Тэрлейн поежился, по спине у него пробежал холодок.

— Все это из области фантастики. И ты это прекрасно знаешь, — заметил Тэрлейн.

— Я знаю, что ничего не знаю. Я лишь предполагаю.

Наступила тишина. Гонт сидел в тени, закрыв глаза и сжимая в руке пустой стакан. Он дышал так ровно, что Тэрлейн подумал, не впал ли тот в хмельное забытье. Мэссей подошел к камину, поворошил поленья, пожал плечами. Все поглядывали друг на друга с неожиданным подозрением и почти враждебно…

— Джентльмены, — сказал сэр Джордж, — мы должны руководствоваться благоразумием. Необходимо все досконально выяснить, хотя бы ради самозащиты. Говорят, на воре шапка горит, а я скажу, что следует относиться с подозрением ко всякому, кто слишком громко кричит о своей невиновности.

— Вы имеете в виду меня? — спросил Кестеван своим пронзительным голосом.

— Я не имею в виду никого конкретно, — ответил сэр Джордж. — Давайте обсудим кое-какие детали… — Он замолчал, когда появился Фрэнсис. Лицо у него пылало, глаза покраснели, на губах играла кривая усмешка.

— Не кидайте на меня такие укоризненные взгляды, сэр Джордж, — сказал Фрэнсис. — А что это вы такие нахохленные?

Сэр Джордж промокнул вспотевший лоб.

— Кажется, я допустил бестактность, Фрэнк. Я высказал мысль, что ни у кого из нас нет алиби на момент убийства твоего отца. Да и на момент смерти Дорис тоже.

— Однако! — присвистнул Фрэнсис, подходя к камину. — Для начала хорошо бы выяснить, когда она умерла. Я лично не могу вспомнить.

— Я тоже не помню, — неожиданно для себя самого сказал Тэрлейн. — Мы все были в шоке. И я сомневаюсь, что в этот момент кто-либо взглянул на часы… Доктор Мэннинг сказал, что она была мертва минут десять к моменту, когда мы стояли возле ее тела. Вот и все!

— Давайте прикинем, — сказал Фрэнсис, протягивая руки к огню. — Вот Патриция появляется в гостиной, затем мы идем в Оружейный зал и стоим возле тела отца, потом выходим и учиняем Патриции допрос, далее Брюс уводит ее наверх… Вы, сэр Джордж, доктор Тэрлейн и я поговорили, потом я пошел за Кестеваном… Ну-ка! А мы точно знаем, сколько времени она была мертва? Я хочу сказать, способен ли врач определить время с такой точностью?

— Лично я сомневаюсь в этом. — Сэр Джордж покачал головой. — Лично я также задаюсь вопросом, не фигляр ли этот Мэннинг. Думаю, он крайне самонадеян и весьма высокого мнения о себе. Но давайте поверим ему.

— Тогда я продолжаю, — сказал Фрэнсис. — Как вы помните, я отправился на поиски Кестевана, хотя он мне в тот момент нужен был как рыбке зонтик. Мне просто-напросто необходимо было успокоить свои нервы. Я пошел в столовую. Там было темно. Я сел в кресло и задумался. Но тут я услышал проигрыватель Вуда. Этот треклятый проигрыватель наяривал какие-то слезоточивые хвалы Всевышнему. У меня появилось ощущение, будто я смотрю какой-то пошлый фильм. Тогда я сказал себе: «Послушай, парень, возьми себя в руки!» Что я и сделал. И поднялся наверх. Не знаю, сколько я там пробыл. За мной прибежал Вуд… Вот и все!

— Ах ты, господи! — вскинулся Тэрлейн. — Я вспомнил, как Вуд сказал, что обходил, как обычно, дом, чтобы запереть двери на ночь, и что это было в четверть одиннадцатого. И вот в тот момент он и наткнулся на тело Дорис.

Сэр Джордж вскочил и принялся ходить взад-вперед по комнате.

— Тогда, условно говоря, если мы принимаем заключение Мэннинга, это убийство произошло около десяти, — сказал он. — Получается, мы с тобой, Майкл, находились здесь и разговаривали. Но сначала ты был с Брюсом, а со мной — потом. Твое алиби в этом случае доказано, да и мое тоже… А вы, Брюс?

Мэссей развел руками и медленно произнес:

— Мы все были здесь… Потом я увел Пат наверх. Дал ей снотворное, попытался ее успокоить, немного с ней поговорил. Я ушел, когда она приготовилась раздеваться. Думаю, мое алиби не выдерживает никакой критики. Но все происходило именно так, как я сказал.

— А вы, мистер Кестеван?

— Я уже говорил, но могу повторить еще раз, если угодно. Я не выходил из своей комнаты.

— Принимается! Итак, мы знаем, что доктор Мэннинг спустился вниз, чтобы осмотреть тело Генри. Потом его отправили наверх, сообщить это печальное известие леди Рейл. Пошел ли он туда сразу, мы должны будем его спросить. Алиби нет у леди Рейл, у Вуда и всех остальных, поскольку мы не можем с точностью сказать, была ли Дорис убита вскоре после лорда Рейла или незадолго до этого.

— Ну и что дальше, сэр? — спросил Фрэнсис усталым голосом.

— Тебе не приходило в голову, что финансовая подоплека этого дела затеяна для того, чтобы преднамеренно ввести всех в заблуждение? Мы все сосредоточились на украденных облигациях и тому подобном, а другие мотивы преступления как бы остались в стороне. Другими словами, ты не думаешь, что эти облигации исчезли из сейфа только для отвода глаз?

— Никто не станет красть десять тысяч фунтов всего лишь для отвода глаз, — заметил Мэссей.

— Ради бога, Брюс, подключите слегка свое воображение! — сказал сэр Джордж. — Облигации, даже на предъявителя, — это не наличные деньги. Кроме того, у нас есть номера серий облигаций, а полиция знает, как с этим поступить. Убийца, совершивший преступление из-за облигаций, абсолютный безумец. Впрочем, кое-какой наличностью он поживился. Но дело не в этом. Вот мы с вами обсуждаем сейчас финансовую сторону преступления, потратили время на обследование сейфов, а мотивы преступления нам до сих пор неизвестны. Что же касается улик, хочу обратить ваше внимание на косвенную улику, а если точнее — на одну вещь… Короче говоря, это то, что обычно не хранят в сейфе. — Сэр Джордж обвел всех присутствующих пристальным взглядом и, одернув свой белый пикейный жилет, продолжил: — Я имею в виду привидение в доспехах, о котором ты, Фрэнк, упомянул, когда вез нас с Майклом сюда сегодня днем. Ты сказал, что Дорис Мундо была недавно сильно напугана, когда решила, что видела одну из фигур в доспехах на лестнице в Оружейном зале. И признаюсь тебе, это меня встревожило.

— Встревожило вас? Почему?

— Уже давно, Фрэнк, ты упорно говоришь о проявлениях безрассудства, сумасбродства у вас в роду. Но при всей твоей буффонаде, я думаю, ты не отдаешь себе отчета в том, насколько сильно и опасно это проявлялось в твоем отце. Можно даже говорить о безумии! — Сэр Джордж замолчал и внимательно посмотрел на Фрэнсиса.

— Продолжайте, — сказал тот спокойным тоном, однако пальцы у него подрагивали.

— Я не могу исключить того, что он мог проделать такое. Я не имею в виду то, что он надел на себя доспехи. Это было бы нелепо. Но даже если бы он не посчитал это нелепым, то не смог бы облачиться в одеяние, которое весит почти столько же, сколько он сам. Но он мог надеть шлем и пару латных рукавиц и попытаться напугать горничных. Возможно, это бы доставило ему удовольствие. Однако он, думаю, отдавал себе отчет в том, что поступки, не согласующиеся с требованиями здравого смысла, способны нанести ощутимый урон престижу вашей семьи, если их предать огласке.

— Понятно, — протянул Фрэнсис. — И вы подумали, что отец выбрал для своей потехи Дорис, наиболее суеверного человека в этом замке?

— Нет, так я уже сейчас не думаю. Я считаю, что по каким-то собственным резонам. Суеверный человек, кстати, склонен верить во что-либо таинственное, в предзнаменования, приметы. Способность фантазировать, домысливать развита до предела у таких людей. Если кто-то надел латные рукавицы и просто стоял неподвижно на ступеньках, положив руку на перила, — а вы не забывайте, что эти латные рукавицы доходят до середины предплечья, — Дорис была готова вообразить, что по лестнице шагает привидение в доспехах. Наслушалась, должно быть, у себя в глубинке всяких россказней про леших, домовых, оборотней… Такие, как Дорис, пугаются всего, их напугать нетрудно. К тому же учтите, что все это происходило вечером, в зале было сумрачно, сквозь витражные окна, как рассказывал Фрэнсис, пробивался бледный лунный свет, всякие таинственные шорохи, — словом, обстановка была нервозная. Я понятно излагаю?