Мы узнали, что это растение было из Индии. "Как оно оказалось у нас? Росло ли оно в графине? Было ли оно дематериализовано в Индии, чтобы вновь материализоваться в нашем зале для сеансов?"
Такие вопросы мы задавали друг другу. Мы не получили никакого удовлетворительного объяснения. Иоланда не могла или не хотела нам его дать. Насколько мы могли судить, — и мнение садовника подтвердило наше, — растению было несомненно несколько лет.
На нём можно было видеть места, где росли другие листья, а потом упали, и следы царапин, которые давно закрылись. Было очевидно, что растение действительно росло в песке графина, о чём свидетельствовали корни, разместившиеся в песке совершенно естественным образом, как будто они всегда росли в этой почве и ни разу не были потревожены. Растение не было засунуто в графин по той простой причине, что его сильные волокнистые корни и нижняя часть стебля не могли пройти через горлышко, так что нам пришлось разбить графин, чтобы его вызволить.
Мистер Оксли в своём сообщении, которое он опубликовал позднее, говорит: "Мне сфотографировали растение утром следующего дня, и потом я отнёс его домой и поместил в свою оранжерею на попечение садовника. Оно прожило три месяца, потом завяло. Я сохранил его листья, чтобы раздать друзьям, за исключением цветка и трёх верхних листьев, которые садовник срезал, когда стал ухаживать за растением. Последние я храню под стеклом и они не вызывают никаких признаков дематериализации. Ещё раньше, до материализации этого чудесного растения, Иоланда принесла мне розу со стеблем не больше дюйма, и я приколол её к себе на грудь. Почувствовав, что роза как-то зашевелилась на моей груди, я снял её, однако на стебле было уже два цветка. Я опять их приколол и в конце сеанса, к своему великому удивлению, обнаружил, что стебель удлинился до семи дюймов, а цветков стало три; также появился бутон и несколько колючек. Я отнёс их домой и хранил их, пока они не завяли. Лепестки упали, и стебель засох — вот доказательство их реальности и материальности.
Далее он говорит о том, что этот интересный подарок был ему сделан по обещанию. Он коллекционировал некоторые растения, чтобы доказать одну теорию, и для этого ему был необходим образец особого рода, но он не мог добыть его обычными методами. В отношении этого растения замечательно то, что оно возникало постепенно. Его не принесли целиком и не бросили на стол, как мой папоротник: оно медленно росло под покрывалом, точно так, как если бы оно росло в обычных условиях, но со сверхъестественной скоростью. И даже после того, как оно было вручено мистеру Оксли, оно продолжало расти, потому что, пока мы пели, оно выпустило цветок.
И всё же этот рост был, вероятно, только видимым, потому что им определили его возраст в несколько лет. Поэтому мы заключили, что растение приносилось, так сказать, по частям и восстанавливалось постепенно. Если живое растение можно дематериализовать и потом воссоздать по частям без большого для него вреда, то его также можно разделить на части. Разумеется, что первый способ гораздо проще и требует меньше силы. Вполне возможно, что принести всё растение целиком было не под силу тем, кто помогал Иоланде; или, может быть, пришлось совершить много путешествий, чтобы найти его. По-видимому, они начали с того, что разместили в песке корни, тщательно придавая им такое же положение, в каком они были в природе; затем постепенно добавляли к нему другие части; в последнюю очередь принесли цветок, театрально увенчав им свой блестящий опыт.
Возможно, что видимый быстрый рост мангового дерева в знаменитом магическом фокусе индусов именно так и объясняется: выполняется последовательное действие расщепления и реинтеграции, а не чудесное ускорение естественных процессов развития, как обычно предполагают. Ясно, как это замечает автор, что растение нельзя было поместить в графин силой и что, наоборот, его корни часть за частью тщательно размещали в мокром песке. Операция должна была быть трудной и тонкой, и вовсе не удивительно, что Иоланда смотрела на плоды своего труда с явной гордостью.
По-видимому, мистер Оксли рассматривал растение как временную материализацию и ожидал, что оно с течением времени исчезнет. Однако всё говорит о том, что это был случай апорта в собственном смысле слова и что растение было принесено с намерением показать его жизнеспособность. Тем не менее его гибель, вероятно, была ускорена внезапной сменой более тёплого климата на суровые условия Англии.
В книге, из которой мы взяли этот рассказ, среди других иллюстраций приводится фотография этого растения. Очевидно, и роза, о которой говорит мистер Оксли, была принесена по кусочкам тем же образом, поскольку срезанный цветок, конечно, не может так вырасти, как это описывает автор.
В той же книге рассказывается о подобном "фокусе" Иоланды. Случай осложнялся одним интересным обстоятельством: растение было принесено на время, и его нужно было вернуть.
"Иоланда с помощью г-на Аксакова смешала в цветочном горшке песок с гончарной глиной и покрыла его своей вуалью, как она делала это в случае с графином воды, чтобы продемонстрировать рост. Мы наблюдали, как белая вуаль медленно, но непрерывно стала увеличиваться по мере того, как она поднималась. Иоланда, стоя рядом, манипулировала покрывалом, подобным осенней паутинке, пока оно не поднялось выше её головы. Тогда она осторожно сняла покрывало, открыв нам высокое растение, согнувшееся под массой белых цветов, которые испускали нежный и сильный аромат, вызывавший во мне дурноту.
Растение замерили: оно было семь футов от корня до верхушки, т.е. примерно на полтора фута выше меня. Оно сгибалось под тяжестью одиннадцати крупных цветов. Цветы были прекрасны, восемь дюймов в диаметре. Пять из них распустились полностью, три других начинали открываться, и три были в бутонах. Ни у одного не было признака малейшего увядания, цветы были влажны от росы. Это было очаровательно; однако с тех пор аромат лилий всегда вызывал у меня дурноту.
Казалось, Иоланда была очень довольна своим успехом и сказала нам, что, если мы хотим сфотографировать лилию, мы должны сделать это немедленно, потому что её нужно было унести. Она стала рядом с цветком, и г-н Бутлеров сфотографировал их два раза".
Это была японская золотая лилия. Сеанс состоялся 28 июня 1890 г. В книге можно найти упомянутые фотографии. Интересной деталью этого рассказа является то, что Иоланда в материализованном теле была очень озабочена всем этим делом, потому что в нужный момент она, по-видимому, не смогла унести растение. Вероятно, имевшаяся в её распоряжении сила была растрачена на то, чтобы принести растение, так что, когда она попыталась его унести, ей это не удалось. По-видимому, она была очень обеспокоена тем, что не может выполнить обещание и попросила, чтобы с растением обращались с величайшей осторожностью. Её "психические" друзья сделали для растения всё, что могли, однако оно немного увяло (и это не удивительно). С другой стороны, время не благоприятствовало выполнению плана Иоланды, и прошла почти неделя, прежде чем ей наконец удалось возвратить лилию её владельцу. Интересно узнать и другую сторону истории: как был удивлён и опечален таинственным исчезновением лилии из сада или оранжереи её владелец; его удивление было не меньшим, но гораздо более понятным, когда она вновь оказалась у него в то время, как всякая надежда найти воров была потеряна.
Значительный интерес представляет проблема влияния времени на психические явления. Очевидно, что электрические помехи, какой бы ни была их природа, затрудняют как материализацию, так и дематериализацию, вероятно, по той же причине, по какой их делает почти невозможными яркий свет своими силовыми вибрациями. Нетрудно понять, что, когда воздух был наполнен сильными электрическими вибрациями, для Иоланды, вероятно, оказалось невозможным перенести дематериализованное растение из одного места в другое, так как она опасалась, что не сможет придать ему первоначальную форму.
