Пронеслась хохочущая Лиза Золотова с озабоченным Егором, ищущим, где бы купить сигарет. Их не продавали нигде. Было видно, как впереди страстно мечется по дольчегаббанам Вета. Она выскакивала из очередного магазина, упруго выбросив накачанную ногу, и впрыгивала в другой, выпятив попку, так, словно это был специально поставленный на нее танец в специальных декорациях.

Ольга зашла в магазин со всякой всячиной, начала покупать альбомы для открыток в подарок. Увидела влетевшую на порог Галю Упыреву, снайперски глянувшую на прилавки и исчезнувшую, огласив пространство диагнозом:

– Одно говно!

– Опять кредитки не берут! Опять требуют нал, суки! Мы с Куколкой уже грохнули весь нал! Банкомата не видела? – спросил сзади Ашот Квирикян.

В их гостинице евро на доллары цинично меняли один к двум. «Не нравится – не меняй. Езжай в соседний городок, но такси обойдется тебе во столько, что ты еще нам скажешь спасибо!» – было написано на плутовских рожах менял.

Ольга двинулась дальше. Купила понравившихся платьиц и футболок, завернула в антикварный. Пробила старые разломанные часы. Никогда не могла отказать себе в антикварных удовольствиях. Налетела на Наташу, меряющую кольца и серьги в ювелирном, обвешанную пакетами и продавцами.

От Наташи, перебивая «Клема», шел запах «глупых денег», продавцы всех стран мира и товаров всех категорий летели на нее, как мотыльки на лампу, ощущая: тут можно втюхать все, что угодно.

В конце концов Ольга устала и раньше времени пришла к Национальному музею. Увидела в уличной кондитерской перед ним народного критика Сулейманова с Золотой Рыбкой, усталую Печорину и Андрея Николаева. Все, кроме Андрея Николаева, запивали пирожные кофе. Бард совершал очередной чин-чин.

– Деятели культуры, блин! Ну как из тюрьмы вышли! – сокрушался Андрей Николаев. – Глаза безумные, руки трясутся! Тьфу! Оль, ты без увечий?

– Я – да. А что, есть жертвы? – Ольга заказала кофе и пирожное, как трое первых.

– Ужасная история… Так себя вели, когда только начали выпускать за границу! Но ведь сейчас в Москве все есть! – охала Печорина.

– Я зачем-то зашел в магазин ровно в ту секунду, когда Гале и Вете понравилась одна юбка… и окончательно потерял веру в человечество! – пожаловался Ольге Сулейманов. – Я практически попал в гангстерский фильм. Потому что дамы… начали… драться! Но Вета, конечно, победила. Она молодая. Она ведь, кажется, балерина. Там ведь у них станок восемь часов. Рванула с этой юбкой к кассе, но Галя догнала ее и ударила ногой по копчику, как Пеле по мячу! Бедная Вета осела на пол от боли, но крутанулась… практически сделала фуэте и плюнула в Галю… Я бежал оттуда, как трус с пожара. Мне было стыдно, что я из одной с ними страны… – И, помолчав, добавил: – Эту сцену шикарно бы снял Данелия!

– Он так бежал, что я еле догнала! – подтвердила Золотая Рыбка.

– А я ничего не покупал. Я ходил, смотрел, делал чин-чин… И знаете, калабрезки бывают очень хорошенькие! – подмигнул Андрей Николаев.

– А ведь Инга тоже, кажется, била Леру ногой по копчику в день открытия фестиваля? – нахмурила лоб Печорина.

– Нет, мне говорили, что это Лера била Ингу по копчику, – возразил Сулейманов.

– Да там ни одного трезвого свидетеля не было! – напомнил Андрей Николаев. – Предлагаю сделать эмблемой фестиваля «Чистая вода» дерущихся женщин! Бьющих друг друга по копчику!.. Оля, а тебе как город?

– Не знаю… Слишком много красоты. Как в Эрмитаже. Столько сразу не усваивается. Ах да, еще на одном доме я увидела надпись «скин» и свастику! И просто похолодела…

Улица упиралась в фиолетовые горы. Где-то рядом находилось Коста-Виола, где, говорят, фиолетовые море и небо сливаются в единую фиалковую дымку.

Вбежала Дина, приклеила скотчем к входу в кондитерскую бирюзовую табличку фестиваля «Чистая вода», кивнула людям за барной стойкой и нырнула в очередной магазин.

Люди за барной стойкой по-домашнему улыбнулись. Видимо, все туристы собирались именно у Национального музея. На табличку тут же начали нанизываться фестивальцы, отягощенные пакетами и впечатлениями.

– Ой, разверни скорее! Покажи! Ой, а я, дура, такое не купила! Где, где этот магазин? Может, еще успею! Хер с ним, с музеем!

– Я и говорю, джинсы теперь покупать можно только в Италии или во Франции. И то ты полностью не застрахован от фейка!

– Да какая же это сумка? Это косметичка! Это ты в косметичку такие деньги вбахал?

– Меня просили купить свадебное платье, я купила! Такие приятные цены… А то, что она в него не влезет, ее проблемы, пусть не пожрет недельку перед Мендельсоном!

– Смотри, какой махровый халат! Он ко мне прямо ласкается! Не трогай его руками, у тебя руки в пирожном!

– Это не ботинки, это высокие готичные кеды «реплай». Да натуральная замша, натуральная. Я ж не идиот!

– Я купила статуэтку святого Антония…

– Ты отдала за эти очки триста евро? Ты с ума сошла! Я такие же купила за двадцать! И что, что они сделаны не в Китае? Они от этого светлей, что ли, становятся?

– Покупать здесь люстру – безумие! Как же вы ее повезете?

– Прелестный зонтик! А что это на нем нарисовано? Венеция? Гламурно! Дорогой?

Ольга незаметно снимала это шоу, чтобы потом разослать людям их смешные фотки.

– Просто форменная оргия потребления, – качал головой критик Сулейманов.

Пружинисто влетела обвешанная покупками Вета, сурово глянула на Ольгу:

– Показывай, что купила? Где твой пакет? Оль, ты что, дура? Это же Китай!

– А мне понравилось…

– Ну как может нравится Китай? Да как ты это на своих детей наденешь, они у тебя что, обсосы, что ли? – возмутилась Вета.

– А ты, говорят, побывала в горячей точке? Получила пинка от Гали Упыревой?

– Ой, ну это ваще! Лежит юбка! Я ее беру, эта старая калоша орет, мол, я ее себе отложила! Ну скажи, куда ей такая юбка? Под такую юбку надо иметь ноги и жопу! А у нее их и смолоду не было! Она еще, тварь, мне по копчику пнула! Хотела ей зубы вставные выбить, но времени пожалела, за это время столько магазинов можно обежать! По магазину за один выбитый зуб! – Вета тяжело дышала, как после танца. – Представляешь, в магазине косметики стоит такой красивый пидор, я сначала думала, что девка, глаза накрашены, волосы уложены… потом смотрю – парень. Он мне помог эти желтенькие тюбики найти!

Вета потрясла перед Ольгиными глазами тюбиками тыквенного цвета. Торжествующе отвернула пробку и чуть не брызнула ей в лицо пастой с экзотическим фруктовым запахом.

Дина и Лиза пересчитывали всех по головам, как в пионерском лагере:

– Почему половины людей не хватает? Где они? Мы же договаривались собраться в определенное время!

– Некоторые попросили в магазинах политического убежища! – предположил Андрей Николаев.

– Кто видел Руслана Адамова и Ашота Квирикяна с Куколкой? Ну они же не могли застрять в магазинах! – спрашивала Дина.

– Да ладно, они вчера в ресторане весь вечер часы Квирикяна обсуждали!

– А я их видела в бутике «Труссарди»!

– Да не «Труссарди», а «Тримфорти»! – откликнулись из толпы.

Гуськом зашли в Национальный археологический музей. Посетителей там не было в принципе. Пять немолодых, ленивого вида итальянских мужиков сидели у входа с важным видом.

Загадка, кем они были по штатному расписанию, но занимались исключительно обсуждением внешности входящих туристок – то показывая пальцем, то цокая языком, то складывая губы в поцелуе. Видимо, именно за это и получали зарплату.

Шестой так же лениво пересчитывал входящих. На вопрос, куда деть сумки, ответил, что не знает, потому что человек из камеры хранения ушел по своим делам. Она закрыта, и можно идти в музей прямо с покупками.

Это было чистое безумие, но выбор отсутствовал, знакомиться с национальным достоянием пришлось под хруст и шуршание пакетов. У некоторых их было столько, что они ходили по залам, растопырившись, как бабы с коромыслами.

За порядком внутри следил всего один молодой парень. Он бегал из зала в зал и орал, что фотографировать нельзя. Пока орал в одном зале, в другом щелкали затворами. Ладно уж там фотографирование, но в сумки можно было запихать половину экспонатов, потому что ничего не охранялось.