Теперь я могу сказать об опиуме следующее; в то время, да и позже в моей жизни, он был искусственным, но очень эффективным способом открытия сознания. Я понял позже, что могу достичь всего этого простой медитацией; к тому же, открывая сознание через опиум, ощущается болезненное влияние на организм, что заявляю с полной уверенностью.
Однажды днем, я погрузился в бессознательное состояние, по крайней мере, я не мог пошевелиться, как вдруг, я услышал, как д-р Филлипс сказал с горечью двум своим японским коллегам – Тому Даку и… не знаю кому еще, он был племянником Аннои Тетсумы, что я не протяну и ночи и уже отхожу в мир иной. Кровяное давление у меня было очень низким, почти незначительным, а мое сердце билось настолько слабо, что он ожидает его остановки в этот вечер, а может быть и ночью. Люди сильно огорчились; зато не огорчился я.
Я вспомнил учения моего детства и подумал о Чистой земле Будды Амида, я знал, что, веря в это, я войду в нее. В уме я начал читать мантру Амиды; "Намо Амида Бутсу, Намо Амида Бутсу, Намо Амида Бутсу". Я провалился в глубину, полусознательное состояние и затем темнота, состояние без желаний. Ранним вечером я начал пробуждаться и заметил, что я не в палате госпиталя, а в месте, наполненном светом, самым красивым золотым светом. Я подумал: " Я умер и нахожусь в Собрании Чистой Земли".
Что ж, в этом то я и был не прав. Я находился у Будды Махавайрочана. Справа был Амида, слева от него – Будда Медицины, а над головой Махавайрочаны находился наш первый учитель, Шакиямуни. Их окружали бесчисленные Будды и Бодхисатвы и их свиты. Немедленно я почувствовал великое горе оттого, что отказался от них.
Махавайрочана заговорил со мной, и я увидел его лицо, самое доброе и любящее лицо, свободное от страстей и привязанностей, но наполненное состраданием ко всем существам, наделенным чувствами. Он сказал мне: "Мое бедное дитя, ты боишься, что из-за твоего отказа от своей древней, полученной в наследство веры, мы откажемся от тебя. Для полностью просветленного существа, Будды, невозможно злиться или чувствовать раздражение, или плохо думать о тебе. Мы только чувствуем сострадание к тебе и всем страдающим существам в бурлящем океане Самсары, ко всем, кто сталкивается с двумя порождениями зла – рождением и смертью."
При этом я был переполнен радостью и счастьем, и в тот момент понял всю преданность, которую эти высшие духовные существа испытывали по отношению ко всему человечеству, зная, что каждый в прошлом прожил много Калпас (жизней), накопил много порочных страстей человеческого тела и прошел через невысказанные страдания, прежде чем склонил свою голову над водами Самсары и вступил на сухую землю Нирваны, достигая своего состояния Будды, зная все, умея все, и развивая сострадание, которое в любой ситуации не меняется, но развивается до того момента, пока не станет совершенным в Высшем Сознании Будды.
По мере того, как я наблюдал за Буддами и Бодхисатвами, я чувствовал свою ужасную несхожесть и жалкость перед ними. Я падал ничком перед ними много раз и говорил, что сожалею, что отвернулся от них и их духовной науки и предпочел науку физическую, которая была принесена нам европейцами и американцами.
Будда Махавайрочана улыбнулся и сказал: "Но ты не отвернулся, дитя мое. Все учение и знание, что освобождает от страданий идет из сознания Будды".
Снова меня переполнила радость, но все же я еще боялся, что не заслужил места в Чистой Земле среди Собрания. Затем Будда Медицины заговорил со мной и сказал, что я – такой же врач, как и он и это будет моя специальность и работа, а моей миссией по выздоровлению будет изобрести синтез обоих учений. Он перечитал для меня старое учение, где душа, жизненная энергия Хари не отделяются от тела и, физические страдания изначально появляются из Хари и связаны с кармическими препятствиями и прошлыми поступками. Все это ведет к страданию, которое может быть временно облегчено ножом хирурга и таблетками. Для действительного же лечения человека необходимо его вылечить от незнания, ненависти и зависти. Он должен прожить хорошую жизнь, осторожно ступать по срединному пути и искать просветления для себя и других. Это единственное действительное лечение. Сама Дхарма – только это бальзам и истинное лекарство для всех страдающих существ, наделенных чувствами.
Затем, когда он окончил говорить, из его сердца вышел голубой лазуритовый свет. Когда он прикоснулся ко мне, в моем сознании все потемнело. Однако, на следующее утро, когда я проснулся, к удивлению и радости моего врача, не осталось никаких симптомов заболевания, кроме слабости. Я быстро выздоровел. В то время было неслыханным, чтобы человек выкарабкался из того состояния, в котором был я, да еще и не имел бы никаких отрицательных последствий заболевания при этом.
К сожалению, я рассказал д-ру Филлипсу и моим коллегам о моем видении. Они отнесли это к воздействию опиума, который мне давали, и жару, который у меня был, а также сказали мне, что человек науки никогда не поверит в такую мифологию и прочие вещи, которые явно указывают на невежество, неграмотного крестьянина.
Позже, примерно через неделю после моего выздоровления я отправился к моему бонзе, который отреагировал совсем другим образом на мою историю. Услышав о моем видении, он разозлился и сказал, что я невежественный и не религиозный человек; зачем же я лгу о том, что у меня было видение и, что даже у великого Аббата в главном храме такого не было. Как же мне, студенту, даже не одетому в традиционной японской манере удалось увидеть и пережить такое. Он позвал свою охрану и, буквально, выбросил меня со двора храма.
К тому времени, по семейной традиции, я уже вырос как последователь буддизма Тендай; однако, почти сразу я встретил прекрасного человека, который был отцом моего лучшего друга. Это был Ватанабе старший. Он практиковал Буддизм направления Шингон. Я принял его как своего наставника и объяснил ему свое видение.
Вместе мы совершили бесчисленные воздаяния огня в качестве благодарности за истинное благословение, что я получил – дабы почтить все лица, присутствовавшие на Собрании Будд. Я начал медитировать и учиться у Ватанабе Бонзе и моя жизнь сразу же изменилась. Я стал очень спокойным. Мои желания и привязанности стали исчезать и препятствия, которые я держал в своем уме с самого детства, также стали пропадать, словно облака при утреннем солнце. Я продолжал практиковаться и получил все маленькие и большие начинания секты Шингона. Это было великое духовное пробуждение меня самого; и я понял, что видение, в котором я встретил Будду, было только началом Пути и, безусловно, не окончанием его.
Храня это в сердце, я практиковался как врач и стал достаточно известным в своем округе около Осаки. Многие люди приходили ко мне потому что, как им казалось, я имел способность исцелять и, что я был рожден для этой работы. Это не является необычным среди крестьянства, где и сейчас распространено суеверие, которое для меня в первые годы было просто глупым, а теперь я верю, что это было принятие мудрости, которая переполняла знание ученого человека, – мудрости и понимания реального внутреннего состояния вещей. Это сопровождает нормальное восприятие.
Когда мне было 34 года, я путешествовал по Токио и обнаружил в книжном магазине старый лакированный сундук, на котором был изображен Шингон Замок Эморджи. Будучи преданным и пылким врачевателем, практикующим Шингон, я почувствовал, что в ней должны содержаться некоторые Сутры или комментарии, а посему немедля приобрел шкатулку за маленькую цену.
Наружная поверхность шкатулки была изготовлена из очень красивого тика, а внутренняя – из камфорного дерева. Я принес ее домой и обнаружил, что я купил сокровище, которое я искал, не зная, что я искал, и которое, было доверено мне добротой и состраданием Будд и Бодхисатв. Трех Времен.
Это случилось тогда, когда я начал медитировать над материалом, содержащимся в Тантре Просветляющей Молнии. По мере того, как я читал и медитировал, мне стало ясно, что здесь заключалась духовная система исцеления, которая слетела с губ и языка Шакиямуни Будды, и, которая через незнание и небрежность людей была потеряна на время. Моим решением было изучить и улучшать эту систему исцеления и, возможно, в старости, пройти через нее с избранными студентами, которые потом будут ее применять и распространять дальше.
