– Не говори глупостей, правда, мам?

– Правда. – Мама вздохнула. – Давайте укладываться, дети, третий час.

Аня счастливо засмеялась и, кинувшись к маме, расцеловала ее. Она не сомневалась в ней, но все равно чуточку волновалась.

Оставшись вдвоем, Аня и Антон какое-то время молча смотрели друг на друга. Потом Антон так же молча коснулся Аниной руки, провел пальцем по щеке и требовательно привлек ее к себе. Приподняв ее голову за подбородок, хотел что-то спросить, но передумал и только сильнее прижал девушку к себе.

С самого утра Наталья Сергеевна, Аня и Антон поехали в больницу. Антон довольно спокойно вошел в палату, энергично пожал протянутую ему мужскую руку и отвечал на вопросы, не отводя глаз. Аня ревниво следила за реакцией отца, но понять, как тот отнесся к Антону, так и не смогла. Впрочем, одно было ясно: при Антоне разговор не «зависал» и отец не отмалчивался, а разговаривал как обычно. Если бы Анечка не ждала так внимательно и тревожно реакции отца, если бы не нервничала так, она могла бы сообразить, что естественное «не реагирующее» поведение отца служит самой лучшей «приметой», что все хорошо. Но она нервничала, нервничала даже когда они уже вышли из палаты, и именно поэтому что-то все говорила и говорила до тех пор, пока Антон не сказал удивленно:

– Ты что так нервничаешь-то?

Антону даже в голову не пришло, что она нервничает из-за него. Если бы его спросили, как, по его мнению, к нему отнесся отец Ани, он пожал бы плечами и сказал что-нибудь вроде: «Да нормально все». А мама поняла без слов, поэтому она, улыбаясь, спросила Антона:

– Антон, а ты водишь машину?

Аня внимательно посмотрела на маму. Во-первых, Наталья Сергеевна совершенно естественно перешла с Антоном на ты – это было Ане приятно, а во-вторых, вопрос о машине прозвучал неспроста, это точно.

– Да, Наталья Сергеевна, – спокойно отвечает Антон, – у меня и права есть, и опыт. – Он смеется. – Я за рулем с четырнадцати лет – папа считал, что ему нужен личный водила, ну а мне только в радость.

– Права выдаются с восемнадцати! – Аня возмущенно смеется. – Антон, ты врешь!

– Это у вас в Москве все по правилам, а в нашей деревне все можно, особенно если у тебя дядя – начальник…

– А у тебя дядя начальник?

– Угу. В ГАИ.

Все смеются. А Аня никак не может понять, шутит Антон или нет.

– Антон, а в Москве сможешь ездить? – Наталья Сергеевна спрашивает серьезно. – Большой город, сумасшедшее движение…

– В Москве не пробовал, а в Калининграде приходилось – в армии. – Антон уже понял, что вопрос задан не просто так.

– Анечка не очень хорошо водит машину…

– Все понятно, Наталья Сергеевна, и не беспокойтесь, я буду осторожен.

И все. Никаких комментариев. Ни тебе «спасибо за доверие», ни «ой, не надо, мне неудобно». Он вообще держится уверенно, но не нагло. Это определение – «не нагло» – мелькает в голове Ани, и почему-то сразу вспоминается Андрей. Они совсем, совсем разные. И сравнение не в пользу Андрея… О Боже, он же явится сегодня! Аня вздыхает. Может, уйти вечером куда-нибудь, а мама скажет ему, что приехал Антон? Эта трусливая мыслишка все-таки мелькает в голове, несмотря на то что как только она начала свое движение, Ане стало стыдно, но мысль до конца додумалась, хорошо хоть вслух не высказалась. Аня снова вздыхает. Мысли мыслями, а поступить так она не может. Поэтому вечером они никуда не пойдут. Будь что будет.

А после обеда приехали Егор с Таней. Как они удивились, увидев Антона в квартире у Ани!

– Да, друг, ты такой неожиданный тип! – Егор рад видеть Антона. – Никак не ожидал тебя сегодня здесь встретить.

– Ну, до тебя-то мне далеко, – усмехается Антон, – вот уж где образец непредсказуемости…

Все вместе они сидят в комнате и перебрасываются ничего не значащими фразами и комплиментами. Наталья Сергеевна отмечает про себя, что Аня и Егор действительно очень близки друг другу, они понимают друг друга с полуслова, и отношения у них ровные, спокойные, как у людей, много переживших вместе. Это странно осознавать, понимая, как они молоды, и зная, как недолго они были вместе и как долго – врозь. Но это действительно так, и, похоже, на каком-то интуитивном уровне это понимают и жена Егора Таня, которую он все время держит за руку, как маленького ребенка, и Антон, который по-хозяйски обнимает Анечку, как будто закрывая ее от окружающего мира. «Какие хорошие ребята, – думает Наталья Сергеевна, – и как это они все нашли друг друга?» А Аня смотрит на Танюшу, сидящую рядом с Егором. Она видела ее один только раз – в музее, и предположить тогда не могла, что Таня станет женой Егора. Аня смотрит на нее со смешанным чувством любопытства и настороженности. Девушка ей нравится, но не отнимет ли она Егора? Только что вновь обретенного Егора. Впрочем, то, что они приехали к ней в первый же день, как появились в Москве, успокаивало. А Таня смотрела на Егора и думала, что всегда мечтала о мужчине, у которого есть настоящие друзья – не приятели по работе, с которыми проводишь много времени и поневоле знаешь о них все, и не бывшие сокурсники, которых встречаешь радостно, но, наскоро поговорив и обязательно решив, что «нужно как-то встретиться», забываешь до следующей случайной встречи, а настоящие, такие как Антон и Аня. И теплая волна благодарности, что такой мужчина есть и он ее муж, вдруг затопила Танюшины глаза нежданной влагой. Но она сдержалась и не расплакалась, а лишь крепче сжала ладонь мужа. А муж увлеченно рассказывал что-то Наталье Сергеевне и договаривался с Антоном, когда они завтра пойдут на работу. Антон, обнимая Аню, думал о том, что завтра, кроме работы, нужно еще начинать решать вопрос с квартирой – не могут же они вечно жить у родителей. Так они и сидели, непринужденно разговаривая, такие разные, но связанные прихотливой судьбой в один круг.

– Ань, а документы-то вы смотрели? Фотки старые, письма? – Егор вдруг неожиданно меняет тему разговора. – Наталья Сергеевна, вам Аня рассказала историю графа Стомбальо?

В том, как он торжественно произнес эти слова – «история графа Стомбальо», – было что-то киношное или театральное, но почему-то близкое, и все вдруг разом оживленно заговорили.

– Да, рассказала, но не очень в это верится…

– Вон он, архив, лежит, еще не убираем, смотрели…

– А много фотографий-то?

– Интересно посмотреть…

– Почему не верится? Все ведь сходится…

– Конечно, мы сейчас посмотрим, всем интересно…

И так далее, и все вместе, и ничего не понятно, кто кому отвечает и кто кого спрашивает, но всем интересно. Как-то так получилось, что все снова очутились на полу, Аня открыла коробку, и вопросы посыпались с новой силой.

– А письма старые тоже сохранились?

– А фотографии дореволюционные есть?

– А вы всех изображенных знаете?

– Нет, к сожалению, не всех. Надеемся, что Анин папа еще нам поможет…

Старые фотографии осторожно передаются из рук в руки, рассматриваются и обсуждаются. Среди общего разговора и оживления тихий голосок Тани мог бы и затеряться, но почему-то ее услышали сразу. Она сказала, глядя на фотографию, которую держала в руке:

– А вот это и есть граф Эмиль Стомбальо.

И сразу стало тихо. Потом Аня протянула руку, и Таня вложила в нее фотографию. Все тут же склонились над карточкой. С фотографии на них смотрел красивый седой старик с умными, слегка насмешливыми, но очень ласковыми глазами. Все молчали. Сказка становилась былью, причем былью осязаемой, конкретной и… близкой.

– У нас несколько его снимков, – первой нарушила молчание Анина мама. – Вот! – Она заглянула в коробку и вынула несколько карточек. – Анечка, мы же не зря вчера раскладывали все по стопкам, правда, совсем до конца не успели, Андрей пришел, потом Виктор…

– Виктор? – Антон специально делает вид, что не слышит первого имени, знакомая злость поднимается откуда-то из глубины, но с этим он еще разберется, а пока… – Какой Виктор?

– Витек, представляешь? – Аня, ничуть не смущаясь, поворачивается к Антону. – Он, оказывается, в Москве, вот и зашел навестить.