Тюрьма месяца как три распростилась с гкчпистами, и режим был строг, охрана ни в какие контакты не вступала и тасовала арестантов как колоду карт. Пришлось Таду посидеть и с Георгием Юзбашевым из пушкинской группировки и с Сергеем Маратовичем Мансуровым, «погоняло Мансур» (кличка), которого, немного спустя, у него на квартире застрелили омоновцы. Сын интеллигентных родителей, но вот такая трагическая судьба.
Защищать Тада приезжал с Казани Лен Васильевич Молчанов, как и Тад, тоже коренной москвич, и старый адвокат, и уже этим многое было сказано; они очень хорошо понимали друг друга, и Тад внимательно прислушивался к мнению оценкам Льва, хотя по возрасту, они были почти ровесники. Также с Казани против Тада вел дело его важняк Мельников Он вызывал Тада на допрос и, зная, что Тад уже отказался от дачи показаний, задавал для проформы редкие вопросы, мало чего значащие для следствия поскольку дела в прямом понимании этого слова не было, Мельников и его начальник полковник Шеин Виктор Степанович, раздували его, какмогли, и уже здесь в «Матросской тишине» добавили Таду еще одну тяжелую статью 171 УК РФ – должностные преступления, за то, что Тад запретил выдавать «Трудовую книжку» Белякову, который не вернул в бухгалтерию Федерации четыре дорогих диктофона и 10 тысяч рублей из «черной» кассы. Лев Васильевич улыбнулся и произнес: «Суки и мрази. Они вместе с Шеиным, на суде статья отлетит как парша с выздоравливающей собаки».
Так оно впоследствии и случилось, но желание загрузить Тада по-крупному у следаков из Главной военной прокуратуры было огромное. Когда пришлось закрывать дело, 12 пухлых томов от 250 до 300 страниц в каждом и сплошь все «фуфель», организовала бригада следаков, возглавляемая вышеозначенным Шеиным. Провокаторство и подлость этих людей не знали границ, а ведь у них тоже есть жены и дети, и этим сукам тоже хотелось, наверное, завоевать место под солнцем. Страшно и гнусно быть, если не палачом, то хотя бы его пособником, жаль также, что таких людей, как Мельников и Шеин, не сажают в общие хаты в тюрьме и в обычные зоны, они бы очень быстро поняли, как быть ментами по жизни, живыми они бы из зоны не ушли. А ведь бывает все-таки, что и их сажают, и часто, но… в сучьи красные зоны, где они лишний кусок вымаливают себе тем же, что стучат и предают себе подобных.
В августе 199З года Мельников объявил, что дело он закончил и даст его подписать Таду и адвокату и, что после прочтения и подписания Тадеушем, он уже будет числиться за судом. В один из дней в «Матросскую тишину» приехал Лен Васильевич Молчанов и вместе с Типом они стали знакомиться с делом и статьями, которые Типу вменялись. Их было четыре 126 УК, 71 УК, 148 УК и 218 УК. Главная военная прокуратура была полностью уверена, что свое дело она выполнила прекрасно и следаки в тиши кабинетов, хихикая, потирали руки, пусть Касьянов попробует отмыться, уж хоть какая статья, а прилипнет, а то ишь, гордый какой, мол, не виноват ни в чем, нопосмотрим, кто сильнее.
А сильнее оказалась истина… и честные люди!!!
В последние годы возле Тадеуша собралось столько ненужных людей, столько мусора, что Тад не знал, как от них избавиться Арест Тада подействовал на многих как шоковая терапия, многие людишки отлетели сразу же, другие отошли в тень и ждали, что будет и кто победит, чтобы в нужный момент выскочить и кричать: А вот они, мы, как мы помогали, кстати, таких было особенно много. И только немногие, верные старые сэмпаи Школы остались с Тадом и как МОГЛИпомогали и словом и дедом – Володя Кругов и Валера Сухов, не считаясь со временем и деньгами приезжали к жене Тада Елене Арсеньевне наметив план действий, стараясь никогда не говорить: «Не получилось, не застал, не могу». Школа дала им многое, и вот теперь они умело возвращали то, чему учились долгие годы. Старались помочь и бойцы из более низших эшелонов Школы, и совершенно посторонние люди, которым импонировала фигура Касьянова, звонили и спрашивали куда перевести деньги. Это до глубины души трогало жену Тада и дочерей. Ведь многие отшатнулись от этой семьи, смотрели на этих женщин, как напрокаженных.
Недруги в этот момент предстали во всей красе, они ликовали. Все, с их «любимым» Учителем покончено, теперь можно спать спокойно, теперь и совесть отдохнет, а то ведь постоянно жили под гнётом, что всем, что у них есть, обязаны этому человеку, и «Дамоклов меч» не висит больше над темечком. Рома Степин, как иезуит тихонько подзуживал Семена Котляра дать самые плохие показания против Учителя, но сам ни-ни, а ведь Тад с 13 лет воспитывал Семена и с 17 – Романа, буквально в задницу толкая их в жизнь. И уж Сема постарался, раскрылся змеей подколодной. Падению этих учеников очень способствовали их жены. Сорок пять страниц лжи и грязи выпил на своего бывшего тестя подполковник Советской Армии Женя Сокуров, взлелеянный семьей Касьяновых, первый муж старшей дочери Софьи, со всей армейской непосредственностью, оказавшийся конченным подонком. Были и другие недруги, но, очевидно, умнее, которые действовали из темноты, куснут и спрячутся, а вдруг Касьянов выживет, тогда что? «Объективные» показания дал и «старый друг» Тадеуша Анатолий Николаевич Сутугин, подполковник КГБ. Саддамом Хусейном представил Тада в своих показаниях Сергей Отрубянников, ну мент он и в Африке мент, что с него, недоумка, возьмешь. Всю эту мерзость аккуратно и обстоятельно вынимал из этих людей рафинированный интеллигент «важняк»Малкович Юрий Николаевич, провокатор редчайшей квалификации. И в который раз промахнулась вся эта гнусная ватага, на суде не понадобились их Иудин показания, не смогли утопить своего сенсея, а как хотелось, как близка была радость и вот уж теперь засветились вконец. Одно дело – давать показания один на один следаку, другое дело выступить открыто на суде, поэтому никто из них не явился на суд под разными предлогами. Одним словом, боялись, и правильно делали. Но особенно покоробило и убило Тада известие, что его, жену и девочек продала, бросила родня, которую он трепетно любил, жалел и всячески оберегал, собираясь быть их опорой в старости. За полтора года не было сделано ни одного движения в сторону семьи Тада, ни звонка по телефону, ни рубля, ни посылки, ни ласкового слова. Верный сын партии и большой педагог, родной дядька Тада, продержав у порога Софью и Настю, вякнул «Я знал, что этим кончится». «Глубокая доброта участия» прозвучала в этих словах, многое Тад мог бы простить, но не это, еще один кусок мяса вырвал из души Тадеуш, зачеркнув эту страницу жизни для себя навсегда.
Но об этих людях еще много чего будет впереди, а Тад уже дело дочитал до конца и приятно был удивлен, что 12-й том весь состоял из ходатайств 90 различных федераций и учреждений о невиновности и освобождении Тадеуша. Тут были и международные федерации и сибирские казаки, и просто люди, которым была небезразлична судьба Касьянова. Мельников, последний раз, прощаясь с Тадеушем. и здесь сфарисейничал «Все-таки я желаю Вам добра, и чтобы Вы во всем сознались, Вы сильно виноваты», – произнес он. «Александр Васильевич, Вы или полностью дурак или подлец высшей марки», – ответил ему взорвавшийся Тад. Они были в кабинете одни, Мельников стоял уже одетыйу притолоки двери на выход, у Тада появилось огромное желание всадить ему прямой удар ногой в печень. «Ну и что это даст? – быстро подумал Тад. – Пусть уходит, еще не вечер, разберемся»… Так и расстались эти два разных человека. Единственно, что их объединяло – так это то, что они ненавидели друг друга.
Дело вступило в заключительную фазу, и теперь надо было ждать, какой суд возьмется рассматривать его, так как одним из «подельников» Тадеуша был армейский офицер, то судить Касьянова и К? должен был трибунал какого-либо из военных округов. В Москве это делать боялись, и процесс просто провалился бы, слишком хорошо знала общественность Тада. Да и из свидетелей не вытянуть ни слова, смотришь, дотошные журналисты раскопали бы инициаторов этой авантюры, что было бы очень нежелательно, так как стрела конфликта упираласьв концерн «Россия» и вфигуру одного из замов председателя КГБ г. Москвы, сотрудничавшего с концерном летом 1992 г. Несколько военных округов отказались принять это кляузное дело и тогда Главная военная прокуратура постаралась найти город, подальше на севере от Москвы. Мол, там не знают Касьянова, не разберутся, потихоньку срок сунут и дело с концом, но оказалось, не все так просто.
