— Твои слова вызывают у меня желание испытать его, ради удовольствия от боя.

— Я знаю. Поэтому он остался у машины. Речь идет о Мелани.

— Мелани больше нет, — возразил Кадел. — Вы должны с этим смириться. Речь идет об Изабель. Всегда об Изабель.

— Нет. Для тебя и для того, другого. Но не для нас, остальных, — сказала Меган Марринер. Она подала Ким стерильные салфетки, чтобы та еще раз промыла рану.

— Мы уверены, что плечевая артерия не задета? — спросила мать Неда.

Ее сестра кивнула.

— Он бы не смог шевелить рукой. Ни одна крупная мышца не задета. Просто есть риск инфекции. Нож был в сапоге.

— Ты давно делал прививки от столбняка? — спросила Меган. — У тебя есть запись о прививках?

Тетя Ким рассмеялась.

Кадел ничего не ответил. Нед смотрел, как руки тети быстро двигаются, открывая рану.

— Я, конечно, не могу наложить здесь швы, но, думаю, он в этом не нуждается.

— Почистить, удалить омертвевшие ткани, ввести антибиотики.

— Да.

Кадел все это время молчал и сидел неподвижно. Текли мгновения, дул ветер. Было очень холодно. Потом человек, вызвавший их сюда, очень мягко произнес:

— Вы ее никогда не видели. И вам не понять, что это такое. Какая она. Вы скажете, что понимаете, но вы не понимаете. Мальчик знает.

«Воздух, которым я дышу, это она или моя страсть к ней».

Тетя Ким посмотрела на Кадела. Казалось, она колеблется, выбирая слова.

— Ваша любовь, — наконец произнесла она, — не первая на моей памяти, которая длится несколько жизней. И даже не вторая. Ты прости меня, если я ценю одного из нас больше, чем твою страсть.

Нед заморгал. Не этого он ожидал. Кадел вздохнул. Потом кельт снова улыбнулся.

— Я начинаю думать, что мне следует пожалеть твоего мужа.

— Он бы сказал — да, но я не считаю, что он так уж страдает, — ответила Кимберли, бинтуя рану марлей. Она снова посмотрела в глаза своего пациента. — И он мог бы дать тебе такой же ответ, как и я.

Нед видел, как Кадел смотрит на его тетю. Потом кельт повернулся и уставился на Меган, и, наконец, на самого Неда. Тетя Ким молча забинтовала рану. Нед держал фонарь неподвижно и смотрел поверх его луча на башню и на звезды.

Повинуясь порыву, он спросил:

— Зачем ты положил череп и голову в коридор под собором?

Кадел посмотрел на него.

Он казался очень удивленным.

— Почему ты думаешь, что это сделал я?

Нед почувствовал, что краснеет.

— Ну, я имею в виду…

— Это он сказал тебе, что это сделал я?

Все время так происходит с этими двумя. Невозможно ничего предсказать. Теперь Нед пытался вспомнить, действительно ли Фелан так сказал, произнес так много слов.

— Он навел нас на эту мысль.

— А зачем мне было это делать?

— Чтобы… чтобы приманить его. Потому что он тебя разыскивал?

— Там, внизу? Неужели?

Нед сглотнул.

— Там ничего нет уже тысячу лет, — сказал Кадел.

— А что тогда он?..

— Он хотел тебя втянуть в эту историю. Это очевидно.

— Это совсем не очевидно.

— Конечно, очевидно.

— Но зачем?

— Он тебя почувствовал, узнал в тебе человека, связанного с этим миром.

— Раньше, чем я сам об этом узнал? Потому что я никогда…

— Так бывает. — Это вмешалась его тетя. — Со мной произошло так же. Кто-то узнал обо мне раньше, чем я что-то поняла.

— Но зачем я ему был нужен? — запротестовал Нед.

Голос Кадела звучал на удивление мягко.

— Он ищет способ уравновесить ситуацию.

— Он угрожал нам своим ножом!

— Одним из своих ножей, — сухо поправил Кадел.

— Он ни разу не попросил… он никогда… — Внезапно стало трудно сформулировать свои мысли, сложить в слова смысл. Он пытался вспомнить события того первого утра и не смог.

— Римлянин? Просить о чем-то? — Кадел по-прежнему насмехался. — Он бы никогда этого не сделал. Он запускает ход событий и берет то, что может использовать.

— Он сказал, что ты любишь играть в игры.

— Это правда.

— Он все время говорил мне, чтобы я держался подальше. Что для меня нет роли.

Кадел продолжал улыбаться.

— Ты знаешь лучший способ привлечь молодого человека? К чему угодно?

Нед ощутил прилив гнева.

— А собаки у кафе? Это твоих рук дело?

— Это — да.

— Играли в игры?

— Я тебе сказал, я не ожидал, что ты выйдешь на улицу. И он тоже.

— В этом нет никакого смысла! — крикнул Нед. — Когда бы он успел украсть те вещи? И принести их в собор? Почему та голова была похожа на него?

— Это нетрудно. Он давным-давно слепил свой бюст, для нее. Ты мог бы и сам догадаться — кто из нас скульптор?

Нед сглотнул.

— Что касается остального… мы оба почувствовали тебя, как только ты приехал. Нам было любопытно, а ему больше, чем любопытно, как я сейчас понимаю. Он больше нуждался в тебе. Нетрудно было узнать, кто твой отец и куда он собирается в то утро, Нед.

Он в первый раз назвал Неда по имени.

— Я думаю, если ты потрудишься проверить, то обнаружишь, что обе эти вещи украли из музейного хранилища ночью накануне того дня, когда ты их нашел. Он взял их с собой и следил, пойдешь ли ты в собор в то утро. Если бы не пошел, он бы попробовал что-нибудь другое. Или нет. У него всегда есть в запасе несколько вариантов, знаешь ли.

— О господи, — произнес Нед.

— Следует ли нам вам верить? — тихо спросила Меган Марринер.

Кадел посмотрел на нее.

— Вы мне оказали большую услугу, пришли сюда, и я вам благодарен. Долг. У меня нет причин лгать.

Воцарилось молчание. Круглая башня возвышалась над ними. Как театральный задник.

— Я ему кое-что сообщил, — сказал Нед. — Когда он уходил.

— И что именно? — голос Кадела изменился, стал выше.

Нед вздохнул.

— Я сказал ему, что почувствовал ее, Изабель, на кладбище.

Снова это напряжение, словно воздух вокруг них превратился в струнный инструмент и его струны вибрируют.

— А теперь ты рассердился на него и сказал это мне?

— Я чувствую себя обманутым.

Кадел покачал головой.

— Он делает то, что может. Мы сражаемся по-разному.

— Он не умеет летать и призывать духов, — прошептала Кимберли.

— Этого он не умеет.

— И он должен быть на месте, когда ее призовут?

Великан кивнул.

— Иначе он рискует. Бывали случаи, когда она приходила ко мне просто потому, что его на месте не оказалось.

— Несправедливо, — сказала Меган Марринер.

— Почему это должно быть справедливо? — Он повернулся к Неду. — Ты должен услышать то, что я пытаюсь сказать: все остальное, все остальные не имеют значения. Все дело в ней. Так было всегда, с тех пор, как он пришел из леса.

Нед смотрел в сторону, сжав кулаки.

— Прекрасно. Никто из нас не имеет ни малейшего значения. Я понял. Ну, теперь я сказал вам обоим. Это уравнивает шансы.

— Он тоже уравнял шансы, — сказала Ким по-прежнему тихо. — На вилле. Ранил себя.

Кадел рассмеялся. Теперь его веселье рассердило Неда.

— Я бы этого не сделал, признаюсь. Он — другой человек.

Кельт встал, снова без рубашки, повязка белела в лунном свете. Когда он двигался, невольно возникало ощущение легкости и силы.

— Я должен идти.

— Имеет значение то, что Нед сказал насчет кладбища? — спросила Ким.

— Конечно, имеет. Место, где она была.

— Ты сейчас отправишься туда?

Кадел кивнул.

— Возможно, я даже встречу его там. Это было бы забавно. — Он взглянул на Неда. — Я ему скажу, что он тебя разочаровал.

— Вы не должны драться, — быстро произнес Нед.

Кадел улыбнулся.

— Я знаю. Она запретила, не так ли?

Он повернулся и пошел вниз по склону, который вел к городу. Остановился и оглянулся. Фелан этого не сделал.

— Уходи от нас прочь, — сказал Кадел. — Оставь это. Ты пострадаешь. Этого не должно случиться.

Затем он ушел от них, исчез на тропе, ведущей вниз.

Мать Неда уложила свой набор инструментов. Когда она закончила, они двинулись обратно той же дорогой, какой пришли. Нед не включал фонарик, луна светила достаточно ярко. Он шел впереди и слышал разговор матери и тети у себя за спиной.