Именно поэтому после восстания верхушка народа и руководители восстания не были уничтожены, а все их книги, которые они возили с собой в обозах, кочуя из города в город, не были сожжены. Вместо этого иудеи и римляне стали разыскивать Евангелия и сжигать их. В очередной раз от иудаизма несет признаками и атрибутами фашизма. По крайней мере, это были первые исторические примеры, когда жглись книги.

Но это был короткий период непрочной дружбы, потому что ни они, ни Рим, ничего не могли поделать с христианством, которое, несмотря на жестокие убийства, преследования, пытки и мучения своих сторонников, распространялось все шире и шире, пока не стало государственной религией Рима, и сменилось Церковью. Это было Дело Божье, которому никто не мог препятствовать и дружба с Римом закончилась. Тем более что Риму было больше не до них, поскольку варвары уже взяли Северную Африку и до их вступления в Рим оставалось совсем немного.

Наступил период Талмуда, когда в Ямнии проводилась ревизия законов. Старый закон показал свою слабость, многие его положения, которые раньше были основой доктрины, (например, понятие о едином Иерусалимском храме, как центре верования в Иегову, было уже невозможным, потому что от храма не осталось и камня на камне), нужно было составить новые, которые более соответствовали бы историческим обстоятельствам. Тот постоянный логический тупик, который виден нам в поворотах Ветхого Завета, и в который книжники сами же себя завели своими скороспелыми добавлениями, больше их не устраивал. Так не устраивает больше рисунок, на котором постоянно неудачно пририсовывалось рукой совсем не то, что виделось внутренним зрением. Их глаза уже не могли больше видеть этого Пятикнижия, где столько было наворочано под воздействием мимолетных исторических импровизаций, что ничего уже нельзя было разворочать для применения в новых условиях. Что было делать?

Долго ли думали, неизвестно, но решение приняли единственно соответствующее уровню всей затеи — было объявлено, что, оказывается, Бог, наряду с законом, дал Моисею еще и некие устные толкования, а раввины являются носителями этих сведений. Где были эти толкования раньше, как они попали к раввинам, и почему эти толкования держались столетиями в секрете — не уточнялось. В большой игре не до мелочей. Если на кону лежит миллион долларов, а я бросаю на стол сразу два козырных туза, несмотря на то, что все тузы вообще на памяти игроков вышли тремя ходами ранее в «бито», то кто меня будет спрашивать, где я взял сразу два козырных туза? Мне или отдадут кон слабонервные, или удалят на две минуты стойкие. Но никто не спросит меня — где взял два козырных туза? Всем ведь ясно — из рукава…

Так Талмуд, как толкование закона, стал выше самого закона. Закон умер, да здравствует Талмуд. Если раньше закон был отличительным признаком жизни еврея, то после Рима таких признаков не осталось. Талмуд такой признак породил снова. Теперь в соответствии с положениями Талмуда обыденная жизнь еврея абсолютно отличалась от жизни любого другого рядом живущего народа. Это разительно бросалось в глаза в еде, способе ее приготовления, одежде, манере поведения, праздниках, повседневных формах общения, внешнем облике, прическе и т. д. Одного обрезания, чтобы выделять своих от чужих уже было мало, нужны были внешние атрибуты (обрезание, конечно, наглядно, но его трудно сделать внешней приметой). Талмуд их разработал, эти приметы, и пометил ими евреев для всех остальных людей.

Из-под Талмуда можно было уйти в христианство. И евреи уходили. Человек хочет свободы, кем бы он ни был, и держать его в постоянном напряжении страха, что он съест что-либо приготовленное не так, как устно говорил Иегова Моисею, или в субботу сделает что-то, что можно посчитать со слов Иеговы Моисею работой (а таких слов, переданных разговорчивым Иеговой, становилось с каждым годом все больше и больше), трудно. Поэтому, чтобы он не бежал в христианство, из Ямнии, где до этого все писалось тайно и распространялось через раввинов, через синагоги, по общинам, выходит указ, который распространяется явно и в котором говорится о том, что еврей может принимать христианство в случае нужды, по возникшим обстоятельствам и в целях своей безопасности, для вида отказываясь от своей веры, чтобы христиане думали, что он такой же, как они, и не обижали его. Последствия такого указа представить нетрудно — перешедший в христианство еврей теперь не только наживал врагов среди соплеменников, но и не получал доверия среди христиан — а вдруг это он просто хитрит, как разрешает ему его указ?

Это тоже, в общем-то, подставка. Получается, что после персов еврейское руководство только и делало, что подставляло свой народ: то переводило на греческий Писания, где говорилось о презрении, ненависти и грядущей мести всем другим народам, то подбивало на обреченные восстания в Риме, то придумывало Талмуд, чтобы отделить их от других на бытовом уровне, то «халатно» допускало утечку информации об указе, который разрешает дурить христиан, для отмазки разрешая принимать символы их грязной веры, и т. д. и т. д.

Что было дальше мы знаем — арабы, хазары, Европа, князь Святослав, испанская инквизиция, Польша, Кагал, гетто и т. д. В общем — ничего такого хорошего, о чем стоило бы говорить, как о результатах особой заботы Бога. Хотя все было вполне стабильным и как-то притерпелось. Если бы не Польша…

Польша совершила ошибку, которую совершали и до нее даже более сильные государства. Она вместе со Швецией вступила в оппозицию России и даже предприняла в 17 веке против России интервенцию. Оказавшись во вражеском России стане, Польша получила только то, что в 1772 году по Петербургским конвенциям Польша была разделена между Пруссией, Австрией и Россией, как неразумное дитя, не умеющее себя вести, а большинство восточных евреев попало на территорию России, которая Кагал разогнала, и евреи начали ассимилировать.

Причем, если западные евреи ассимилировали уже до этого (нельзя же говорить, например, что Генрих Гейне, еврей по крови, соблюдал Талмуд и подчинялся раввинам), получив после Французской революции равные гражданские права со всеми народами Европы, то восточные евреи, не получив в России всей полноты прав, все-таки изменились настолько, хлебнув российской вольницы духа, что Талмуд стал для них побоку, и все многовековые старания раввинов пошли насмарку, потому что эти новые евреи, придя к власти в России в 1917 году, стали действовать не в интересах иудаизма и его доктрины, а в интересах какого-то нового, пусть уродливого и неведомого для истории ранее государства, но по задачам не иудейского. Интересы этого государства, хоть и осуществляемые евреями, никакого отношения к иудаизму не имели, как не имели они отношения, впрочем, и к интересам русских людей.

Момент для России очень интересный. То, что называется «русской революцией», было осуществлено в виде государственного переворота несколькими партиями, который имели ярко выраженный еврейский национальный руководящий состав. Вот эти партии.

ЦК большевиков

всего 12 человек,

из них 9 евреев,

то есть 75 %

ЦК меньшевиков

11

11

100 %

ЦК правых эсеров

15

13

87 %

ЦК левых эсеров1

2

10

83 %

ЦК анархистов

5

4

80 %

Это те партии, которые захватили власть в 1917 году в результате военного мятежа. Действовали они сообща. Это потом большевики поустраняли конкурентов и стали все заслуги «революции» приписывать только себе.

А вот правительство, которое было создано победившими партиями:

Кабинет министров

22 человека

17 евреев

77%

Министерство обороны

43

33

77%

Министерство иностранных дел

16

13

81%