Иван после этого и сам чуть было не поддался мании преследования. Все совпадения можно легко подвести под масловскую концепцию. Правда, следов возможного убийцы на снегу обнаружено не было – он лично уточнял это у компаньона Маслова.

Жены у Сани не было, детей тоже. Как вошел он в жизнь Ивана неожиданно, так и ушел из нее.

6

Предложения о продаже акций завода он отвергал каждый год по два, по три.

Но в этот раз оно пришло из места, которое вызывало серьезные опасения. Все менялось в их отрасли, шел незримый передел, и упустившее так многое государство потихоньку наверстывало упущенное.

Он даже съездил в Москву, где ему предлагалось теплое место в министерстве. Но его не интересовали оклады и отступные – он решил добраться до ближайшей детской хоккейной школы.

Дорога по перекопанной Ленинградке заняла два часа туда и полтора обратно. Ну и как люди здесь возят детей на секции? Нет, ну его на фиг.

Это раньше, когда он отдал шестилетнего сына в секцию для семилеток, ему было важно только одно. Он постоянно твердил: «Мне важно, чтобы ты старался. Понимаешь? Старался – и все!»

Сейчас, когда начались товарищеские матчи и сын стал заниматься со своим годом, став безоговорочным лидером первой пятерки и проводя на льду больше всех времени, – планы поменялись. Появились индивидуальные тренеры по боксу и борьбе, чтобы в частых потасовках на льду было за него спокойно. Теперь ему хотелось большего. Хотя бы пробных вызовов в юниорскую сборную России. Шансы были весьма велики: школа входила в число пяти ведущих, из пяти первых пятерок нужно выбрать четыре. А четыре из пяти – это уже не один из миллиона, как считают многие далекие от спорта и арифметики люди.

Он сказал, что хорошенько подумает над предложением. Заикнулся, что жизнь в Москве его не совсем прельщает… Сейчас думал: зачем? Тем ли тоном он произнес свое «подумаю».

Он возвращался домой после волейбольной тренировки. Сегодня что-то не шел обводящий удар по линии, и Степа Камкин – вшивый инженеришка – дважды закрыл его одиночным блоком в концовке партии. В итоге хоть и счет 4: 2 по партиям в пользу заводоуправления, но последнюю партию проигрывать всегда неприятно. Тем более из-за собственных ошибок.

Но делать было нечего, противное настроение не улучшилось, хотя могло бы… Всему виной непонятная позиция нового московского руководства их главного клиента – крупнейшего в стране оператора авиаперевозок. Чего надо людям – непонятно. Запрашивают одни данные за другими. Чертежи, сертификаты, лицензии – и все молчат. А тут еще слухи, что параллельно ведут переговоры с конкурентами Ивана из Красноярска. Зачем? Лучше? Вряд ли… Дешевле – тоже вряд ли…

Давно уже, года два, не было таких смутных ощущений. Собака Туполев – немецкая черная овчарка не выбежала навстречу поддержать морально хозяина.

В доме все уже спали – свет не горел. Странным холодным взглядом негорящих окон смотрел дом на Ивана. А ведь старший должен похвастать своими хоккейными успехами. Он уже знал, что его сын с командой детского «Локомотива» обыграли сверстников из московского клуба «Белые барсы» со счетом 10: 8 и на счету Ивановича-старшего две шайбы. Но телефонный рассказ – это одно, а подробности из личной беседы с сыном – совсем другое.

Все это было очень странно. Он уже потянулся было к телефону, чтобы набрать номер охранника, но почувствовал острую боль под лопаткой: что-то вонзилось туда, стремясь проникнуть в самое сердце. Но не смогло – лишь остановило дыхание и сделало невозможным само движение под названием «вздох». Движение, которое всегда исполнялось организмом непроизвольно, как бы само собой.

Иван упал лицом на снег. Он был теплым. «Что удивительного – скоро весна! – подумалось ему. Еще снег удивил его неприятным розовым цветом. – Они хоть живы – дома-то, они хоть живы?» – Внезапная тревога сжала его сердце в тиски.

Мозг ответил спокойно и рассудительно: «Дома должно быть все в порядке! Не нужны им твои дети, и твоя жена не нужна. Не волнуйся. Умирай спокойно. Вот ведь боль какая дикая – чего терпеть?»

С этой мыслью стало спокойно на душе, и Иван закрыл глаза, посильнее прижавшись щекой к теплому розовому снегу: пусть растет, голы забивает…

Последняя мысль была какая-то совсем нелепая: «Повернуться бы посмотреть, кто ударил и какой он, этот человек, интересно, национальности…»

Больше сил думать не было…

С МЕНЯ ХВАТИТ И ВЫВЕСКИ, или ОЛИГАРХ ИЗ МЕДВЕДКОВО

1

«С меня хватит и вывески… ладно…» – такими словами закончился развод Евгения Савина с друзьями-учредителями.

Слово «развод» подходило в обоих значениях.

Но Евгений устал и согласился. Потому что в последнее время полюбил Евгений спать. Спать, а не делить имущество с бывшими единомышленниками. Все станки, постпечатное оборудование – все они забрали себе. А ему досталась вывеска. Точнее сказать, конструкция для наружной рекламы на огромном доме с торговым центром внизу в спальном районе города. Эта вывеска являлась попыткой рекламного агентства, некогда именуемого «Небоскребом», диверсифицировать бизнес в наружку. Дальше дело не пошло. Так одна вывеска и осталась.

Да и фирма решила изменить и название, и состав учредителей. Видите ли, все они взъя…вали до одиннадцати вечера, а Евгений нет.

Точнее, он иногда и до часа ночи сидел на работе, но только не мог там раньше часа дня появиться. Ну разве что изредка. А постоянно – нет, не в силах был себя заставить. А в последний месяц и вовсе приходил к двум, а то и к трем. Сны стали сниться Евгению. Красивые и длинные. Не сны – былины.

Раньше никогда такого не было, чтобы он свои сны помнил. А тут проснется, а сон, как кино, – весь перед глазами. Лежит, еще час в голове прокручивает. Думал, бывало: «Встать бы, записать. Вот будет шедевр». Да поленится: не встанет, не запишет – и сон как рукой из памяти… Раньше Евгений, может, и вообще снов не видел, а здесь такое началось в тридцать-то лет. А может, это и вовсе знак Господень? Ну до работы ли здесь, по большому счету.

В те времена, когда он приезжал в офис еще часам к одиннадцати, вскоре после обеда у Евгения наступал резкий отток энергии, приблизительно с часу до четырех. Его сонливость и апатия были настолько заметны окружающим, что в эпоху популярности фильма «Гладиатор» коллеги дали Евгению кличку Испанец – именно так называли зрители кровавых зрелищ персонажа Рассела Кроу.

Все понимали, что, хоть Испанец и приезжает на работу к одиннадцати, раньше шестнадцати застать его в бодром расположении разума – задача архисложная.

«У Испанца сиеста, – шептались сослуживцы. – Тихо, Испанца разбудите!»

Сны снились Евгению разные – от отчаянных приключенческих до просто креативных, с различными аллегориями. Эротических снов было не так много, как могло быть в его возрасте, но это, видимо, являлось прямой Светкиной заслугой.

Запомнился сон, как к нему в комнату вошел Вениамин Смехов в неотразимом образе благородного Атоса и, заряжая свой пистолет, начал произносить знакомый с детства текст в легкой интерпретации: «Сон воскресил вас, сон дал вам другое имя, сон сделал вас богатым, сон почти до неузнаваемости изменил ваше лицо, но он не смыл ни грязи с вашей души, ни клейма с вашего тела…»

Сам Евгений – с длинными белокурыми, как у миледи, волосами – ползал по кровати, пытаясь одеялом прикрыть откуда-то взявшиеся татуировки-лилии на плечах, запястьях, лодыжках и щеках.

2

Вывеска располагалась на крыше торгового комплекса в огромном спальном районе на северо-востоке Москвы – на улице Широкой. Большим преимуществом было и то, что на той же улице был и дом, где Евгений безоблачно жил в одной квартире с родителями.

Торговый комплекс стоял удачно – прямо напротив метро, и весь поток людей, идущий от подземки и пробиравшийся к ней от остановок транспорта, мог видеть буквы этой конструкции, поэтому вывеска считалась довольно эффективным средством наружной рекламы.

Договор на аренду места под конструкцию вывески на крыше был составлен так хитро, что в ближайшие сорок пять лет можно было не волноваться. Чтобы разорвать его, нужно было не только вернуть нехилый единовременный бонус, полученный ТСЖ, но и выплатить баснословный штраф, который и являлся главным гарантом спокойствия Евгения.