Знойно. Тихо… Чудный вид!

Там, далёко, – море спит.

С берегов же в волны пали

Тени тонких миндалей,

И чинары в них купали

Зелень пышную ветвей;

И в прибрежной белой пене,

Как улыбка – эти тени, —

Как улыбка старых гор,

Чьи угрюмые вершины

Вознеслись туда, в пустынный,

Голубой небес простор,

Где суровый их гранит

От земли туманом скрыт.

Важно, молча и сурово

В бархат неба голубого

Смотрят главы старых гор,

Сизой дымкою объяты.

И пугают мысль и взор

Их крутые к морю скаты.

Им в дали небес не слышны

Вздохи волн и пены пышной —

Этот стройный плеск и шум,

Полный нежной, сладкой ложью,

Шум, притекший к их подножью,

Чтоб нарушить мир их дум.

Но, безмолвны и угрюмы,

Схоронили скалы думы

Глубоко в гранит сырой.

И, одеты облаками,

Так стоят они, веками

Тешась шумной волн игрой.

В мягком пухе нежной пены

Волны скалам, как сирены,

Что-то нежно так поют,

Но в ответ на их набеги

Тайн суровые ковчеги

Ничего им не дают:

Ни намёка, ни полслова,

Ничего из тайн былого…

Между камня выползали

Полусонные кусты

Роз, жасминов и азалий,

И кадили их цветы

Душной, сочною истомой

Небесам, объятым дрёмой,

Морю, серым грудам скал,

На которых чинно в ряд

Сели чайки и следят:

Не дарит ли их тот вал,

Что пришёл из дали зыбкой,

Золотистой, вкусной рыбкой?

Но седой, – на эти груды

Набегая, – им дарил

Только брызги-изумруды

И о чём-то говорил…

И, взмахнувши гребнем белым,

Вновь бросал движеньем смелым

Разноцветных брызг каскад.

А ему с вершины горной

Лысый гриф свой крик задорный

Вниз кидал… И вал назад

Уходил, кипя сердито,

О твердыни скал разбитый.

Моря даль – покрыта сонной

Дымкой нежного опала.

Глубиной своей бездонной

В волны небо там упало

И смешалось с ними странно.

Мягко эти два титана,

Оба полны южным зноем,

Грудь на грудь друг другу пали,

Обнялись, слились – и спали.

И не видным глазу роем

Там, по светлой синей выси,

Надо мной в ту даль неслися

Грез гирлянды…

В чудном сне

Сам я жил, – казалось мне…