Сержант объясняет как: он подскакивает к ним и вопит, приказывая прекратить пялиться, точно пара fregados[40], и поджечь наконец chingada[41] дом. Солдаты пытаются обойти сумасшедшего, но тот, шагнув, снова заступает им дорогу.
Ишь какой проворный для толстяка, думает Арт.
Сержант хватает винтовку и замахивается прикладом на сумасшедшего, будто хочет раскроить ему череп, если тот не уберется.
Но псих не двигается. Стоит, взывая к имени Господа.
Арт вздыхает и, остановив джип, вылезает…
Он знает: это не его дело, нечего вмешиваться, но просто не может допустить, чтобы этому психу разворотили его дурацкую башку, надо хотя бы попытаться помешать. Он подходит к сержанту, говорит ему, что уладит все сам, потом, взяв безумца за локоть, пытается увести.
– Пойдем, viejo[42], – зовет Арт. – Иисус сказал мне, Он хочет, чтобы ты перешел на другую сторону дороги.
– Неужели? – откликается человек. – А вот меня Иисус просил передать тебе, чтоб ты убирался на хрен.
И смотрит на него пронзительными серыми глазами. Арт заглянул в них и сразу сообразил: никакой он не сумасшедший. Вот так иногда взглянешь в глаза человека и понимаешь, и все – всякой ерундовине конец.
Эти глаза много чего навидались. Но не сморгнули и не вильнули в сторону.
Человек уставился на надпись «DEA» на кепи Арта.
– Гордишься собой? – обронил он.
– Я всего лишь выполняю свою работу.
– А я – свою. – Он опять повернулся к солдатам и приказал им остановиться, не поджигать дом.
– Послушай, – окликает его Арт, – я не хочу, чтобы тебя изувечили.
– Тогда закрой глаза. – Тут до седовласого дошло, что Арт подошел не из праздного любопытства, и он добавил: – Да не волнуйся ты. Они меня не тронут. Я священник. Епископ даже.
Священник?! – думает Арт. А как же «Убирайся на хрен»? Что ж это за священник – извините, даже епископ, – который употребляет такие…
Мысли его перебивают выстрелы.
Арт слышит глухой стрекот АК-47 и кидается на землю, вжимаясь в пыль. Вскинув глаза, он видит: священник по-прежнему стоит, точно одинокое дерево в прерии – все остальные рухнули на землю, – он все еще сжимает крест и кричит в сторону холмов, приказывая прекратить стрельбу.
Такой неправдоподобной храбрости Арт еще не наблюдал.
Или глупости? А может, все-таки безумия?
Черт возьми, думает Арт.
Привстав, он делает рывок к священнику, сшибает с ног и прижимает к земле.
– Пули не знают, что вы священник, – говорит ему Арт.
– Бог призовет меня, когда призовет, – отзывается епископ.
Что ж, пожалуй, Бог уже потянулся к телефонной трубке, думает Арт. Он лежит в пыли рядом со священником, пока не прекращаются выстрелы, потом рискует приподнять голову и видит: солдаты отходят от деревни к месту перестрелки.
– У тебя, случайно, не найдется сигареты? – спрашивает священник.
– Я не курю.
– Пуританин.
– Табак убивает человека.
– Все, что мне нравится, меня убивает. Я курю, пью, слишком много ем. Сублимация секса, наверное. Я епископ Парада. Можешь называть меня отец Хуан.
– Вы безумец, отец Хуан.
– Христу требуются безумцы. – Парада поднимается, отряхивается от пыли. Оглянувшись, улыбается. – А деревня-то – вот она, на прежнем месте.
Верно, думает Арт, но это потому, что gomeros затеяли пальбу.
– Как тебя зовут? – спрашивает священник.
– Арт Келлер.
И протягивает руку. Парада пожимает ее, спрашивая:
– Зачем ты явился сюда, Арт Келлер, и сжигаешь мою страну?
– Да я же сказал, это…
– Твоя работа, – подхватывает Парада. – Дерьмовая, прямо скажем, работенка, Артуро.
Он видит, что Арт реагирует на «Артуро».
– Ты наполовину мексиканец? – догадывается Парада.
– По материнской линии.
– А я наполовину американец, – говорит Парада. – В Техасе родился. Мои родители были mojados. Они привезли меня обратно в Мексику, когда я был еще совсем маленьким. Официально, однако, я гражданин США. Техасец. Ни больше ни меньше.
– Ничего себе! Йо-хо, как говорят в Техасе.
– Ну а то.
Подбегает женщина и что-то быстро говорит Параде. Она плачет и тараторит на такой скорости, что Арт почти ничего не понимает. Улавливает только несколько слов: «Padre Juan», «federales» и «tortura» – пытка.
Парада поворачивается к Арту:
– Они пытают людей в лагере неподалеку. Можешь остановить их?
Может, и нет, думает Арт. Это «Кондор». Federales доводят противников до нужного состояния, задают тон, а те потом поют для нас.
– Отец, мне не разрешено вмешиваться во внутренние дела…
– Не говори со мной как с идиотом, – перебивает священник. Голос у него такой властный, что даже Арт Келлер повинуется. – Едем.
Парада подходит и забирается в джип Арта.
– Давай, шевели задницей!
Арт залезает, пускает мотор и срывается с места.
Когда они подъезжают к лагерю, Арт видит Адана, сидящего в открытой «вертушке» со связанными за спиной руками. Campesino с жутким переломом ноги лежит рядом с ним.
«Вертушка» готова взлететь. Вращаются винты, швыряя пыль и гальку в лицо Арту. Он выпрыгивает из джипа и, пригнувшись, подбегает к пилоту – Филу Хэнсену.
– Фил, какого черта? – кричит Арт.
Фил ухмыляется:
– Двух птичек поймали!
Арту вспоминается: «Ты запускаешь двух птичек в небо. Одна поет-разливается, другая с неба на землю срывается».
– Этот парень мой! – кричит Арт. Он тычет большим пальцем в Адана.
– Пошел ты на хрен, Келлер!
Да, на хрен меня, думает Арт. Он смотрит внутрь вертолета, там Парада пытается облегчить муки campesino со сломанной ногой. Священник оборачивается к Арту с выражением вопросительным и требовательным одновременно.
Арт встряхивает головой, выдергивает пистолет сорок пятого калибра и направляет в лицо Хэнсену.
– Ты не взлетишь, Фил!
Арт слышит, как щелкают затворами винтовки federales. Выскакивают из палатки парни из наркоуправления.
– Келлер! – вопит подоспевший Тейлор. – Какого черта ты вытворяешь?
– Так вот как мы теперь действуем, Тим? – орет в ответ Арт. – Вышвыриваем людей из «вертушек»?
Ты сам, Келлер, не целка. Сам не раз откалывал грязные номера. И не поспоришь, мелькает у Арта. Потому что это правда.
– Ты, Келлер, спекся! – кричит Тейлор. – На этот раз тебе крышка. Я выброшу тебя с работы. Засажу за решетку!
И голос у него довольный, дальше некуда.
Арт по-прежнему целит пистолетом в Хэнсена.
– Это дело мексиканцев, – встревает Наваррес. – И не суйся, тут не твоя страна.
– Зато моя! – вопит Парада. – И я отлучу тебя, задница, быстро, как…
– Что за выражения, отец, – перебивает Наваррес.
– Еще похлеще сейчас услышишь.
– Мы стараемся разыскать Педро Авилеса, – объясняет Наваррес Арту. – И этот маленький засранец, – он тычет в Адана, – знает, где он. И скажет нам, обязательно.
– Вам нужен дон Педро? – спрашивает Арт. Он подскакивает к своему джипу и разворачивает плащ. Труп дона Педро скатывается на землю, вздымая облачко пыли. – Вот, получите.
Тейлор смотрит на изрешеченный пулями труп:
– Что произошло?
– Мы пытались арестовать дона Педро и пятерых его людей, – объясняет Арт. – Они сопротивлялись. Все мертвы.
– Все? – Тейлор уставился на Арта.
– Да.
– Раненых нет?
– Нет.
Тейлор усмехается. Но он потерпел поражение – Арт понимает это. Главный трофей достался Арту, и теперь Тейлор ничего не может с ним сделать. Ничего, хрен его раздери. Но самое время предложить ему мир. Арт указывает подбородком на Адана и изувеченного campesino и произносит тихо:
– По-моему, Тим, нам обоим есть о чем промолчать.