Мгновенно проснувшись, Артемьев выскочил в коридор. Мимо с фонарем в руках пробежал проводник вагона.

– Что случилось? - крикнул полковник.

– Кто-то остановил тормозом поезд, - на ходу ответил проводник.

Артемьев накинул пальто и вышел на площадку.

Чернота ночи казалась еще темнее из-за плотной стены леса, подступившего близко к полотну дороги. Кто-то пробежал мимо к хвосту поезда.

– Гражданин, - сказал проводник, - пройдите в вагон. Поезд сейчас пойдет.

– Несчастье?

– Сейчас узнаем. Это в последнем вагоне.

Человек, только что пробежавший мимо, вернулся назад. Это был старший кондуктор экспресса.

– Что там? - спросил проводник.

– Хулиганство. Все пассажиры вагона спят.

Он пошел дальше, и Артемьев слышал, как он громко ругался по адресу неизвестного злоумышленника.

– Редкий случай, - сказал проводник.

Артемьеву стало ясно - экспресс остановлен нарушителем границы. Очевидно, он решил бежать. Что же могло побудить его на этот шаг? Что заставило его сойти с поезда, которого он ждал целые сутки, да еще среди леса? Поступок противника показывал - он внезапно потерял спокойствие. Это было хорошо, но что делать дальше? Преследовать врага? Это ни к чему, кроме поражения, не могло привести. Среди леса, покрытого толстым слоем снега, идти можно только по полотну дороги, и противник легко заметит погоню.

“Нет, - решил Артемьев. - Преследовать его сейчас нельзя. Надо дождаться станции и только тогда начать действовать. До остановки сорок пять минут. За это время нарушитель не уйдет далеко”.

Положение усложнилось самым непредвиденным образом.

Полковник прошел по вагонам к концу поезда. Надо было узнать, не случилось ли что-нибудь с Грачевым.

В коридоре вагона, в котором ехал старшина, Артемьев увидел начальника поезда, разговаривавшего с проводником.

Подойдя к нему, полковник назвал себя и предъявил свое служебное удостоверение.

– Прошу рассказать, при каких обстоятельствах произошла остановка, - сказал он.

– Непонятные обстоятельства, - ответил начальник поезда. - Неизвестный злоумышленник воспользовался ручкой экстренного торможения, которая расположена в конце вагона напротив двери служебного отделения.

– Я сразу вышел, - сказал проводник. - Но в коридоре вагона никого не было. На площадке тамбура тоже. Немыслимо успеть повернуть ручку и скрыться даже в ближайшее купе с такой быстротой.

– Все ли пассажиры находятся в вагоне? - спросил Артемьев.

– Я не видел, чтобы кто-нибудь вышел.

– Надо проверить.

В купе номер пять не оказалось одного пассажира.

– Это тот, который сел на последней станции, - сказал проводник. - Он был без багажа.

– Может быть, он прошел в другой вагон? - заметил начальник поезда.

– Нет, - ответил Артемьев. - Он остановил поезд и сошел с него.

– Невозможно, - сказал проводник. - Двери заперты. Без меня никто не может выйти.

– И все-таки это именно так.

Проводник пожал плечами и недоуменно посмотрел на начальника поезда. Внушение Джеффриса действовало безотказно. Проводник ничего не помнил.

В следующем, шестом купе ехал Грачев. Когда дверь открыли, Артемьев увидел, что старшина лежит в неестественной позе. Было похоже, что он заснул стоя и упал на диван. Артемьев с беспокойством нагнулся над ним. Ровное дыхание успокоило его.

– Нет ли врача в поезде? - спросил полковник, стараясь говорить тише, чтобы не разбудить остальных пассажиров.

– Не знаю, - так же тихо ответил начальник поезда. - Кто этот человек?

– Мой помощник, - ответил Артемьев.

Он осторожно потряс старшину за плечо. Грачев не просыпался. Полковник не стал повторять попытку. Он понимал, что этот сон вызван внушением, и не знал, как надо поступать в подобном случае. Он только положил спящего удобнее.

– Пусть остается так. На остановке надо вызвать врача.

– А что с ним?

Артемьев не ответил и вышел из купе.

Экспресс с огромной скоростью мчался уже не по лесу. За окном расстилалась освещенная лунным светом равнина.

– Мне необходимо немедленно говорить с Москвой, - обратился Артемьев к начальнику поезда.

– Пройдемте в первый вагон.

– Прошу вас молчать обо всем, что вы видели.

– Будет исполнено, - ответил начальник поезда. Он понял серьезность дела. - Никому не рассказывайте, товарищ Федоров.

– Не маленький, - ответил проводник вагона.

В управлении пограничной охраны всегда дежурил кто-нибудь из ответственных работников. Полковник Медведев, выслушав донесение Артемьева, немедленно связался по телефону с квартирой Свиридова, а генерал тут же позвонил Леонидову.

Артемьев получил короткий приказ - продолжать путь в Москву, а к старшине Грачеву ни в коем случае не вызывать врача.

– Итак, вы вышли из купе и увидели Джеффриса, - сказал Артемьев. - Что было дальше?

– Я вышел потому, - ответил старшина, - что он не уходил, и я считал, что больше оставлять вас в неведении нельзя. Я ведь не знал, что вам все уже известно. Он стоял у окна. Повернулся и пристально осмотрел меня с головы до ног. Потом спросил: “Куда вы идете?” Я ответил. “Зачем?” - спросил Джеффрис. Я сказал и это. Понимал, что говорить нельзя, и все-таки отвечал. “Сколько человек в поезде следят за мной?” Я сказал, что трое. Тогда он приказал мне вернуться в купе. Я вернулся и почувствовал, что падаю. Больше ничего не помню.

– Вы вышли одетым?

– Да, я не раздевался.

– Вот тут-то вы и совершили ошибку. Джеффрису безусловно бросилось в глаза, что человек, полтора часа тому назад ушедший спать, полностью одет и явно не ложился. Остальное понятно.

Артемьев, Васильев и Грачев находились в рабочем кабинете профессора Леонидова. Они были направлены сюда генерал-полковником Свиридовым сразу после приезда в Москву.

– Прежде всего надо вернуть вам память, - сказал генеоал.

Хотя Артемьев, по-видимому, ни разу не встречался с Джеффрисом, но и ему пришлось подвергнуться “очищению”. “На всякий случай, - сказал Свиридов. - Может быть, вы видели его, но забыли об этом”.

И вот, пройдя через руки профессора, Васильев, Грачев и… Артемьев вспомнили все, что случилось с ними.

Старший лейтенант мысленно увидел картину прошлого - снежную равнину, гряду кустарника и фигуру Джеффриса на лыжах, стоявшего рядом с ними.

Грачев вспомнил то же.

А Артемьев…

Это было самое неожиданное и удивительное.

С отчетливой ясностью полковник вспомнил свой разговор с проводником и начальником поезда. А тут же, в коридоре вагона… стоял Джеффрис.

Австралиец не сошел с поезда. Остановка экспресса была тактическим маневром, рассчитанным на отвлечение внимания. Он остался и доехал на этом же поезде до Москвы.

Ошеломленный полковник немедленно позвонил Свиридову.

– Я это знаю, - ответил генерал. - Такой трюк с его стороны мы предугадывали. На московском вокзале Джеффриса встретили, и сейчас он находится под надзором. Надо выяснить, нет ли у него сообщников.

– Чудовищная сила! - заметил Артемьев. Леонидов улыбнулся.

– На всякую силу можно найти управу, - сказал он.

Они долго оставались в кабинете профессора, слушая его увлекательный рассказ о гипнозе и “усилителе внушения”. А когда собрались уходить, зазвонил телефон.

Леонидов сиял трубку.

Пограничники видели, что его брови сдвинулись, а на лице появилось выражение озабоченности.

– Нет, - сказал он. - Достаточно одного. Еще минуты две он внимательно слушал.

– Хорошо! Я думаю, что не придется. Передаю трубку.

Артемьев услышал голос Свиридова.

– Останьтесь с профессором Леонидовым, - сказал генерал. - Он вам все объяснит. В случае неудачи я приказываю вам ликвидировать Джеффриса. Васильева и Грачева направьте в управление.

– Слушаюсь.

– Как только все кончится, позвоните мне. Будьте осторожны. Желаю удачи!