Сидя на жесткой садовой скамейке, Дайна тоскливо смотрела на портрет маленького темноволосого мальчика, игравшего с мячом. Мальчик с глазами ее бывшего возлюбленного, своего потерянного сына. Она вновь и вновь всматривалась в фотографию ребенка, которую бережно держала в руках.

– Дорогой мой, где ты? – шептала она с отчаянием.

Здравый смысл подсказывал, что вероятность найти сына крайне мала. И кто знает, как его называют приемные родители! О боже, неужели ей всю жизнь придется расплачиваться за ошибки юности?!

Она тогда только что закончила школу и рисовала себе картину будущей жизни довольно туманно. Она была безумно влюблена, но начинать семейную жизнь тогда вовсе не входило в ее планы. Однако по иронии судьбы стоило ей обнаружить, что она беременна, как любимый человек, как выяснилось, не захотел ничего и слышать о ребенке. Скрепя сердце пришлось признать, что отец был прав: этого человека интересовала не столько она сама, сколько ее приданое.

– Простите, пожалуйста…

Тихий, нерешительный голос пробился сквозь пелену воспоминаний, но прошло еще несколько мгновений, прежде чем молодая женщина поняла, что эти слова обращены к ней. Она с трудом вернулась к реальности и ощутила, что по-прежнему сидит на неудобной садовой скамье, от которой ломит все тело.

Теперь у нее появилась соседка. На другом конце скамейки расположилась старушка, сжимавшая в руках набитый продуктами пластиковый пакет. Робко улыбаясь, она протягивала ей фотокарточку.

– Наверное, это вы обронили…

– О да! – Женщина бережно взяла драгоценную фотографию, непонятно как выпавшую из рук. Она слишком углубилась в прошлое. – Огромное спасибо, – с искренней благодарностью сказала она. Какая неосторожность! Чуть не лишиться последней драгоценности – всего, что связывает ее с сыном, последнего средства, с помощью которого его можно разыскать!

– Какой хорошенький! – заметила старушка. – Ваш?

– Мой сын, – медленно промолвила женщина. В ее голосе слышалась гордость, смешанная со слезами. Ее сын и уже не ее.

– Вы слишком молоды для такого большого мальчика.

Дайана, а именно так звали женщину, не могла не улыбнуться. Ей было уже двадцать пять, и она занимала достаточно ответственный пост. Но сегодня, одетая в белое хлопчатобумажное платье вместо обычного делового костюма с пышными золотисто-каштановыми волосами, заплетенными в спадавшую на спину косу, с веками, чуть тронутыми косметикой, подчеркивавшей глубину темных глаз, она не выглядела на свой возраст. Несомненно, этот комплимент польстил ей. Слишком часто за последнее время она ощущала себя старше своих лет.

– И сколько же вашему сыну?

– Почти пять. Но на этой фотографии ему три.

– Тогда он не по годам рослый.

– Да. – Тон Дайаны еще больше смягчился, глаза заблестели от воспоминаний. – Отец у него был высокий – куда выше шести фунтов. Похоже, сын пошел в него.

– Милочка, как жаль…

Выражение сочувствия на мгновение смутило Дайану, сказавшую об отце ребенка в прошедшем времени. Услышав в ее голосе слезы, женщина сделала естественный вывод, что тот умер. Дайана не пыталась переубедить ее: этот человек был для нее потерян так же бесповоротно, как если бы он был мертв.

Ее взгляд еще раз инстинктивно упал на фотографию. Она долго и любовно смотрела на портрет, а затем подняла голову. Перед ней полукругом стояли здания в стиле короля Георга, запечатленные на заднем плане фотографии.

– Вы живете на Ройял-кресент?

Несмотря на грустные мысли, на губах Дайаны появилась слабая улыбка. За два дня, прошедшие с ее приезда в Бат (город на юго-западе Великобритании, бальнеологический курорт), она хорошо изучила, что собой представляют эти элегантные дома.

– У меня бы не хватило денег даже на одну комнату в этом квартале, – откровенно призналась она.

– Да, за квартиры в этих домах дерут три шкуры! – возмущенно фыркнула собеседница. – Конечно, люди платят, но, по-моему, эти дома ничем не лучше остальных.

– Да нет, они красивые, – возразила Дайана, отвлекаясь от невеселых раздумий. – Хотя, насколько я успела заметить, в Бате много чудесных зданий в георгианском стиле.

– Предпочитаю свою маленькую современную квартиру. Жить в таких гораздо удобнее. Значит, вы не местная?

– Нет, я приехала в отпуск.

– О, в это время года отпускников здесь хватает. – Пожилая женщина, обрадовавшись возможности поболтать, уселась поудобнее и приготовилась к долгому разговору. – В центре не протолкнешься из-за приезжих. А уж иностранцев-то! Бывает, и по языку не поймешь, откуда они родом.

– Должно быть, местным жителям приходится туго, – согласно кивнула Дайана, меняя позу и потирая разболевшуюся от неудобной спинки поясницу. Сколько она просидела здесь? Все тело затекло.

– А вы сами откуда?

– Из Эдинбурга, – сказала Дайана, приготовившись к неизбежному.

– Но у вас нет шотландского акцента.

– А я и не шотландка. – Краем глаза Дайана уловила какое-то движение. По траве бежал ребенок. Сердце болезненно сжалось, но тревога оказалась ложной: это была девочка. – Вообще-то я родом из Лондона…

– Далеко же вы забрались!

– Да, далековато. – Было время, когда она боялась уезжать из Лондона. Потом пришла пора дальних поездок. Но теперь и это осталось в прошлом. Эдинбург стал ей родным домом и продолжал бы оставаться им, если бы не потерянный сын.

Еще раз она бросила полный надежды взгляд на раскинувшуюся перед ней картину, не обращая внимания на вездесущих туристов, непрерывно снимавших местные достопримечательности. Ей был нужен только один маленький темноволосый мальчик, мальчик по имени Эндрю. Конечно, она понимала, что фотография могла навести ее на ложный след: может быть, он живет в другой части города или вообще не в Бате. Но фотография была ее последним шансом, и она с удовольствием просидела бы на жесткой скамейке все три недели своего отпуска, если бы у нее была хоть одна возможность из тысячи найти сына.

– По крайней мере, вам повезло с погодой…

– Да.

– Слава богу, после сырой весны снова светит солнышко.

– Да, – повторила Дайана, не слишком прислушиваясь. В поле зрения вновь появился играющий ребенок. Мальчик с темными волосами. Нет. Она снова расслабилась. Этот слишком мал.

– А денек действительно чудесный, не правда ли?

В голосе женщины прозвучала тоскливая нотка, не ускользнувшая от внимания Дайаны, которая хорошо знала, что такое одиночество. В самом деле, почему бы немного не поговорить о погоде? Все лучше, чем сидеть одной и предаваться тяжелым воспоминаниям.

– Отличный день, – согласилась она, дружески улыбнувшись. – Кажется, я выбрала самое удачное время.

– Верно. Сегодня по радио сказали, что такая погода простоит по крайней мере еще неделю.

– А потом снова настанет дождливое британское лето?

– Наверное. Грустно, правда? Хотя растениям нужна влага. К счастью, у меня есть собственный садик, хотя я и живу в городской квартире.

Они немного побеседовали о садоводстве. Конечно, тон задавала пожилая дама, Дайана в основном отделывалась междометиями. Потомственная горожанка, она не слишком разбиралась в ботанике.

Никого хотя бы отдаленно похожего на Эндрю поблизости не было. Дайана пошевелила запястьем, бросила взгляд на часы и не слишком удивилась, обнаружив, что просидела здесь четыре с лишним часа. Если бы не короткий перерыв на ланч, состоявший из купленного в местной лавке сандвича и банки сока, это время показалось бы нескончаемым. Конечно, мальчик мог и не выходить на прогулку каждый день, даже если и жил рядом. Придется потерпеть, как бы ни было трудно.

– Извините, я вас не задерживаю? – Голос женщины был грустным. Наверное, она заметила тот быстрый взгляд, который Дайана бросила на часы.

– Нет, я никуда не спешу.

– Наверное, приятно иметь возможность сидеть здесь и наслаждаться солнышком?