— Черт! — Луиза рассматривала на свет золотистый волос. — Этот не годится. Джеймс сказал, волос должен быть с корнем. Где Эрин держала свою расческу?
Держала, отметил Роберт. В прошедшем времени, как будто Эрин нет в живых.
— Здесь. — Он остановился у трюмо. Эрин забыла тюбик помады — не заметила, что тот укатился на пол. Роберт наклонился поднять, и его взгляд упал на мини-ведерко для мусора рядом с трюмо. — Расчески нет, зато вот… смотри! — Он вынул из ведерка шарик скатанных светлых волос. — Подойдет?
— Лучше не придумать. — Луиза с довольным выражением лица изучала волосы. — Несколько точно с корнями. Но я отдам Джеймсу все, чтобы уж наверняка. — Она прищурилась на Роберта: — Гарантируешь, что это волосы твоей жены?
Роберт хохотнул, назло занывшему сердцу.
— А то чьи же? У Руби, если помнишь, длинные и темные. (И совершенно не похожие на волосы Эрин.) — С моими тоже не спутать. Остается Эрин.
В комнате Руби подходящего образца не нашлось, и, спустившись на кухню, Луиза уже собралась звонить приятелю с кафедры генетики, когда Роберт вспомнил:
— Постой-ка. Я ее тысячу раз ругал, а теперь, представь, благодарен за эту мерзкую привычку. — Он ткнул пальцем в ошметок розовой жвачки, прилепленный к краю бокала с остатками молока, теперь уже прокисшего. Бокал так и остался невымытым, вместе с тарелками от последнего ужина Эрин и Руби. — Жвачка сойдет?
— Еще бы. Только чем докажешь, что ее жевала Руби?
Он улыбнулся:
— Эрин под дулом пистолета не заставишь сунуть в рот эту гадость. Зато у Руби вечно полные карманы резинки. Это ее, не сомневайся.
Луиза ножом отколупнула розовый комочек и сбросила в пакетик для заморозки продуктов. Взяла со стола второй пакет, с волосами Эрин.
— Ключи, мистер. — Она выхватила ключи от машины из пальцев Роберта. — Я быстро. А ты пока сиди тихо и не дергайся.
Луиза двинулась на выход, но через несколько шагов притормозила и оглянулась на Роберта. Тревога тенью легла на его лицо, затаилась в глазах и уголках губ. Луиза вернулась и поцеловала его в Щеку:
— Я скоро вернусь.
Роберт не стал дожидаться Луизу в пустом доме. Нашел ключи от машины Эрин — с момента бегства хозяйки ее автомобиль так и грустил на улице — и отправился на работу.
В офисе покой и тишина; Таня выключила компьютеры, и лишь тускло-красные указатели аварийного выхода освещали дорожку к его кабинету. На часах только десять минут седьмого, но клиенты уже притихли — аккуратно разложенные по папкам, усмирив на ночь свои обиды и ссоры. В конце каждого дня, закрывая шкаф, Таня прикладывала палец к губам со словами: «Ш-ш-ш! Спокойной ночи всем».
Роберт опустился в кресло — оно отозвалось кожаным скрипом. Стол был пуст, за исключением единственной папки. Роберт старался поддерживать порядок в кабинете, чтобы не волноваться насчет горы срочных дел, даже если их и впрямь скапливалась гора. Он взял со стола папку. Так и думал — дело Боумена.
Вспомнилась Мэри Боумен, ее изувеченное лицо, молившее о помощи, хотя сама она и сказала, что готова отступиться. Да как же можно без борьбы отдать собственных детей?
И какое имеет право адвокат требовать, чтобы их отобрали у родной матери? Эти несчастные дети — пешки в грязной игре, и Роберт не желал принимать в ней участие. Только сейчас ему пришло в голову, что в иных ситуациях мать лишена выбора.
Он прошел в кабинет Дэна, налил себе выпить и, пригубив бренди, обвел взглядом владения старшего партнера фирмы. Картины — оригиналы, разумеется, — антикварная мебель, шкафы с фолиантами в кожаных переплетах. Обстановка кричала: мой босс успешен и непременно выиграет ваше дело. Дэн принимал исключительно важных клиентов как бы редки они ни были, — а Роберту доставался мусор вроде Джеда Боумена. С бокалом в руке Роберт вернулся к себе в кабинет. Вот возьму и оставлю, думал он, папку Боумена на столе Дэна. Пусть выкручивается. Но это значило бы преподнести Джеду победу на блюдечке. Дэн разнесет в пыль защиту Мэри и добьется для Джеда опеки над детьми. Мэри Боумен — недостойная мать, неверная жена и наркоманка. Она безработная и безвольная. Джед же, напротив, — глава семьи, считающий своей обязанностью оградить несовершеннолетних от дурного влияния матери. Теперь у него есть работа, и он ни перед чем не остановится, лишь бы утопить жену в грязи да там и оставить, на самом дне жизни. Жажда отмщения — великая сила, и она вела Джеда Боумена в бой.
Роберт взял из стакана красный маркер и размашисто черкнул поперек папки: «Закрыто». Фирма «Мейсон и Найт» не будет представлять интересы подонка. Что же до Мэри… Роберт решил, что обеспечит ей лучшего лондонского защитника.
Роберт забросил ноги на стол, откинулся на спинку кресла. Мысли вновь вернулись к Эрин. Что могло толкнуть ее на похищение малышки Руби? Он сотню раз перечитал статью. Черил и заскочила-то в супермаркет всего на пару минут. Бедняжка — что она пережила, обнаружив пустую машину…
Если Эрин придется встретиться с Черил — попросит она прощения или нет?
Проведя час в раздумьях, Роберт потянулся к телефону. Вряд ли Эрин сожалеет о своем поступке. Да и должна ли? Разве может женщина жалеть о том, что тринадцать лет воспитывала дочь? Роберт нашел номер телефона в Интернете и набрал, без уверенности, впрочем, что услышит инспектора Джорджа Ламли. Тот мог выйти на пенсию, мог переехать куда-нибудь, мог умереть.
Два гудка — и Роберт бросил трубку. Нет, это выше его сил. Он представил арест Эрин. Представил, как на глазах у Руби ее мать уводят полицейские. Попытался представить новую жизнь Руби, с новой мамой, но картинка не складывалась.
Откуда Черил знать, что по субботам Руби обожает жевать «Чоко-Попс» перед телевизором? Черил представления не имеет о привычке Руби тянуть с домашними заданиями до последнего, так что если ребенка не подтолкнуть, она будет сидеть над уроками ночами. Черил не сумеет даже успокоить Руби, когда девочке приснится страшный сон или она затоскует по Эрин.
Как ни странно, Роберт чувствовал себя ближе всех к Руби, но что толку? Даже если не Черил, не Эрин, а именно он, всего лишь отчим, способен дать девочке постоянство в жизни и уверенность в будущем — то, чего ей так не хватает, — в глазах правосудия он не имеет на нее никаких прав. Роберт еще трижды хватал трубку, пока наконец не отказался от своей идеи.
Уснуть не получалось. Луиза уехала в отель, а он втайне рассчитывал, что после китайского ужина под бутылку вина — она все привезла с собой, вернувшись из университета, — она переночует в гостевой спальне. Роберту не хотелось оставаться в одиночестве, и, кроме того, он, наверное, воспользовался бы шансом поговорить с Луизой начистоту. Признаться ей наконец, как она была ему дорога. Выложить все, что должен был сказать очень, очень давно, да так и не решился. А затем дать понять, что теперь любит только Эрин, пусть она и далека — настолько далека, что, пожалуй, вовсе недосягаема.
Но Луиза уехала. Замешкалась, правда, на пороге — быть может, в надежде на что-то большее, чем невинный поцелуй в щеку на глазах у таксиста, который должен был отвезти ее в отель.
— Я позвоню, как только получу результат. Джеймс обещал сделать за сутки, но это в лучшем случае. Будем рассчитывать на послезавтра. — Пауза. Потом взгляд — словно спасательный трос, сброшенный скалолазу, что замер, не дыша, на полпути к вершине утеса. И Луиза сбежала с крыльца.
Роберт провожал взглядом такси, пока машина не скрылась за поворотом, вошел в дом и набрал по очереди мобильные Эрин и Руби, после чего лег в постель и уставился в потолок. По штукатурке разбежались тысячи мельчайших трещинок — пожалуй, он сделал в жизни не меньше ошибок. Но ведь несмотря на все эти трещины, скрипучие половицы и заедающие оконные створки, дом все же выстоял добрую сотню лет и в ближайшие годы рухнуть не обещает.
Роберт ворочался под простыней, наброшенной на голое тело. Дневная духота попала в ловушку спальни, и, хотя кожу покалывало, будто от холода, мозги плавились от сумбурных мыслей. Он перевернулся на другой бок и вытянул руку на подушку жены. С Эрин все кончено, сомнений нет. Роберт был готов простить ей ложь о прошлой жизни — он много думал и понял, что торговать своим телом ее вынудили обстоятельства, — но никак не похищение Руби.
