– А семья – это тоже лишний багаж, по вашей теории?

Он уловил любопытство в ее тоне и, криво ухмыляясь, ответил вопросом на вопрос:

– А вы мечтаете завести семью?

Дорис вспыхнула и мысленно одернула себя за то, что втянулась в эту никому не нужную дискуссию.

– Я хочу пойти домой, – тоном капризного ребенка проговорила она. – Мне надо готовиться к экзаменам, и я очень устала.

– Простите, вы идете по стопам своего супруга? Выбранная вами стезя – археология?

– Вовсе нет. Я занимаюсь историей. – И она выразительно поглядела на часы, при этом зло подумав: с каких это пор, дружок, тебя стало интересовать, чем я занимаюсь?

– Я, кстати, задавая вопрос, чуть не ошибся и хотел вместо слова «супруг» употребить «отец». Ведь обычно именно родители выбирают своим чадам жизненный путь, который неминуемо должен привести к вершинам успеха и славы.

Да, в который уже раз убедилась Дорис, он великий мастер в подборе слов и конструировании из них фраз, наиболее точно бьющих по собеседнику. Как ни странно, но в его взгляде ей почудилась чуть ли не благодарность, когда он заметил ее ответную реакцию: глаза ее засветились внутренним огнем, копна рыжих волос казалась сполохами пламени, кудри разметались, когда она непроизвольным движением откинула голову назад. Стала видна ее длинная стройная шея. Точным движением он успел перехватить ее руку, занесенную, чтобы дать ему пощечину.

– Дайте же мне уйти, – буквально завопила Дорис, пытаясь вырвать свою тонкую руку из его клешни.

– Я позволю вам сделать это не раньше, чем вы признаетесь, что нервишки ваши сдают и это последствия вашего, скажем так, необычного брака. – Брюс высказал это предположение довольно игриво улыбаясь, сводя на нет все ее попытки освободиться.

Второй кулак Дорис, которым она намеревалась нанести удар ему в грудь, он намертво прижал к этой самой груди, и она оказалась плененной.

– Вы же уже установили, что я из корыстных побуждений вышла замуж за умирающего старика, мне нужны были только его деньги и положение. Теперь мне поздно жалеть и причитать по этому поводу. Не забывайте также, что у меня скверный характер и, если вы не позволите мне уйти прямо сейчас, я заору на всю округу так, что сюда сбежится куча зевак. А в номере воскресной газеты, в рубрике «Скандалы» появится броский заголовок: «Миллионер нападает на молодую вдову. Потребовалось вмешательство полиции», – нудно затянула она.

Опять он «достал» ее. Дорис находилась в сложнейшем процессе переоценки сути и последствий того, что называлось ее браком. Но она не была готова на совместное с Брюсом патолого-анатомическое исследование этого явления.

– Отличная идея – дать корм акулам пера. Начинайте вопить! – И в этот же момент женщина почувствовала, как губы Брюса накрыли ее рот.

Ее ударило разрядом в тысячу вольт, она возненавидела себя за то, что сил сопротивляться ему у нее не оказалось. А еще она не могла понять, почему каждое его малейшее движение и даже просто подрагивание его губ и языка так неописуемо сладко для нее. Он поднял голову, и Дорис поразили его глаза: в них горел неутолимый чувственный голод, выражение этих зеленых огоньков можно было назвать экзотическим… или эротическим. Она почувствовала, что почти висит на нем.

На них наткнулась группа японских туристов, деликатно потупивших глаза при этом зрелище. Но их словно отбросило друг от друга, и наступило моментальное протрезвление.

– Господи, что они о нас могут подумать, – воскликнула Дорис.

– Да ничего особенного. Скорее всего порадуются, что им удалось заснять процесс ухаживания, принятый у белых.

– Ничего смешного в этом нет!

– Да, мне точно не до смеха. Я хочу увидеть вас. – Он глянул на часы и наморщил лоб; на лице появилось озабоченное выражение, затем предложил: – Давайте продолжим нашу любопытную дискуссию примерно через час… в Блэквуде.

Его непоколебимая уверенность в том, что Дорис автоматически согласится на роль ведомой, вернула ее в прежнее боевое состояние.

– Какую дискуссию вы собираетесь продолжить, в чем ее предмет? Кроме того, – добавила она, вспомнив о своем обещании подежурить пару часов в местном детском саду, персонал которого понес ощутимые потери в сражении с эпидемией гриппа, – я уже обещала быть в другом месте.

Не объяснять же Брюсу, что периодические дежурства в садике являлись источником дополнительного дохода для нее.

Блеск в его глазах усилился, и выражение их стало явно насмешливым, когда он глянул на ее припухшие губы и несколько расстегнувшихся пуговиц на блузке.

– Неужели мне надо вам растолковывать, какого рода дискуссию нам стоит продолжить? – Она мгновенно вспыхнула. – Сделаем это сегодня вечером, – коротко объявил Брюс и, повернувшись к ней спиной, направился по своим делам. Мысли о том, что продолжения может и не последовать, он не допускал, переключившись на какие-то более важные для него проблемы. И она подумала об этом с горечью.

Дорис смотрела вслед удаляющемуся мужчине, и чувства ее колебались от тоски по нему до отвращения к стилю его обращения с ней. Победителя в их единоборстве не было. Она еще раз глянула на его спину, перед тем как он исчез из поля зрения, и с нарочитой решительностью застегнула блузку на все пуговицы до самого подбородка.

– Как обстоят дела с экзаменами? Когда следующий? – Айрин, хозяйка детского сада, задавала эти вопросы с искренней заинтересованностью, собирая разбросанные по ковру игрушки.

Дорис была одним из самых ценных ее работников, и Айрин внимательно следила, чтобы ничто лишне не осложняло жизнь помощницы. Девушка не успела ответить и громко рассмеялась, когда малыш, которого она взяла на руки, звонко и слюняво чмокнул ее в шею, одновременно стукнув по голове большой, но по счастью мягкой игрушкой.

– Хорошо, что я все-таки сумела уберечься от гриппа, иначе мне бы не стоило появляться здесь, – сказала она, опуская на пол агрессора.

– О Господи! Не делайте даже подобных предположений. – Старшая из женщин встревожилась, потому что любила Дорис и нуждалась в ней особенно сейчас, когда эпидемия скосила других воспитательниц. – Что мы станем делать без вас? – Айрин театральным жестом заломила руки.

И хотя Дорис напомнила ей, что есть специальные агентства, откуда можно вызвать временных помощников практически в любой момент, в душе она испытывала благодарность по отношению к Айрин, потому что ей было приятно ощущать, что она кому-то нужна. А Дорис вообще всегда стремилась помочь людям. И ей очень нравилась домашняя атмосфера садика, а детей она просто любила.

В ее жизни, небогатой на какие-нибудь положительные эмоции, привязанность малышей компенсировала отсутствие собственного дома и ласки близкого человека. Более того, Дорис подозревала, что малыши ей гораздо нужней, чем она им. Что же касается заработка, то денег не хватало даже на карманные расходы, ведь она работала не каждый день и считанное количество часов.

Когда родители забрали последнего ребенка, работа Дорис завершилась.

– Ну вот, вы можете идти, – милостиво разрешила Айрин. – Теперь мы управимся и сами. – На лице ее появилось выражение искреннего раскаяния. – Я чувствую вину перед вами за то, что пользуясь вашей природной добротой, отрываю вас от экзаменов.

– Вы же знаете, что работа здесь для меня в радость, – принялась заверять Дорис хозяйку садика. – Замкнутая жизнь для меня просто невыносима. У вас я отдыхаю душой. А подтверждение моей квалификации можно видеть в том, что друзья стали оставлять на меня своих детей без всяких опасений. – И молодая женщина застенчиво улыбнулась, делая это признание.

Она вспомнила свою лучшую подругу, которая совсем недавно произвела на свет очаровательную дочурку.

Словно прочитав ее мысли, Айрин произнесла слова, которые против воли говорившей больно задели Дорис:

– Как жаль, что у вас нет собственного ребенка. – И как бы смягчая констатацию, добавила: – Но вы еще молодая – все у вас впереди.