Кейт вскочила на ноги и двинулась к нему.

– Квентин, я хочу правды, – сказала она. – Я разговаривала с Крисом только вчера, и с ним было совершенно все в порядке. А теперь – он мертв! Это невозможно. Ты должен рассказать мне, что произошло. Я хочу правды, Квентин, я должна узнать. Я должна!

Она подходила к нему все ближе. Кейт положила руку на его руку, изо всех сил сжала ее, сама того не осознавая.

Только сейчас она поняла, что возбужденный блеск глаз Квентина был каким-то угрожающим. Его улыбка была на самом деле не такой уж счастливой, а злобной и разъяренной. С возраставшим бешенством он словно взвешивал ее состояние.

Затем резко освободился от ее пожатия и поднял газету с самодовольной ухмылкой.

– Что ты хочешь знать? – спросил он. – Малыш был в депрессии. Может быть, повздорил со своей девушкой. Почему тебя это касается?

– Квентин! – кричала Кейт, белая от гнева. – Скажи мне правду!!

Он взглянул на нее оценивающе. Затем со звериной резкостью сильно ударил ее ладонью по лицу. Она отлетела назад. Он швырнул ее на кровать и стоял, глядя на нее, губы его искривило от ненависти.

Затем он поднял газету и швырнул ее в Кейт. Листки разлетелись в разные стороны, падая на нее, как лохмотья.

– Итак, беби хочет знать правду, не так ли? – спросил он, стоя над ней. – После того как она сделала свое, она хочет знать, что это значит? Так?

Испуганная Кейт кивнула головой.

– Ну хорошо, – бросил он, справившись с яростью. – Я расскажу тебе правду.

Он подошел к стенному шкафу и вынул большой конверт из манильской пеньки. Разорвал его и достал большую стопку глянцевых (семь на десять) фотографий. Затем он швырнул их на кровать, уже покрытую рассыпавшейся газетой.

Кейт взяла одну из них и взглянула. Она стала мертвенно-бледной, когда увидела на ней себя обнаженной, в объятиях Криса Хеттингера на шерстяном одеяле на лужайке. Она могла различить тени дубов на их телах. Взгляд ее на фотографии был страстным, самозабвенным.

Квентин неотрывно смотрел на нее, глаза его искрились мрачным торжеством.

– Как могло случиться, что ты никогда не выглядела так, когда была в постели со мной, детка? – спросил он свирепо.

Кейт перевела взгляд с мужа на фотографию. Ее руки дрожали.

– Я… Что все это значит? – спросила она. Он зловеще улыбнулся.

– А ты уверена, что хочешь знать? – уточнил он. – Тебе может не понравиться то, что ты услышишь, детка.

– Говори же, Квентин! Я хочу знать!

– Ну хорошо.

Он закурил сигарету, пододвинул стул и сел на него, широко расставив ноги и положив руки на спинку.

– Ты хочешь знать истинную правду? Я скажу ее тебе. Твой любовник мертв благодаря тебе.

Глаза Кейт широко раскрылись.

– Что это значит? – спросила она.

– Я говорю это для тебя, – ответил Квентин. – Несколько месяцев назад мне удалось войти в контакт с мистером Хеттингером-старшим. Он был озабочен тем, что его сын увивался вокруг некоей девчонки, которую не должен был замечать – нищей штучки, на которой он вздумал жениться. Конечно, отец не мог с этим смириться, потому что хотел женить сына на девушке с деньгами. Он не хотел подарить стэнфордское образование и успешную карьеру Хеттингеров неизвестно кому. Но сын уперся. Он был таким же упрямым, как его папочка.

Квентин улыбнулся:

– И тут одна мыслишка пришла в голову отцу, заставив его поискать такого парня, как я. Маленькая птичка, которую обхаживал его сын, имела пунктик на верности. Девственности, говоря прямо. Она берегла себя для младшего Хеттингера и ожидала, что он будет делать то же самое. Она не собиралась раздавить свою вишенку раньше их брачной ночи. Отец узнал об этом из перехваченных писем, которые юноша получал от нее. Он сообщил эти сведения мне, и мы с ним немножко поболтали об этом.

Квентин внимательно смотрел на Кейт.

– Конечно, я подумал о тебе, – сказал он. – Ты великолепно выглядишь – очень привлекательно. И как человек ты вполне. Как мы оба знаем, ты не из этих дешевок, – добавил он жестоко. – Я сказал старику, чтобы он не морочил себе голову, что этим займусь я. Нужно, чтобы мальчик привязался к кому-нибудь другому – тогда мы будем иметь доказательства, что малыш неверен своей крошке. Вот тогда-то и появилась на сцене ты, беби. Я заставил тебя подружиться с парнем. Моим намерением было поставить тебя в положение, достаточное для того, чтобы показать, что малыш неверен этой мисс. Тогда старик наложит на дело свою лапу и заставит разорвать помолвку.

Улыбка Квентина становилась все более зловещей.

– Как я мог предполагать, – сказал он, – что ты обяжешь меня таким драматическим образом, детка? Сверх всех моих ожиданий. Не говорил ли я тебе, чтобы ты не слишком подружилась с ним? Я, кажется, говорил тебе, что я ревнивый тип. Я был уверен, что ты не пойдешь дальше держания за руки. Но ты действительно изумила меня. Ты прошла весь путь. Какое счастье, что у меня был некто на этих холмах, чтобы сфотографировать все это. Это было слишком замечательное зрелище, чтобы его потерять.

– Ты… ты шел за мной? – воскликнула Кейт. Он кивнул.

– Ты слишком неискушенная любовница, не так ли? – сказал он, попыхивая сигаретой. – Взгляни-ка сюда, на фотографии. Я вижу, что ты действительно была влюблена в этого мальчика. Смотри, милочка, – ты выглядишь, как молодая влюбленная леди. Словно ты сама давила свою вишенку на этой лужайке.

Теперь его слова были полны яда, рожденного безграничной яростью.

– Я подозреваю, что эти картинки могли сделать меня немножко ревнивым, – продолжил он. – Я смотрел на них и сказал себе так. Это ведь моя жена на этих картинках. Моя жена спит с этим парнем. В самом деле, детка. Как я уже сказал, я никогда не видел такого взгляда у тебя на лице, когда ты была со мной. Никогда, дорогая. Этого взгляда не было.

Кейт ничего не отвечала. В ее глазах стояли слезы. Она держала фото, не глядя. На них был Крис Хеттингер – в тот самый последний раз, когда она видела его живым.

– Итак, – сказал Квентин. – Когда я показал фотографии старику, он был весьма обрадован. Это было как раз то, что ему нужно. И даже больше. Все, что он хотел – это при помощи доказательств припереть сына к стенке, и у того не будет иного пути, как расторгнуть помолвку и жениться по папочкиному выбору. Мне хорошо заплатили за мои заботы, я попрощался с папочкой и ушел.

Квентин смял сигарету и довольно потер руки. Было очевидно, что он наслаждался страданием жены – тем больше, чем больше понимал, что оно вызвано горем и стыдом.

– Конечно, я не мог на этом успокоиться, – продолжил он. – Потому что ты сама, моя прелесть, не остановилась в своих дружеских отношениях с этим малышом, не так ли? Ты не только спала с ним, ты заставила его полюбить себя, ведь так? Я не дурак, Кетти, душка. Я знаю, что было между вами. И эти фото стоят тысячи слов, верно? Каждый может увидеть, что к чему, – так же ясно, как нос у тебя на лице.

Он улыбнулся.

– И прошлой ночью я нанес визит молодому мистеру Хеттингеру. Я обрушил на него известие, что ты – моя жена. Я достаточно рассказал ему о том, как мы обвели его вокруг пальца, чтобы он мог понять, какой дешевой обманщицей ты была. Он воспринял это тяжело. Мне даже жаль его. Я по себе знаю, каково это, когда узнаешь, что женщина, которую ты любишь, – дешевая маленькая шлюха, лгунья, фальшивка, которая будет делать то, что ей нужно, не думая о том, кого ранит…

Кейт свернулась на кровати, глядя в пустоту, как будто хотела защитить себя от потока его слов. Он видел, как слезы градом катились на подушку.

– Остальное, – сказал он, указывая на газету, разбросанную вокруг ее тела, – история. Конечно, я не собирался причинять маленькому Крису никакого вреда. Черт возьми, беби, никто из нас не собирается причинять вреда, когда мы проделываем наши маленькие штучки, не правда ли? Ты тоже не собиралась вредить ему, когда ты проделывала все это с Крисом на прошлой неделе, ведь так? Дьявол, ты просто хорошо проводила время. Очень хорошо. Небольшой пикничок для двоих. Нет, ты не собиралась никого убивать. Только не ты, детка…