Здесь была и Капитан — она парила в центре сходящихся знамен, похожая на Бодхисатву Геи в центре небесной розы. Она приняла положение Сдержанного Уважения: правая нога лежит на левом колене, левая вытянута вперед, изящно держа в пальцах ножную ложку. В левой руке Капитана — раскрытый веер, правая поднята над головой в грациозном жесте, одетая в обеденную перчатку: ногти покрыты слоями различных специй.

Как требовал обычай, в пальцах правой ноги Капитан держала салфетку, сложенную в узор оригами. Но воспользоваться салфеткой означало совершить преступление против правил хорошего тона.

Волосы Капитана были уложены в прическу, называемую Блюдо Гостеприимства: кончики заплетены в косы и заряжены статическим электричеством, так что они образовали плоский диск вокруг ее головы и плеч, похожий на нимб.

Вокруг Капитана была расположена еда: в воздухе висели маленькие разноцветные шарики спелых фруктов, шары винного желе, сферы похожего на кружево хлеба, мясные шарики и колбасы. По мере того как шел пир, Капитан медленно вращалась по часовой стрелке, чтобы доставать рукой или ногой (для рук была ручная пища, для ног — ножная) одно лакомство за другим, и еда была размещена в соответствии с кулинарными традициями.

Поскольку Капитан всегда находилась в вертикальном положении, пирующие должны были быть внимательны и согласовывать свое вращение с движениями Капитана, поглощать пищу не быстро, но и не медленно и не хватать любимые блюда вне очереди.

Последним в зал вошел Сошедший. Пирующие аристократы образовали неровный цилиндр, на одном конце которого находилась Капитан Эрешкигаль, а на другом было место Сошедшего.

Кузнец парил за спиной Капитана Эрешкигаль, разумеется, не для того, чтобы есть, а для того, чтобы отвечать на технические вопросы, которые могли возникнуть у Капитана. Правая ступня и левая рука его были обернуты полотенцами, чтобы он мог поймать жир, слетевший с губ Капитана. Он также держал в руке ее щетку для волос, чтобы выполнять обязанности пажа для прически в случае, если какая-либо случайность нарушит расположение ее локонов.

Кузнец с некоторым удивлением заметил, что рядом с местом Сошедшего нет пажа; поблизости также не было веревок, за которые можно было бы схватиться.

Сошедший вошел в зал, двигаясь с помощью техники вращения и толчка; он изменял положение тела, взмахивая поясом с тяжелым концом, а затем использовал мощную струю из реактивного механизма. Это был сложный и очень древний способ передвижения, совсем не похожий на изящное, бесшумное скольжение аристократов, взмахивавших веерами; они умели двигаться по кривой, чтобы обмануть врага в бою. Траекторию человека, пользующегося древней техникой, было нетрудно рассчитать, и воин легко мог убить его ножом. Кузнец ощутил такую же неловкость за чужака, какую чувствовал бы в условиях гравитации, видя взрослого человека на четвереньках.

Сошедший занял свое место и замер, моргая, — несомненно, озадаченный отсутствием поблизости удобной веревки и слуги.

Кузнец заметил, что лампы, светившие ему в лицо, не были прикрыты знаменами и свет резал чужаку глаза. Еще одно упущение.

Аристократы бросали на Сошедшего осторожные косые взгляды. Обменялись несколькими туманными любезностями, затем была произнесена молитва, и пир начался.

Один из рыцарей громко воскликнул:

— Смотри-ка, приятель, какое прекрасное блюдо нам подали: высосем эту кость досуха! — И он швырнул баранью ногу поперек оси цилиндра Канцлеру, располагавшемуся справа от Капитана.

Возникла пауза. Считалось невоспитанным передавать еду, минуя Капитана, и нога повисла, загораживая Сошедшему обзор.

Канцлер протянул вилку для мяса и наколол ногу, обдав Сошедшего капельками жира.

— Верно. По крайней мере, у этой овцы хватило здравого смысла понять, когда ей пришло время отправляться на бойню!

Никто не засмеялся.

Сошедший повернул голову. Двери позади него были закрыты, их стерегли два виллана со сложенными руками в позе, называемой Смертоносный Лотос: пальцы рук и ног в любое мгновение могли выхватить клинки из ножен. В отличие от Сошедшего, вилланы были окружены множеством растяжек, и вблизи них находились поверхности, от которых можно было оттолкнуться.

Кузнец испытал тошнотворную слабость, глядя, как Сошедший осматривает приготовленное для него кольцо еды. Все мясные блюда и фрукты, расположенные поблизости, нужно было есть пальцами ног; еда для рук находилась в противоположной части окружности. Он должен был либо брать еду не по порядку, либо есть неряшливо.

Капитан Сошедший, несомненно, хотел что-то сказать. Он открыл рот, но снова закрыл его. На лице его как будто появились первые признаки страха.

Сама Капитан Эрешкигаль выглядела несколько печальной. Она взяла шарик соли, но, вместо того чтобы толкнуть его вдоль оси цилиндра другому Капитану (показав, что он второе лицо после нее), набрала полный ноготь соли и передала солонку сенешалю, парившему справа.

Тот ухмыльнулся Сошедшему, взял ноготь соли и передал прибор другому соседу. Солонка обошла всех рыцарей, прежде чем добраться до Сошедшего. Последний перед ним аристократ осторожно взглянул на Капитана, лизнул шарик, отпустил его, и соль поплыла за плечо рыцаря к переборке.

Аристократы положили руки на эфесы клинков. В зале воцарилась полная тишина.

Во взгляде Сошедшего мелькнула печаль, он улыбнулся слабой улыбкой и протянул руку к персику, находившемуся у его головы.

— Я благодарю моего благородного собрата-капитана за изобильное угощение, — сказал он и откусил кусочек персика.

Послышались смешки. Это выглядело так, будто человек в условиях гравитации ел, как в древние времена выражались, с пола.

Один из вилланов позади Сошедшего включил вентилятор, и ветер начал потихоньку рассеивать его еду. Сошедший замер; он схватил несколько фруктов и зажал под мышкой, чтобы их не унесло.

Он выглядел нелепо. Но никто не засмеялся.

Трудно было сказать, испуган ли на самом деле Сошедший. На лице его не отражалось никаких эмоций. Но он определенно вел себя как перепуганный человек.

Он произнес:

— Благодарю вас за гостеприимство. А сейчас я хочу вернуться на свой корабль.

Канцлер ответил:

— Но мы еще не закончили с вами. Этот ваш корабль, эта штука неплохая, верно? Мы были бы счастливы принять в качестве дара его двигатели и главные отсеки. Или, возможно, мы заберем их как спасенное имущество. Сейчас на борту никого нет.

Сошедший согнул ноги и положил руки на свои кирису-гама. Он мягко заговорил:

— Он. Более вежливо, мой добрый господин, называть корабли, которые поддерживают наше существование, «он» и «его».

Рыцарь с крыльями громко произнес:

— Те, кто имеет оружие, обязаны, когда того требует честь, воспользоваться им. Лживые рабы и бездельники, которые выпрашивают оружие у вышестоящих, заслуживают тюрьмы для воров. Но кто сказал, что вору небезразлична честь? Господа, я предлагаю тост за честь! За честь и воздух, который дает нам жизнь! И пусть те, кто не выпьет, будут лишены и того и другого. Но взгляните-ка! У вас нет пажа, у вас, который называет себя капитаном! Эй! Кузнец! Грязная обезьяна! Подай нашему гостю его последний глоток вина; твои руки как раз подходят для этого дела!

Рыцарь вытащил из кармана пластиковый мешочек с жидкими отходами с медицинского склада, швырнул его Кузнецу, и тот дрожащими руками поймал пакет.

Это было смертельное оскорбление. Если Кузнец передаст мешок гостю, тот не сможет ни пить, ни отказаться от тоста с честью. Кузнец понял, что все эти оскорбления были тщательно продуманы заранее, чтобы выяснить, сколько сможет вытерпеть Сошедший. Если у него имеется какое-нибудь скрытое оружие, уловки или ловушки, он должен применить их сейчас. Капитан Эрешкигаль потеряет лишь одного низшего рыцаря. Когда он будет убит, Капитан сможет отречься от него, извиниться, обвинить во всем погибшего. Вежливые слова и вежливая ложь помогут ей сохранить остатки чести.