— Да, здесь неплохо, — ответил Гарри. — Здорово отличается от амстердамских баров, но наверное это потому, что здесь все новое. А что это за фотографии, там, на стенах?

— Это Хат Рин в Таиланде, — сказала Ингрид. — Туда много народу ездит, особенно те, кто хочет целыми днями сидеть на пляже, употреблять наркотики и слушать рэйв. Я была там пару раз. Это не настоящий Таиланд, но если хочешь получить приемлемое качество по разумной цене, то сойдет.

Гарри снова подумал о Ники; интересно, была ли она когда-нибудь в Хат Рине. Он так не думал, потому что она рассказывала ему о местах, где отдыхали люди, которые любят диско и импортный лагер, и у которых, судя по ее рассказам, водятся бабки. Он представил маленькую Ники, отправившуюся на север, чтобы удовлетворять мужиков, каждый из которых старше ее в два-три раза. Забавно, она рассказывала ему всякие разные истории, но они совершенно не взволновали его. Ему приходилось видеть порнофильмы, где чикс трахали с обеих сторон, или любовью занимались две чиксы и один парень, или, лучше всего, две чиксы, но когда он слушал об этом от нее, реальные рассказы, его член даже не начинал шевелиться. Зря он вообще с ней разговаривал, Картер никогда не совершил бы такой ошибки, но, вспомнив о Картере, он осознал, что наконец остался один, ему теперь не нужна секс-машина.

Гарри вполне сносно справлялся сам, и помощь профессионала больше была ему не нужна.

Эта мысль приободрила Гарри, может, он даже наконец обставил фана Казанову. Может, закончился его тотальный футбол, и остались только перенесенные на воскресенье игры — пить пиво с остальными парнями и кричать какой-нибудь шлюхе «покажи ребятам сиськи». Гарри засмеялся, потому что фото на стенах были слишком непохожи на стрип-бары и сексклубы из жизни Ники.

— Первый раз мне больше понравилось, — продолжала Ингрид. –Во второй я уже смотрела на веши по-другому, и меня бесили местные проститутки, которые на самом деле не настоящие проститутки. Они не бедные, тем более по таиландским меркам. Они приезжают туда из Бангкока. Я не хотела бы снова оказаться в Хат Рине, потому что тамошние жители не любят туристов.

Гарри подождал, пока она прикурит сигарету. В Голландии это была бы шмаль, но здесь естественным вещам предпочитали синтетические.

— Люди, которые приезжают туда, в Хат Рин, Гоа и прочие подобные места, ведут себя наплевательски по отношению к местным. Они берут все, а взамен не дают ничего. Таиландцы — очень консервативные люди, что бы про них не говорили на Западе. Им не нравится, когда европейцы и американцы валяются голыми на пляже и употребляют наркотики. Они не хотят бросать свои селения, чтобы на их месте бизнесмены строили пляжные кабинки, а туристы разбрасывали свои бутылки.

Ингрид улыбнулась и снова заерзала на табурете, но Гарри поборол искушение и смотрел прямо перед собой.

— Нет, я туда больше никогда не поеду, но бар мне нравится, потому что здесь как бы передан оригинальный дух Хат Рина. Мировая культура теперь держится на тематических барах, технокуль-туре, экстази, музыке. Все более мелкие культуры слились в одну, и скоро индивидуальные особенности исчезнут совсем.

Гарри кивнул, хотя вовсе не считал, что все разные культуры когда-либо растворятся в одной, что бы ни случилось, но спорить не собирался. Он не стал бы возражать против легализации легких наркотиков, но зато он отлично знал, что его друзья не станут носить береты и пить вместо пива красное вино, а вместо карри-хаусов ходить в бистро. Они допили одновременно, и Ингрид пошла к стойке, заговорила о чем-то с барменом, в то время как Гарри разглядывал входящих людей и смотрел через окно на вечерний город. Ингрид вернулась и села, и Гарри почувствовал одновременно облегчение и досаду от того, что она натянула юбку на колени. Он бегло пробежал взглядом по ее телу, на мгновение остановившись на бюсте, сквозь тонкую блузку весьма определенно проглядывали соски, потом поднял глаза. Очень мило.

— Я не хочу задерживать тебя здесь, если тебе нужно идти, –сказал он, изображая джентльмена, галантного и предупредительного.

— Да я зашла на полчасика, а просидела тут час, ну и что? Это не проблема. Ты помнишь тот паром, на котором мы плыли из Англии, как ты заблевал тех английских школьниц?

Она улыбнулась.

— Они здорово разозлились, а ты засмеялся. Это было очень забавно. Для меня, по крайней мере, для них-то, конечно, вряд ли.

Гарри надеялся, что не покраснел, потому что это не то воспоминание, которое ты хочешь оставить о себе женщине, если собираешься с ней переспать. Он вспомнил один случай, когда «Челси» играли с «Шеффилд Уэнсдей». После матча они зависли в Нортхэм-птоне на ночь, и в клубе ему удалось подснять чиксу, достаточно неплохую, хотя ничего особенного в ней, конечно, не было. Он поехал с ней домой, по правде говоря, пьян он тогда был просто в жопу, но она сама потащила его, и через пару секунд после того, как он засунул и начал двигаться, блеванул ей прямо в лицо. Он был так пьян, что даже не смог отвернуться. Та история ему не очень нравилась. Вначале она даже не поняла, что случилось, но когда наконец до нее дошло, что это за штука у нее на лице, оттолкнула его и стала бить. Ударила пару раз, потом побежала в сортир умываться. Он сел в кресло, надел майку, он был слишком пьян и не думал о последствиях, дал ей время умыться, но когда дверь ванной открылась, он увидел, что у нее в руках бейсбольная бита. Блядь, эта сука кинулась на него, и ему пришлось съебывать. Теперь, вспоминая все это, он понимал, что это должно было смотреться забавно, нечто вроде Бенни Хилла, Гарри, преследуемый визжащей бабой, в то время как Болти спал с другой чиксой в соседней комнате, а Картер на диване на первом этаже с еще одной. Баба ударила его по голове и погнала вниз по лестнице. Он был пьян, но все равно не мог ее ударить, ничего не мог, он побежал вниз по лестнице и оказался в гостиной, где Картер как раз засовывал своей пассии, приведя ее в испытанное коленно-локтевое положение, и секс-машина продолжала заниматься своим делом, пока эта 6eзумная гонялась за Гарри по комнате, и в конце концов ему пришлось искать спасения на улице. Он стоял на улице, а из головы не выходил Картер и его чикса, влюбленная пара, освещаемая через окно светом фонарей.

Гарри забрался в кусты у дороги и затаился. Около шести он прокрался к дому и осторожно постучал в окно. На нем была только майка, и яйца основательно подмерзли, его мучило похмелье, а тут еще эта бейсбольная бита. На голове вздулась здоровая шишка, а правый глаз заплыл. Неплохо она его отделала; к счастью, Картер спал на первом этаже и передал ему одежду, улыбаясь, а потом снова отправился на свой диванчик. Гарри пошел на вокзал. Он стоял на платформе и ждал поезда, ощущая себя полнейшим муда-ком, а перед глазами стояла мерзкая ухмылка Картера; секс-машина определенно была довольна. Бабу ту, наверное, вряд ли стоило винить, но все-таки зря эта сука так накинулась на него, подумаешь, блеванул ей в харю, только и делов. Он так и не встретился с остальными до Лондона, а яйца болели так сильно после прерванного полового акта, что ему пришлось запереться в туалете поезда и подрочить. Вряд ли бывает что-то хуже, чем получить пизды от бабы и дрочить в вонючем железнодорожном сортире ранним воскресным утром. Что за жизнь. Ну да ладно, сегодня ситуация, кажется, не так уж плоха.

— Я не собирался блевать, — сказал он робко. — Это все море. У меня всегда так. Это был не самый лучший способ представиться тебе, да?

— Не знаю, — ответила Ингрид, первый раз за все время знакомства показывая, что может быть способна на нечто большее, чем простая приветливая болтовня ни о чем. — Иногда важно не то, что люди делают, а как они к этому относятся. Мне понравилось, что ты засмеялся, потому что это говорило о том, что тебе все равно. Немцы слишком серьезные, даже те, кто пытаются не быть немцами. У них не получается, потому что это менталитет. Это внутри. Они хотели бы расслабиться и вести себя свободно, но не могут.