25 июля 1902 г.

Прокурор Владивостокского окружного суда доносит, что по распоряжению командующего войсками Приамурского военного округа на его распоряжение передано дознание по обвинению японских подданных Сивоко[[12] ], Сивоя[[13] ] и Сузуки[[14] ] в преступлении, предусмотренном 256 I ст. Улож. о Наказ. Обстоятельства этого дела заключаются в следующем:

Названные японцы задержаны были 3 сего июля между урочищем Славянка и станцией Черкасской, причем у них были отобраны записные книжки, в которых упоминаются многие города и местечки как русские, так и маньчжурские, в коих расположены русские войска, а также занесены сведения о дорогах, состоянии телеграфных линий, доступности гор и бухт, численности войск и т. п. Отобранная у них переписка была на рассмотрении директора Восточного института, который дал заключение, что перечисленные японцы занимались шпионством, что кроме них в это дело замешан еще некий Ямасоко, проживающий в Японском консульском агентстве, и что укрывательством шпионства занимается местная контора Японского пароходного Общества «Ниппон-Юзен-Кайша»[[15] ].

Переписка эта препровождена Прокурором суда исполняющему обязанности Владивостокского полицеймейстера Худынцеву для производства дознания в порядке 1035 ст. Уст. Угол. Суд.

Наблюдение за дознанием возложено на товарища прокурора Стравинского.

Об изложенном имею честь донести нашему высокопревосходительству и присовокупить, что сведения об обстоятельствах, обнаруженных при производстве дознания, будут представлены мною дополнительно.

И. д. Прокурора Судебной палаты Д. Малинин

ЦГИА, ф. Мин. Юстиции, д. 16055, л. 11.

6 сентября 1902 г.

В дополнение к рапорту от 25 июля с. г. за № 595 доношу вашему высокопревосходительству, что производство дознания о японцах Сивоко, Сузуки и Сивоя замедлилось тем, что профессору японского языка Спальвину[[16] ] пришлось употребить много времени на перевод отобранных в большом количестве рукописей на японском языке; трудность означенного перевода увеличилась еще тем, что самые важные сведения, заключающиеся в отобранном православном русском молитвеннике, были написаны хотя и японскими буквами, но особенным шрифтом, так что смысл письма являлся непонятным даже для хорошо владеющего японским языком. Профессору Спальвину удалось найти ключ к написанному и перевести его на русский язык. В означенном молитвеннике оказались занесенными сведения о составе и количестве русских войск, расположенных во всех населенных пунктах Маньчжурии и Приморской области; при этом означенные сведения изложены настолько подробно, что известно не только количество войск, но даже название частей, количество орудий и т. п. Кроме того, в одной из отобранных записных книжек значатся описания различных маршрутов между населенными войсками пунктами; маршруты эти описаны настолько подробно и точно, что занесены все встречающиеся на дороге речки, ручейки, горы, холмы с описанием глубины их, ширины, высоты и удобства подъема; занесены также все встречающиеся селения с точным обозначением количества живущих там лиц с очевидной целью указать, где и на какое количество квартир, провианта и фуража можно рассчитывать. 17 августа все переведенные документы были предъявлены и. д. начальника штаба полковнику Громову в качестве сведущего лица, причем ему было предложено дать заключение, составляют ли перечисленные сведения такие, которые должны храниться в тайне, и представляют ли они какой-либо интерес для иностранного государства; на оба эти вопроса эксперт дал утвердительный ответ, причем он добавил, что сведения эти имеются лишь в особых книжках, ежегодно рассылаемых Главным штабом в штабы различных военных частей, причем последние обязываются держать их в строжайшем секрете, хранить под ключом и при получении нового экземпляра старые сжигать.

В связи с тем, что в числе других вещественных доказательств была отобрана квитанция в отправке на пароходе Японского общества «Ниппон Юзен Кайша» по адресу в Главный штаб в Токио заказной корреспонденции, за посылку которой уплачено 1 р. 13 к. (лот стоит 3 коп.), не осталось никакого сомнения в том, что все вышеперечисленные сведения собирались для сообщения таковых японскому правительству.

В виду всего вышеизложенного, того же 17 августа японским подданным Сивоя, Сузуки и Сивоко было предъявлено обвинение по 1 и 3 ч. 256 I ст. Улож. о Наказ. Первые двое заявили, что они по делу ничего не знают, как не знали даже о существовании молитвенника. Что же касается до Сивоко, то он заявил, что ходил по Приморской области, распространяя среди китайцев и корейцев лекарство «хотан» и что в Иркутске он крестился в православную веру и купил в магазине молитвенник; затем этот молитвенник в вагоне у него был похищен; в Харбине он сообщил о совершенной у него краже японцу, которого он раньше не знал, и тот ему дал молитвенник, тот самый, который у него отобрали; что там написано, ему, Сивоко, непонятно.

В настоящее время окончание дознания задерживается допросом путем отдельного требования тех лиц, которые арестовали помянутых японцев.

Прокурор Иркутской суд. палаты Малинин

ЦГИА, ф. Мин. юстиции, д. 16055, л. 12–13.

30 июня 1902 года на почтовую станцию Черкасскую Южно-Уссурийского округа пришли три японца, назвавшиеся докторами, обратившие на себя внимание содержателя станции Осташевой, почтальона Лаврова и других тем, что они выходили со станции в разные стороны, осматривали окрестности, делали письменные отметки и рассматривали большой лист бумаги вроде географической карты. Японцы эти со всеми бывшими при них бумагами были 1 июля подпоручиком Шумским задержаны.

По осмотру и переводу взятых у названных японцев бумаг оказалось: в православном молитвеннике — ключ к шифру, которым зашифрованы сделанные на других страницах записи. В записях этих заключаются подробные сведения о составе и количестве русских войск, расположенных в населенных пунктах Маньчжурии и Приморской области с отметками о названии, численном составе войсковых частей, количестве и роде орудий и пр. Есть отметки об общем количестве войск в военное время в Амурском, Сибирском, Казанском, Московском, Одесском военных округах и Квантунской области. Из веденных в виде дневника записей в 4 памятных книжках видно, что авторы их в качестве продавцов японского целебного «хотана» обошли пешком многочисленные местности Приморской области и Маньчжурии, причем точно и подробно описаны маршруты между населенными пунктами, отмечены расстояния между ними, номера телеграфных столбов, военные посты, состояние дорог, болота, глубина и ширина встречающихся речек и ручьев, мосты, броды, перевалы и горы с указанием их высоты и удобства подъема, селения с обозначением числа жителей, количества лошадей, скота, запасов дров, сена и т. п.

По заключению допрошенного в качестве сведущего лица начальника штаба Владивостокской крепости Генерального штаба полковника Громова, указанные выше сведения о подробном расквартировании русских войск и пр. подлежат хранению втайне, могли быть получены путем только личного сбора сведений и представляют, как и сведения о состоянии путей, количестве запасов и пр., весьма существенный интерес для иностранного государства при соображениях о ведении против России военных операций.

В найденном у Сивоко и его товарищей, в числе прочих бумаг, счета общества «Ниппон-Юзен-Кайша», от которого, судя по записям, упомянутые японцы получали денежные авансы, между прочим отмечен расход в 1 р. 13 к. за заказную корреспонденцию, адресованную в Японский Генеральный штаб.

По сообщению императорского Японского коммерческого агентства во Владивостоке, ходатайствовавшего об освобождении задержанных японцев из-под стражи, они не более, как «Японские маленькие обыкновенные торговцы».

Допрошенные в качестве обвиняемых Сивоко, Сузуки и Сивой виновными в собирании с целью сообщения иностранному правительству сведений, подлежащих в видах внешней безопасности России хранению втайне, себя не признали, объяснив, что они путешествовали с исключительной целью продажи лекарства «хотана»; по объяснению Сивоко, найденный у него молитвенник был у него похищен и затем случайно возвращен ему в вагоне пассажиром японцем с надписями, смысл которых ему не понятен. Более подробные объяснения в свое оправдание обвиняемые, по их заявлению, представят на суде.

Принимая во внимание, что совокупность изложенных выше данных не оставляет сомнений в виновности японских подданных Коноске Сивоко, Зюузи Сузуки и Магосичи Сивоя в преступлении, предусмотренном 256 I ст. Улож., я полагал бы, закончив настоящее дознание в административном порядке, вменить им в наказание время, проведенное под стражей по этому делу, и выслать их за границу с воспрещением возвращаться в пределы империи; из вещественных доказательств памятные книжки, молитвенник и счет оставить при деле, а остальные уничтожить.

Составлено октября 28 дня 1902 года, в Иркутске.

Прокурор Иркутской Суд. палаты Малинин

ЦГИА, ф. Мин. юстиции, д. 16055, л. 37–38.