Вспоминание астрального опыта
Астральная жизнь обладает совершенной связностью. Эта жизнь во многих отношениях реальнее, чем тутошняя, или по меньшей мере гораздо ближе к реальности, а это физическое существование — лишь серия перерывов в ней, в течение которых наша деятельность значительно ограничена, а наше сознание действует лишь частично. Большинству из нас в этой низшей жизни ночь представляется пустой, и утром мы не помним ничего из того, что делали; но мы не должны полагать поэтому, что мы равным образом притуплены и на астральном плане. То, более широкое сознание полностью включает это, и каждую ночь мы живо помним не только то, что мы делали все предыдущие ночи, но также и то, что мы делали в промежуточные дни. Это физический мозг туп и засорён, и именно по возвращении в него мы теряем воспоминания обо всём, за исключением того, что с ним было непосредственно связано. Астральная жизнь гораздо живее, и её эмоции намного сильнее любых знакомых нам здесь. То, что мы обычно называем эмоцией — это лишь сравнительно небольшой фрагмент, оставшийся после того, как б`ольшая часть целого была истрачена на то, чтобы привести в движение нерасторопные физические частицы, и нетрудно увидеть, насколько более интенсивной и реальной должна быть эта другая жизнь.
Чтобы перенести воспоминания об астральной жизни в физический мозг, нужно установить особую связь, или скорее устранить препятствие. С медленным ходом эволюции способность совершенной памяти придёт к каждому, так что завесы между двумя планами больше не будет существовать. Но и без этого полного развития иногда случается нечто, что как чувствует человек, он должен вспомнить на физическом плане, и в этом случае он предпринимает специальную попытку отпечатать это в мозгу, чтобы вспомнить это утром. Бывают также события, которые производят настолько живое впечатление на астральное тело, что отпечатываются на физическом мозгу как бы отдачей.
Однако сравнительно редко такие воспоминания бывают совершенными и может быть много степеней этого несовершенства. Это один из источников того, что мы называем снами, и мы знаем, насколько смешанными, неполными и даже комичными они часто могут быть. Одна из форм искажения, часто случающаяся у неопытного помощника — это смешивание себя с лицом, которому он оказывал помощь.
Я помню случай с членом нашей команды, которому было поручено помогать жертве взрыва. Он был предупреждён за несколько минут и располагал достаточным временем, чтобы успокоить и уравновесить ум этого человека, а затем, сразу же после взрыва, он оставался рядом, чтобы продолжить тот же процесс; но утром, когда он описывал мне это событие, он заявил, что ему точно казалось, что это он был жертвой взрыва. Он настолько отождествил себя со своим пациентом, что чувствовал удар и ощущение полёта вверх в точности так, как мы полагаем, ощущала их жертва. В другом случае его же позвали помочь солдату, который вёл фургон с амуницией вниз по отвратительной горной дороге, был сброшен с него и задавлен колёсами. В этом случае наш помощник совершенно отождествил себя с солдатом, и его воспоминанием о событии был сон о том, что он вёл такой вот фургон и был сброшен с него и погиб, как его настоящий водитель.
В других случаях вспоминается вовсе не то, что случилось в действительности, а скорее нечто вроде символического описания, иногда совершенно детального и поэтичного. Очевидно это происходит по причине характерной способности "я" к созданию образов — способности моментальной драматизации — и иногда случается, что символ вспоминается без ключа к нему; он приходит как бы непереведённым, так что если рядом с помощником не окажется более опытного друга, способного объяснить суть дела, у него может остаться лишь смутное представление о том, что он в действительности сделал. Хороший пример этого попал в моё поле зрения много лет назад — так давно, что поскольку я не записал его в то время, я не могу быть совершенно уверен в одной или двух подробностях, и потому вынужден опустить некоторые из них, сделав его несколько менее интересным, чем он был на самом деле.
Однажды утром этот помощник пршёл ко мне, чтобы рассказать чрезвычайно живой сон, который, как он чувствовал, действительно был в действительности чем-то б`ольшим, чем сон. Он помнил, что видел некую молодую леди, тонущую в море. Думаю, что у него создалось впечатление, что её намеренно бросили туда, хотя он и не видел того, кто мог предположительно это сделать. Сам он не мог помочь ей непосредственно, поскольку был лишь в астральном теле и не знал, как материализоваться; но пронзительное чувство неминуемой опасности придало ему сил, чтобы сообщить идею опасности её возлюбленному и привести его к этому месту, где он сразу же бросился в воду и вытащил её на берег, доставив в руки её отца. Помощник помнил лица всех этих трёх персонажей совершенно ясно, и смог описать их так, чтобы потом их можно было легко узнать. Он попросил меня рассмотреть этот случай, чтобы узнать, насколько достоверным было это ясное воспоминание.
Сделав это, я к своему удивлению обнаружил, что вся история была символической, и что факты, имевшие место на самом деле, были совсем другими. У девушки не было матери, и она жила практически одна со своим отцом. Похоже, она была и красива, и богата и без сомнения имелись претенденты на её руку. Однако, наша история имеет отношение лишь к двум из них. Одним был весьма достойный, но застенчивый молодой человек, живший по соседству, который восхищался ей с детства и вырос в дружественных отношениях с ней, и фактически был связан с ней не вполне ясными обязательствами или скорее намёками на роман. Другой же был определённым искателем приключений, лихим красавцем и очаровательным с первого взгляда, но в на самом деле он был охотником за удачей, на которого нельзя было положиться. Она была ослеплена его поверхностным блеском и легко убедила себя, что её влечение к нему было настоящей любовью, а её прежние товарищеские чувства к тому другу ничего не значат.
Её отец, однако, имел более ясный взгляд на вещи, и когда этот авантюрист был ему представлен, он принял его с подчёрктнутой холодностью, и отказался, хотя и вполне в доброжелательном тоне, санкционировать брак своей дочери с джентльменом, о котором он ничего не знал. Для девушки это было большим ударом, и авантюрист, встретившись с ней тайно, легко убедил её, что её не понимают, плохо с ней обращаются, что отец её невыносимый тиран и до смешного старомоден, и что единственное, что ей осталось, чтобы доказать верность своих слов — это бежать с ним (с этим самым авантюристом), после чего отец, конечно, придёт к более разумным взглядам на жизнь, и вся их жизнь будет в самых розовых тонах.
Глупая девушка поверила ему, и он постепенно работал над её чувствами, пока она не согласилась, и для побега была выбрана та ночь, когда наш помощник и увидал эту сцену. Прямо-таки в стиле мелодрамы авантюрист ждал её за углом с каретой, а девушка в своей комнате спешно готовилась, чтобы ускользнуть и присоединиться к нему.
Нет ничего неестественного в том, что когда дошло до дела, её ум был сильно возбуджён и ей очень трудно было предпринять последний шаг. Именно этот трепет в её уме, искренняя потребность в помощи и решении и привлекли внимание помощника, когда он случайно проплывал мимо. Читая её мысли, он быстро уловил ситуацию, и сразу же начал попытки повлиять на неё и удержать её от безрассудного шага, на который она соблазнилась. Её ум, однако, был в таком состоянии, что он не мог повлиять на него так, как хотел, и он стал в большом беспокойстве искать того, кто оказался бы более восприимчивым к его влиянию. Он попытался воспользоваться её отцом, но тот был занят в своей библиотеке какой-то литературной работой такого отупляющего характера, что привлечь его внимание оказалось невозможно.
К счастью, однако, полузабытый возлюбленный её юности оказался в пределах досягаемости, он гулял неподалёку в свете звёзд, глядя на её окно, в той манере, как делают все влюблённые в мире. Помощник бросился к нему, видя состояние его чувств, и к своей великой радости нашёл его более восприимчивым. Его глубокая любовь сделала его любопытным, и было достаточно легко на него повлиять, чтобы он прошёл достаточно, чтобы увидеть карету и авантюриста, ожидавшего за углом. Любовь ускорила работу его ума — он тут же ухватил ситуацию и исполнился ужаса и тревоги. Ради справедливости к нему скажем, что в этот момент он думал не о себе, не о том, что он мог вот-вот потерять её, но о том, что она была на пороге крушения всей своей будущей жизни. В своём возбуждении он забыл все обычаи и направился в дом (поскольку он с детства знал это место), взбежал по лестнице и встретился с ней в дверях её комнаты.
