Если он не ослышался, то флотом по-прежнему управлял Ферон, а сухопутными силами, да и вообще всю остальную власть в греческой колонии прибрал к рукам Гиппократ, старый знакомый Чайки.
Как вчера удалось узнать Федору, после того как Ганнибал объявил себя независимым правителем Испании, Италии и большей части Сицилии, сиракузяне по-прежнему оставались верны ему и пообещали изгнать войска сената, если они попробуют высадиться здесь. Это было большим дипломатическим успехом нового… ─ Федор даже точно не знал, как теперь называть своего благодетеля, ─ монархом, царем или просто тираном, как было принято именовать единоличных правителей у греков. В любом случае, поддержи Сиракузы «законную власть» Карфагена, Ганнибалу пришлось бы не легко. такой поворот грозил новой войной на Сицилии, которых карфагеняне за свою долгую историю провели здесь уже не мало. Но пока, как он понял из слов Могадора, на благодатном острове в целом все было спокойно.
«Это ненадолго, ─ подумал Федор, невесело усмехнувшись, ─ очень скоро здесь появится какая-нибудь армия сената и начнется мясорубка. В этом Магону можно верить. Несмотря на то, что до недавнего времени армией сената были мы сами, вряд ли Магон решил просто взять меня на испуг. Значит, еще одна готовая к бою армия есть и Гасдрубалу в Африке придется нелегко. А здесь, на Сицилии, плацдарм у них, не смотря на усилия Ганнибала, тоже все еще есть».
─ Лилибей остался верным сенату? ─ на всякий случай уточнил Чайка, вспоминая вчерашний разговор с комендантом.
─ Да, ─ подтвердил Могадор, ─ Лилибей, Мазара и Селинунт все еще в руках сената. Но, я уверен Ганнибал вскоре прикажет предпринять еще одно нападение на эти отдаленные земли и они тоже станут нашими.
Федор, молча, кинул. Даже одного из этих портов было достаточно, чтобы высадить армию, посланную сенатом на подавление государственного мятежа. А никак иначе Магоном и остальными сенаторами действия бывшего главнокомандующего силами республики не квалифицировались. Ведь на подвластных Баркидам землях этой самой республики больше не существовало. Правда, и Лилибей, и Мазара и Селинунт находились на западном побережье. Далековато от Сиракуз, пролива и самой Италии. Так что вполне возможно, лишенный выбора сенат начнет действовать не менее дерзко, чем бывший главнокомандующий, и высадка армии все же произойдет где-то в этих землях. А, быть может, и в самой Италии. Рим обескровлен, но еще не уничтожен. И еще может вмешаться в ситуацию. Тем более теперь, когда расклад сил резко поменялся. И Ганнибал в любой момент мог получить войну на два, а то и три, если вспомнить про греков, фронта.
«Впрочем, ─ подумал Федор, ─ ему не привыкать. Как-нибудь разберемся. Это все будет скоро, но не сейчас. Прежде доберусь до Тарента, обниму Юлию, а потом и поговорим с Ганнибалом о том, что дальше делать. Мне ведь теперь, как и ему, деваться больше некуда».
─ Что с Арвадом? ─ уточнил Чайка, позабывший вчера выяснить подробности судьбы плененного главнокомандующего сицилийских сил, верного сенату.
─ Еще несколько дней назад он сидел в тюрьме в Сиракузах, ─ охотно сообщил Могадор, ─ но кто-то попытался устроить ему побег. Не удалось. И Ганнибал приказал казнить его. Позавчера он был распят.
«Круто начинает, ─ решил Федор, ─ впрочем, здесь такое уже бывало[1]».
─ Зато почти все остальные офицеры его армии, не задумываясь, последовали за Ганнибалом, ─ охотно рассказывал Могадор, непосредственный участник этих событий, ─ как и солдаты. Армия любит Баркидов. Правда часть сил Арвада, конечно, отступила в сторону Селинунта, но таковых нашлось не много, всего около трех тысяч человек. Туда же ушла треть кораблей флота, зато остальной флот наш.
«Похоже, действительно грядет гражданская война, ─ подумал Федор, рассматривая проплывавший по левому борту живописный берег, рассветная хмарь над которым уже давно рассеялась, ─ карфагеняне будут воевать друг с другом, а заодно и с римлянами. Но моя совесть чиста, я не входил в сговор с врагами. А вот Магон ради власти на это пошел».
Федор еще раз спросил себя, правильный ли он сделал выбор, приняв сторону Ганнибала. И еще раз ответил себе да. Конечно, все золото, собранное за время италийской кампании пришлось оставить дома, в особняке, посреди живописного квартала Карфагена. Впрочем, как и сам особняк вместе со слугами. А еще в казну отходило его загородное имение с рабами и плантация финиковых пальм. За одну ночь Федор стал гораздо беднее. Но в Таренте у него все же был еще один дом и неплохой. А главное, семья, без которой он не видел дальше своей жизни. Правда, за нее теперь приходилось опасаться вдвое больше.
─ А деньги…─ пробормотал Чайка себе под нос, глядя отсутствующим взглядом в морские волны, и слегка усмехнулся, ─ деньги придут снова. Если я правильно помню, Ганнибал обещал меня наградить, если я смогу доставить письмо Гасдрубалу. И я доставил. Посмотрим, какова будет милость нового…тирана. А кроме того война, ─ дело прибыльное.
Плавание проходило спокойно. Попутный ветер надувал паруса и к вечеру квинкерема причалила на мысу у Кротона, лежащего почти на полпути до конечной точки путешествия. Отсюда до Тарента было уже ближе, чем до Мессаны, так что Федор мог считать, что почти добрался до дома. Поскольку только это место на средиземноморье он теперь мог считать домом.
Чуть дальше начинался огромный залив, на северной оконечности которого находился Тарент. «Завтра я увижу Юлию и Бодастарта», ─ с удовольствием подумал Чайка, располагаясь на ночлег в одном из домов на берегу.
Отлично выспавшись, на следующее утро он почти взлетел по сходням на корабль, взявший курс на Тарент. А когда на горизонте показались очертания знакомого берега, был вне себя от счастья. Однако, ветер вдруг стих и паруса обвисли.
─ Сколько нам еще понадобиться времени, чтобы достичь гавани? ─ уточнил Федор, в нетерпении подходя к Могадору, который что-то рассматривал в противоположной стороне, пока гребцы, повинуясь свисткам надсмотрщиков, выдвигали из глубины бортов свои весла.
─ Быстро идут, ─ заметил, не отвечая на вопрос Могадор, ─ могут успеть раньше нас.
И лишь затем, обернувшись к Федору, добавил.
─ Теперь это знают лишь боги. Я распоряжусь, чтобы гребцов поторопили. У меня нет желания вступать в бой одному против целого флота.
И покинув Чайку, он сбежал вниз по крутой лестнице, А Федор устремил свой взгляд в ту сторону, которой так живо интересовался Могадор. Увиденное его совсем не обрадовало. Он насчитал почти двадцать длинных корпусов кораблей, с массивными навершиями в носовой части, стремительно перемещавшихся на веслах. Даже беглого осмотра было достаточно, чтобы узнать в них римскую эскадру. Вернее, целый флот, тут Могадор был прав. И этот флот пришел к берегам Тарента, ставшего цитаделью Ганнибала в Южной Италии, явно не с мирными намерениями. Сейчас он двигался вдоль побережья, почти параллельным курсом с квинкеремой Могадора. Расстояние до гавани было примерно одинаковым.
─ Что-то осмелели римляне, ─ флегматично заметил Могадор, вернувшийся из глубин трюма, сразу после того как корабль ожил и вновь полетел по волнам, повинуясь ритмичным взмахам сотен гребцов, ─ давно они не рисковали появляться так близко от наших берегов, если не считать дня нашей встречи.
Чайка невольно вспомнил недавний бой у Мессаны и был вынужден согласиться. Римляне действительно осмелели, и, возможно, начали активные действия по всему фронту. А на это, судя по всему, была причина, о которой Чайка догадывался. Пришли в движение пружины тайной политики, в которой на этот раз Рим и Карфаген действовали заодно против общего врага. Смертельного врага, угрожавшего их существованию.
Пока финикийский корабль стремительно продвигался вперед, рассекая тараном слабые волны, Чайка гнал от себя предательские мысли о том, что будет, если римляне отрежут их от гавани. Конечно, в самом городе наверняка стоит на рейде множество кораблей, но при таком раскладе сил они могут и не дождаться помощи на этот раз.
