Она сама была близка к истерике, если судить по голосу. Все это Неду очень нравилось.

— Не сомневаюсь. А пока, может быть, тебе захочется позвонить Стиву и Грегу, когда представится случай.

Она замолчала, понизила голос:

— Правда? Ты до них тоже добрался?

— До них тоже. Увидимся за ленчем.

Он дал отбой, ухмыляясь.

Поразмыслив, Нед решил какое-то время прятать свой новый телефон. Он ничего не сможет поделать, если она решит испортить простыни на его кровати, но сильно сомневался, что ей понравятся садовые улитки в ее собственной постели, и небрежное упоминание о подобной возможности могло бы отсрочить мщение. Он считал, что сумеет справиться с Грегом и Стивом. Но Мелани — крепкий орешек.

Он провел утро, слоняясь по дому, и энергично гнал от себя любые мысли об эссе, которые ему предстояло написать. На него все еще действует разница во времени, правда? Стоит ли ожидать, что человек, страдающий от нарушений биоритма, сядет писать эссе по английскому или истории?

Несмотря на то что сказала Кейт Уэнджер, он некоторое время провел в Интернете, шарил по «Гуглу», набрал «кельты, Прованс» и кое-что записал. Затем вышел в солнечное утро и слушал музыку на террасе, пока не увидел микроавтобус, взбирающийся на холм к воротам виллы.

Нед снял плеер и положил его на стол. У него было нехорошее предчувствие насчет того, что сейчас произойдет. Он выпрямился в шезлонге и с энтузиазмом помахал рукой, приветствуя всех. Отец помахал в ответ с подъездной дорожки. Мелани стояла рядом с фургоном, подбоченясь, и пыталась уничтожить его взглядом. Это сложно, если твой рост едва достигает пяти футов, подумал Нед.

Грег и Стив, благожелательно улыбаясь, поднялись на террасу вместе. С той же улыбкой они схватили Неда за руки и за ноги (довольно сильные парни, оба) и потащили вниз по лестнице, а потом по траве к бассейну.

Он услышал смех Мелани и отца, что было приятно, но потом он взлетел в воздух.

В бассейне было холодно, очень холодно. Задыхаясь и кашляя, Нед вынырнул на поверхность. Он знал, что сказать. На это существовал освященный временем мужской ответ.

— Ах, — произнес он. — Очень освежает. Большое спасибо, ребята.

Нед постарался упомянуть об улитках за ленчем на террасе: он якобы слышал, что у местных улиток есть пугающее обыкновение заползать в постель к людям, особенно по весне.

Интересно то, что задумался именно Стив, когда это услышал. Мелани сделала вид, что сомневается в правдивости этой информации. Трудно сказать, притворялась она или нет.

Отец Неда пребывал в удивительно расслабленном состоянии, он сказал, что сделал несколько многообещающих снимков купола в баптистерии камерой с отражателем для вспышки, рассеивающим свет. Они также сняли колонны в монастыре и зигзагообразный узор, который он заметил там, на дорожке. Нед узора не видел, но у него не было отцовских глаз, и вчера, в монастыре, он был несколько выбит из колеи.

— Мне очень понравилась твоя царица Савская, — сказал отец. — Цвет великолепный. Под определенным углом зрения напоминает янтарь. Мы потом посмотрим фотографии. Но я думаю, мне она пригодится. Я вернусь, если понадобится, перед тем, как мы отправимся домой, может быть, попробую снять ближе к вечеру. Две хорошие подсказки, Нед.

Сегодня после полудня он собирался встретиться с Оливером Ли в кафе в центре города, чтобы поговорить с глазу на глаз, это будет их первая настоящая встреча. Баррет, художественный редактор, прилетит из Нью-Йорка на следующей неделе, он хотел присутствовать на их встрече, но они оба решили встретиться без посредника.

— Он мне может понравиться или не понравиться, но, в конце концов, это не имеет значения. Нам не придется работать вместе.

— Но ты уверен, что он тебя полюбит? — усмехнулся Нед. Холодная вода точно его взбодрила. Давно позабытое средство от нарушения биоритма: ледяной бассейн.

— Меня все любят, — ответил Эдвард Марринер. — Даже мой сын.

— Ваш сын, — мрачно заметила Мелани, — ужасный человек.

— Действительно, — согласился Грег, качая головой. Стив молчал, возможно, думал об улитках в своей постели.

Нед решил, что ему придется как-нибудь проделать этот фокус с улитками и вытерпеть последствия.

Оказалось, что остальные трое собираются высадить его отца в центре города, а потом ехать на восток, к горе Сент-Виктуар, которую Поль Сезанн изображал на своих картинах сто раз. Художник здесь родился и умер. Он был главной знаменитостью Экса и прославил эту гору.

Нед вспомнил, как отец ворчал по поводу Сезанна во время перелета, листая заметки Баррета Рейнхардта: что почти невозможно сделать фотографию этой горы, которая не была бы копией картины художника или сентиментальной данью уважения ему. Он не жаждал снимать ее, но Баррет сказал, что просто невозможно делать в Провансе фотоальбом и не сфотографировать этот пик. Особенно если ты — Эдвард Марринер, прославившийся своими горными пейзажами.

— «Просто невозможно», — повторил отец тогда в самолете, копируя голос художественного редактора.

Эта послеполуденная поездка будет отчасти выездом на природу, а отчасти осмотром некоторых мест, которые Баррет отметил на картах как площадки возможных съемок. Отцу Неда следовало самому туда поехать, но помощники уже научились отбирать те места, которые ему точно бы не понравились.

— Ты едешь? — спросил Стив у Неда.

— Собственно говоря, мне надо быть в городе где-то около пяти. У меня кое с кем назначена встреча.

— С кем? Что? Как? — заинтересовался Грег. — Мы же только что приехали сюда!

Нед вздохнул.

— Я вчера утром познакомился с девушкой. Мы пили колу.

— Вот это да! — улыбнулась Мелани.

Грег пристально смотрел на него.

— Свидание? Уже? Господи, этот мальчик — мужчина из мужчин!

— Не торопи его и меня тоже, — сказал Эдвард Марринер. — Я и так чувствую себя старым.

— Мы тебя привезем вовремя, — пообещала Мелани, бросив взгляд на часы. — Только надень шиповки, Нед, возможно, придется подниматься на гору. Сандалии не годятся.

— Ладно. Но только ты завяжешь мне шнурки? — спросил Нед. Мелани снова улыбнулась. Он был рад, что сменили тему. Эти разговоры о свидании вызывали у него чувство неловкости.

Они высадили отца в Эксе, а потом по кольцевой дороге обогнули город и направились к горам по извилистому маршруту, по которому, по словам Мелани, обычно ходил Сезанн в поисках места для этюдов.

До горы довольно далеко, если идти пешком, подумал по этому поводу Нед: в девятнадцатом веке, в Средние века, в древнеримские времена люди ходили пешком или ездили на ослах, а дорога была намного более ухабистой. Все было дальше и медленнее в те времена.

А в начале двадцать первого века — вот они, мчатся по этим извивам на микроавтобусе «Рено» с кондиционером и примерно через двадцать минут уже будут у горы, а потом вернутся в центр города ко времени его встречи с Кейт Уэнджер.

Сезанн, или священники, которые ходили по истертым дорожкам вчерашнего монастыря, или те средневековые школяры, которые молились в соборе, а потом шли через площадь на лекции, — все они передвигались по миру совсем с другой скоростью, чем эта, даже если ученики опаздывали на урок и бежали бегом. Нед точно не знал, что все это значит, но это что-то значило. Может быть, он вставит это в эссе, когда решит все-таки сделать домашнее задание.

Стоял сверкающий, ясный день; они все надели темные очки. Очки Мелани были огромными, они скрывали половину ее лица; светлые волосы Стива и маленькие круглые темные очки делали его похожим на русского революционера. Грег напоминал вышибалу из ночного клуба.

Повинуясь безотчетному порыву, Нед снял темные очки. Он решил, что хочет видеть пейзаж так, как видели его люди давным-давно. Он чувствовал себя немного глупо, но лишь самую малость. Он подумал о той круглой башне вчера, над городом, и о людях, которые сторожили там и смотрели в эту сторону.