- Выбрось ее! - снова закричала адмирал.

Кенион заметил, что сквозь тело девушки можно разглядеть противоположную стену рубки. Он поднял щиток шлема.

- Я не могу ее выбросить. Проекция еще не завершена.

- Это не проекция - они передают ее!

- Но она еще не полностью здесь. Я не могу катапультировать ее, пока она не появилась тут полностью.

- Тогда жди. И наблюдай. Эта девушка - прирожденная бомба. Может взорвать себя усилием воли!

Кенион все понял. Девушка была рождена бомбой.

- У тебя будет только один шанс, - сказала адмирал. - Как только ее тело обретет плотность, ты должен катапультировать ее за борт!

Один шанс освободить себя от бомбы - для того чтобы самому стать бомбой.

Два способа попасть в Страну Почетных Павших.

Кенион пристегнул себя ремнем к креслу. Потом попытался взять руку девушки, но его пальцы скользнули сквозь пустой воздух. Он держал руку вытянутой, водил ею из стороны в сторону, потому что девушка не сидела перед ним; она плавала в воздухе, расположившись в невидимом кресле. Он подвинул правую ногу и нащупал ею рычаг катапультирования, который одновременно открывал люк над головой.

Рука девушки по-прежнему оставалась бесплотной. Он сидел неподвижно, рассматривая ее. В лице девушки не было гнева или жесткости, типичных для лиц транских женщин. Оно было круглое. С мягкими чертами. Голубые глаза девушки смотрели прямо на него. Она наверняка уже видела его, хотя и не была еще полностью в кабине. Он поискал в ее глазах ярость и злобу, но не увидел ничего, кроме голубизны Старого Мира.

Девушка заговорила с ним на его языке, но движения ее губ не совпадали со словами.

- Я Богиня Смерти.

- Я знаю.

- Я запрограммирована сделать то, на что способна. Прости.

Под влиянием неожиданного порыва он рассказал ей о весенних улицах, по которым ему сейчас довелось пройти. И начал рассказывать ей о небе, о деревьях, лужайках и домиках. Рассказал ей о сирени.

- Какая красота, - ответила она, плывя по кабине, угрожая смертью.

- Я вспомнил об по этих улицах, потому что вдруг вспомнил о тех мелочах, которые раньше принимал как должное.

- Не разговаривай с ней! - выкрикнула со своего экрана адмирал. - Она пытается отвлечь твое внимание!

На переднем экране корабли пвалмов росли, словно серые призраки.

- Я тоже думала о мелочах, - сказала девушка. - О том месте, где родилась и выросла. О мои друзьях детства. Никто не знал, ни я, ни даже мои родители, хотя они-то должны были знать, что я - бомба.

- И когда тебе об этом сказали?

- Всего час назад.

- И с тех пор ты думаешь о незаметных мелочах?

- Да. И как ты, я вспоминаю деревья. Птиц и цветы... Когда мое проецирование закончится и я полностью окажусь в кабине, ты выбросишь меня в космос?

- Да.

- Если узнаешь об этом раньше меня.

- Да. Если узнаю об этом раньше тебя.

- Ты не успеешь, - сказала она. - Я узнаю раньше.

- Посмотрим.

- Ты не похож на мужчин Пвалма.

- А ты не похожа на женщин Трана.

- Женщины Трана растут на тех же деревьях, на которых растут мужчины Пвалма.

- Но сначала это было не так, - ответил Кенион. - В начале наши женщины устраивали марши протеста матерей, выступали против войн. Если бы они были вправе решать, то войн больше не было бы, никогда. Они забыли о Зенобии, королеве Елизавете Первой и о Маргарет Тетчер. Возможно, что они просто не хотели вспоминать об этих женщинах. Но как давным-давно записано в книгах, когда-то все равно женщины должны будут решать все. Но к тому моменту женщины изменились, или, может быть, они просто снаружи стали такими, какими прежде были внутри. Но изменились наши женщины или нет - реальность осталась прежней.

- Почему они решили отведать плодов с древа мужчин?

- Такова природа нашего вида.

- Черт тебя возьми, Кенион! - завопила адмирал. - Прекрати болтать с ней!

- Почему я не должен с ней говорить? - спросил Кенион. - Очень скоро, в любом случае, я присоединюсь к сонму Почетных Павших.

Девушка чуть повернулась к своем незримом воздушном кресле, и ему пришлось подвинуть руку, чтобы снова обвить ее бесплотную ладонь.

- Именно так, - сказала она. - Почетных Павших.

- "На поле Фландрии цветет лишь мак среди крестов, стоящих ряд за рядом".

- Там лежат ваши Почетные Павшие?

- Некоторые.

- Но зачем становиться Почетным Павшим?

Он пристально посмотрел на нее. Она была всем, о чем он мог когда-то мечтать, всем, чем он хотел обладать и чего у него не было никогда.

- Они неотъемлемая часть цивилизации. Пока глупцы продолжают вступать в ряды Почетных Павших, остается возможность для других глупцов создавать новые идеологии, за которые пойдут умирать другие глупцы, в будущем.

- Глупцы, у которых не будет выбора.

- Я знаю. Глупцы вроде тебя и меня.

Он сжал ее руку. И ощутил слабое сгущение.

- Нет, - ответила она. - Я еще не полностью тут. Тебе это кажется, потому что сознание опережает ощущения.

Он попытался прикоснуться к ее лицу. И почти ощутил ее.

- Нет! - крикнула адмирал. - Она этого от тебя и хочет!

- Никогда не думал, - сказал Кенион девушке, - что на своей весенней улице повстречаю такую девушку, как ты.

- Прости за то, что я бомба.

- Сирень вся в цвету. А вон там - слива. А вот цветет кизил!

- Мне хотелось бы жить на такой чудесной улице.

Он снова сжал ее ладонь в своей руке. И ощутил, что ее плоть почти тверда.

- Теперь уже скоро, - сказал он.

- Да, уже скоро. После всех этих лет, мы встретились только для того, чтобы тут же умереть.

- Значит, для этого мы прожили свою жизнь.

Кенион отпустил ее руку, закрыл щиток шлема, нажал педаль катапультирования и выбросил ее за борт за секунду до того, как она обратилась красной огненной розой. В красноте цвета ее взрыва он увидел и свою кровь.

Он перешел на ручное управление.

- Кенион, что ты делаешь! - воскликнула адмирал.

- Я - Ветер богов, - ответил Кенион. И изменил курс ракеты-камикадзе.

- Кенион, вернись на прежний курс! Если ты врежешься в Каровин, она взорвется как сверхновая!

- Я - Дыхание Бога, - ответил Кенион и полетел к солнцу.