возвращался с обеда, — ответил Чарли.
Она опустила рюкзак на землю и остановилась, в упор глядя на него.
Словно осужденный, старающийся быть смелым до конца, Чарли криво улыбнулся и сказал:
— Кончай побыстрее, пожалуйста.
После того как папа Чарли умер, мама Элоиза принесла меня в Ричмонд. Она никому не сказала, что была Разрушительницей. Ангел уже оставил ее, и она хотела затеряться в городе и стать самым обычным человеком в мире, созданном ею и другими ангелами.
Но затеряться она не смогла. Стоит тебе сделаться ангелом, и ты становишься другим и остаешься таким даже после того, как работа ангела закончена. Сначала мама Элоиза привлекла к себе внимание тем, что выступила против укреплений. Когда в Ричмонде жили всего тысяча человек, вокруг него были возведены укрепления — ясно, с какой целью. Люди все еще не привыкли выполнять трудную работу без помощи машин, все еще не научились полагаться на чудо Христово. Они по-прежнему доверяли только своим рукам, хотя их руки больше не могли творить чудеса. Поэтому зимой некоторым племенам пришлось трудно — они не умели находить дичь, не умели делать запасы зерна и отыскивать убежища, где можно было бы поддерживать негаснущий огонь.
— Пусть все приходят сюда, — говорила мама Элоиза. — Места хватит для всех. Еды тоже на всех хватит. Научите их строить корабли, делать орудия, ходить под парусами и пахать землю, и все мы станем богаче.
Однако папа Майкл и дядя Авраам понимали больше мамы Элоизы. До Разрушения папа Майкл был католическим священником, а дядя Авраам — профессором университета. Теперь они стали никем, но когда ангелы разрушения закончили свою работу, в сердцах людей начали работу ангелы жизни. Папа Майкл забыл о своей прежней преданности Риму и рассказывал людям о Христе так, как ему запомнилось из Святой Книги. Дядя Авраам постарался вспомнить все, что знал о древней металлургии, и учил собравшихся в Ричмонде людей, как обрабатывать железо, чтобы из него можно было делать орудия. И оружие.
Папа Майкл запрещал делать ружья и даже рассказывать детям о том, что они когда-то были. Однако для охоты нужны стрелы, а то, что может убить оленя, может убить и человека.
Многие люди соглашались с мамой Элоизой, которая предлагала снести городские стены, но потом, в одну из самых тяжелых зим, с гор спустилось племя и стало жечь укрепления и корабли, а ведь только благодаря кораблям на всем побережье продолжалась торговля. Лучники Ричмонда убили большинство из чужаков, и люди сказали маме Элоизе:
— Теперь ты должна согласиться, что без укреплений не обойтись.
Мама Элоиза ответила:
— Может, они не пришли бы с огнем, если бы вокруг города не было стен?
Кто может судить, что в жизни важнее? Как ангелы смерти пришли, чтобы посеять семена лучшей жизни, так и ангелы жизни должны были проявить твердость и примириться со своей смертью ради блага большинства. Папа Майкл и дядя Авраам придерживались заповедей Христа, на свой лад переиначивая Святую Книгу: «Любите врагов ваших и наказывайте их, только когда они на вас нападают; не прогоняйте их в леса, а позволяйте жить рядом, пока они вас не трогают».
Я помню эту зиму. Помню, как хоронили трупы напавших на город людей. Их тела быстро окоченели, но мама Элоиза приводила меня посмотреть на них, повторяя:
— Это смерть, запомни ее, запомни.
Что знала мама Элоиза о смерти? Смерть — это переход от плоти к живому ветру, если Христос не решит дать нам новое воплощение. Мама Элоиза еще встретится с папой Чарли, и все раны заживут.
Элоиза опустилась на колени рядом с очистителем и настроила его так, чтобы он сработал через полчаса, уничтожив себя и капсулу времени, зарытую на глубине тридцати метров. Чарли стоял рядом, почти безучастно, со слабой улыбкой на губах. Он все еще держал на руках Эми, а она смеялась и пыталась ущипнуть его за нос.
— Этот очиститель реагирует только на меня, — сказала Элоиза. — И только пока я жива. Если ты попытаешься сдвинуть его с места, он сработает раньше времени и убьет нас всех.
— Я не стану его сдвигать, — ответил Чарли. Элоиза закончила работу, встала и протянула руки к Эми. Девочка тоже потянулась к ней.
— Мамочка, — сказала она.
Из-за того, что я не могла вспомнить лицо папы Чарли, мама Элоиза думала, что я совсем забыла его, но это не так. Я очень ясно помню одну «картинку» с ним, хотя его на этой «картинке» нет.
Это очень трудно объяснить. Я вижу маленькую полянку среди деревьев и маму Элоизу. Она передо мной. Ее лицо на уровне моих глаз, значит, меня держат на руках. Я не вижу папы Чарли, но знаю, что это он держит меня. Я чувствую, как его руки обнимают меня, но не вижу его лица.
Эта «картинка» часто всплывает в моей памяти, непохожая на другие. Она очень четкая и всегда сильно меня пугает, сама не знаю почему. Мои родители разговаривают, но я не понимаю слов. Мама Элоиза тянется ко мне, но папа Чарли меня не отпускает. Я боюсь, что он не отдаст меня маме Элоизе. Но почему я этого боюсь? Я люблю папу Чарли и ничего не имею против того, чтобы остаться с ним. Но все же я тянусь, тянусь, тянусь к маме, а его руки удерживают меня, и я не могу вырваться.
