Пэм разочарованно помялась с ноги на ногу. Наверное, пытаясь предупредить своих, она подняла морду и завыла — вервольфы завыли тоже, думали, видно, она меня пугает. Волчий вой они имитировали здорово.

— Ни фига у тебя не выйдет! — пролаяла я, нагло подняла голову и завыла тоже, стараясь ее переорать. Я живу! И буду жить!

Пэм от удивления заткнулась, и мой голос взлетел над всеми, высокий, звенящий вызовом звук был самым волчьим из всех. Неподалеку раздался ответный вой. Арета.

Толпа вдруг затихла, лица вытянулись — у кого от непонимания, у кого от испуга. Пару секунд звучали только наши с Аретой голоса, а потом замолкли одновременно.

Пэм поразило, что мне ответил волк. Она так и застыла — с повисшим хвостом, окровавленным глазом и задней лапой на весу. У меня болело все — спина, загривок, ляжки. От раздувшегося уха пахло кровью. А это она когда успела?

Но Дженкс меня ждет. Зарычав, я подобралась и прыгнула.

Пэм упала на спину, цапнув меня за шею — я пыталась ее переднюю лапу достать. Я отпрыгнула; ухо жгло — еще балл ей на счет. Я перекатилась, она бросилась ко мне, и я, взметнувшись на ноги, встретила ее тявканье зубастым оскалом.

Она прыгнула в ту же секунду, я уклонилась. Толпа теперь смотрела молча, затаив дыхание. Кому-то из нас придется умереть, а Дженкс мне уже не поможет.

Я вцепилась ей в шею, но зубы соскользнули, она отпрыгнула, успев схватить меня за переднюю ногу. Адреналин плеснул в голову — у меня полсекунды максимум, а потом быть мне без лапы. Я бросилась наземь и в сторону. Зубы сомкнулись на подушечке лапы, я взвизгнула, выцарапалась, отпрыгнула. Тяжело дыша, мы смотрели друг на друга. Круг вервольфов распался на кучки встревоженных людей; никто не заметил, что Дженкс ушел. Пэм приготовилась прыгнуть, и я очувствовала злость: нет у меня времени с ней возиться!

Но она медлила, вот вообще остановилась, глаза уставились в сторону озера, мне за спину. У меня по коже мурашки побежали, шерсть встала дыбом, но я не обернулась. Не пришлось. В глазах у Пэм вспыхнула тревога, когда она проследила мой взгляд ей за спину, на край парковки, где между группками людей мелькал второй волк. Все громче звучал испуганный шепот, все больше пальцев показывало на волков, руки прикрывали изумленные рты. Привыкшая к запаху вервольфов Арета отважилась войти в лагерь на шум нашей с Пэм драки.

Насторожив уши, волчица уверенно прошла через стоянку под тень деревьев. Немного округлившееся брюхо свидетельствовало о беременности, и я забеспокоилась. Мы с Пэм дрались за главенство на ее острове, ее стая окружила место драки, не обращая внимания ни на что вокруг. Черт.

Только не беги, Пэм, — подумала я, видя испуг своей противницы. При всей ее вервольфовости, она все равно была человек. Она была ранена и окружена стаей дикой альфы. А пахла она вервольфом, а не волком.

— Пэм! — гавкнула я, видя, что она начинает пятиться. — Нет!

Но она побежала. Помчалась, думая, что они на меня бросятся, если она укроется в безопасности лагеря. Как это шутят? Не надо бежать быстрее волка — надо бежать быстрее тех, кто бежит с тобой рядом.

Вздрогнув, я зарылась в землю ногами, чтобы не последовать ее примеру, когда три серые тени мелькнули мимо меня. Толпа ударилась в панику, превратилась в орущий бардак.

Кто-то выстрелил в воздух, и я метнулась в сторону, взрывая землю когтями- Сердце колотилось как бешеное.

Но глаза не отрывались от четырех волков, петляющих между столами для пикника и стволами деревьев. Пэм в ужасе промчалась мимо спасительных стен прямо в лес, и мгновение спустя волки скрылись из виду. Визг боли перекрыл испуганный шум. Уолтер заорал: «Всем молчать!», и в наступившей тишине отчетливо слышны стали рычание и лай. А потом страшное молчание.

Побелевший Уолтер махнул рукой, и кучка людей с оружием наизготовку побежала по его команде в лес. Мне стало худо. Это не моя вина.

Женский испуганный возглас заставил меня повернуться. Сердце заколотилось, а коленки затряслись. На поляну бесшумно вышла Арета, словно людей и не было вокруг. Прядая ушами, она остановилась в добрых пяти метрах от меня. Шерсть у нее была цвета серебристой древесной коры. Я смотрела на нее волчьими глазами, видела красоту и изящество — и полную чуждость. Внешне я была волком, а внутри — нет, и обе мы это знали.

Я шагнула и снова замерла: она подняла морду и издала жуткий негромкий вой. Ей ответили три голоса издалека. Она проверяла, кто победил. По жилам побежал адреналин. Арета опустила голову, желтые глаза глянули на меня еще раз, а потом она повернулась и ушла, удовлетворенная.

Шумевший в кронах ветер спустился ниже, ворошил мех на моей ободранной и покусанной спине. Что это было, черт возьми?

Хрустнула ветка, я вскинулась, как испуганная лошадь, сердце заколотилось. Вышел альфа городских бандитов, бледный, но с решимостью на лице; его стая собралась у него за спиной.

— Я не виновата! — пролаяла я, зная, что он не поймет.

Истощенное бримстоном лицо вервольфа выражало благоговейный ужас, глаза перебегали с меня на лес, где скрылась Арета. Он носил татуировки множества стай, и казался фубым и диковатым, но щеки у него были выбриты так же гладко, как у Дженкса. Нагнувшись, он подобрал клок рыжей шерсти, который выдрала у меня Пэм, с таким видом, будто это реликвия.

— Волчица… — сказал он Уолтеру, блуждающий взгляд подсказал мне, что он имеет в виду Арету. — Волчица решила, что Морган будет жить, а твоя альфа умрет.

Оборотни в толпе начали переговариваться, голоса становились все злее по мере того, как шок проходи; тяжело дыша, я держала на весу поврежденную лапу и ждала, чувствуя, как убегают секунды. По телу пробежала дрожь, шерсть поднялась — что-то надвигалось.

Альфа гопников отбросил за спину рыжий чуб, словно принял решение.

— По легендам, статуя раньше принадлежала красному волку, — сказал он; его жена кивнула, соглашаясь. — Морган осталась на поле боя, а твоя альфа сбежала. — Он показал на меня рукой. — Она победила. Отдай ей Спарагмоса. Любовь развяжет ему язык вернее, чем боль и унижение. Мне все равно, у кого будет статуя, если у меня будет к ней доступ.

— Ты предаешь союз! — воскликнул Уолтер.

Я сказал, что присоединюсь к тебе, потому что ты утверждал, что статуя у тебя, — возразил молодой, стискивая кулаки и звеня цепочками. Жена была на голову его выше, но он ни на каплю не казался от этого менее опасным. — А ее у тебя нет. Она у Спарагмоса, а Спарагмоса забирает Морган. Я разрываю клятву крови, я выбираю красную волчицу, как раньше выбрал белую. В любом случае, за тобой я не пойду.

Подонок! — прорычал Уолтер, багровея, белая шевелюра выделялась резким контрастом. — Сларагмос у меня, и статуя тоже будет, а из твоей черепушки я плевательницу сделаю!

Толпа раскололась, я это видела и обоняла. Восстанавливались прежние связи, удобные и привычные. Шерсть у меня на загривке поднялась; слегка напрягшись, я сосредоточилась на втором зрении — и сердце пустилось вскачь. Ауры городских гопников теперь окаймлял жемчужно-белый цвет, а бизнесменов — кирпично-красный. Все распалось мгновенно.

Вся поляна переменилась. Гопники отступили в лес, от них несло бримстоном. Если они перекинутся — их ничто не удержит.

Сэр… — позвал скорбный голос вервольфа в камуфляже, я повернулась и увидела шестерых оборотней с Пэм на руках, по их медлительности понятно было, что уже поздно.

Пэм! — крикнул Уолтер, не пытаясь скрыть горя. Пэм бережно уложили на траву, муж упал на колени у ее тела, нетерпеливо всех отогнал, а потом притянул ее к себе, зарывшись пальцами в густой мех. — Нет, — не веря сказал он, прижимая ее к груди.

Волки Ареты разорвали Пэм горло, кровь покрывала черный мех, промочила грудь Уолтера. Он покачивался взад-вперед, этот сильный человек пытался по кусочкам склеить свой мир, раскрошенный, будто старые листья под нашими ногами.

— Нет! — крикнул Уолтер, поднимая голову и отыскивая меня глазами. — Нет, ни за что! Эта ведьма моей альфой не будет, и Спарагмоса я ей не отдам. Прикончить ее!