— Когда он вам это сказал? — спросил Барсентьев.

— За два дня до своего исчезновения, — ответил Мирчук, — а затем, сопоставив некоторые имеющиеся факты и предположения, Логинов пришел к выводу о какой-то причастности Легина к убийству милиционера службы ГИБДД и к событиям, произошедшим в карьере. У вашего следователя было хорошее воображение, а логика — почти безупречная.

— Почему было? вы считаете, что он мертв?

— Нет, — испуганно вздрогнул Мирчук, — я так не считаю… Но уже месяц, как он пропал…

— Что Логинов предпринял дальше?

— Узнав, что заброшенный карьер является стрельбищем и постоянно используется в качестве такового милицейскими подразделениями городского УВД, Логинов выдвинул официальную версию о случайном столкновении на нем приехавших боевиков и тренирующихся в стрельбе из автоматов сотрудников уголовного розыска под руководством Легина.

— Это была версия, предназначенная для милиции?

— Да, — подтвердил Мирчук. — Конечно, многое в ней не стыковалось. Например, характер ранений, полученных братками. Ведь раневые каналы шли под углом, по направлению сверху вниз. Но Логинов умышленно не обращал на это внимания. Ему нужен был повод для проверки автоматического оружия, хранившегося в дежурке. Да еще чтобы этот повод не вызвал прямого противодействия Легина и других работников милиции. Потому что Крастонов мог взять под защиту своих людей и помешать проведению дальнейшего расследования.

— В эту версию поверили?

— Поверили — не поверили, — махнул рукой Мирчук, — но ее запустили в работу. Просто рабочая версия: возможность (всего лишь возможность) стычки, а не прямое обвинение, которую необходимо было проверить, как и другие версии, которые могут возникнуть.

— На поляне еще что-нибудь обнаружили?

— Да. Были там и следы еще одного легкового автомобиля. Возможно, их оставил милицейский «Опель» инспектора ГИБДД. Позже Логинов послал к поляне экспертов-криминалистов, которые сфотографировали имеющиеся на земле отпечатки и сняли с них слепки, но работу по их идентификации ему закончить уже не удалось…

— Эксперты были милицейские?

— Их. А мне он поручил с возможно большей точностью, в масштабе, зарисовать отпечатки на бумаге. Мог пойти сильный дождь и испортить, четкие пока, следы.

— Что дал осмотр избушки?

— Пока я этим занимался, то есть делал чертеж, Логинов тщательно осмотрел избушку и нашел на ее полу пятна, потеки и брызги бурого цвета — засохшие, а, позднее, и замытые. Пятна были похожи на кровь, и он взял, в качестве образцов, соскобы с деревянного пола.

— Каково было местоположение избушки по отношению к карьеру? — быстро спросил Барсентьев. — И далеко ли оттуда до места, где было обнаружено тело инспектора?

— Логинов рассуждал точно так же, — Мирчук с уважением посмотрел на Барсентьева. — Сторожка была недалеко, километрах в трех от шоссе и от места, где нашли убитого милиционера. До карьера от нее по прямой было менее километра, а по лесным дорогам — около двух. Эти три точки образовывали почти равнобедренный треугольник.

— Набросайте мне по памяти схему, — Барсентьев протянул Мирчуку лист бумаги.

Тот стал старательно чертить объекты.

— Что было дальше? — продолжал выяснять Барсентьев.

— А дальше, сопоставив все это, Логинов скрупулезно обследовал стены избушки, сложенные из толстых, почерневших от копоти и времени, бревен. И в одном из бревен он обнаружил торчащую пулю. Пробив две прочных кости черепной коробки, она находилась уже на излете и вошла в бревно неглубоко. Логинов мне ее показал. При внимательном рассмотрении под светом фонаря (электрического света в сторожке, естественно, не было), можно было заметить ее торчащее донце.

«Да, — прикинул Барсентьев, — обнаруженная кровь вполне могла быть кровью животного, тушу которого, может статься, разделывали охотники прямо на полу избушки. Но найденная пистолетная пуля большого калибра в корне меняла дело. Логинов понял, что, скорее всего, найдено именно то место, где был убит милицейский инспектор…»

Барсентьев внимательно посмотрел на чертеж, выполненный Мирчуком.

— Что он предпринял дальше? — не прерываясь, продолжал он допрос.

— Логинов сразу же позвонил прокурору города и попросил прислать экспертов и понятых. А сам продолжил осмотр избушки.

— Что-нибудь еще обнаружили?

— Нет, других свежих следов в сторожке Логинов не нашел и вышел наружу. На заднем дворе охотничьей избушки он заметил массивный широкий пень, на котором, судя по его иссеченной поверхности и валяющимся кругом щепкам, охотники и прочие посетители лесного домика кололи дрова. Поверхность пня была также покрыта довольно свежими бурыми пятнами, похожими на кровь.

— И Логинов предположил, что именно здесь мертвому инспектору отрубили кисть руки?

— Так точно, — согласился Мирчук. — Мы продолжили поиски. Вместе с ним мы бродили вокруг избушки, пытаясь найти топор, но безуспешно…

— Что установили эксперты?

— Прибывшие эксперты осторожно вырезали пулю вместе с куском бревна. Назвать определенный калибр оружия, выстрелившего этой пулей, они сходу не смогли, древесина плотно ее обжимала. Но ребята полагали, что калибр должен быть не менее 9 мм. По всей науке были взяты образцы крови с пола и с пня. А также сделаны слепки с отпечатков протекторов. С помощью вновь прибывших еще раз был обшарен окружающий лес, но ни топора, ни других предметов найдено не было.

— Протокол осмотра составлялся?

— Конечно. Все это было оформлено протоколом осмотра места происшествия, который подписали все его участники.

— Куда делся протокол осмотра? — впервые резко задал конкретный вопрос Барсентьев.

Барсентьев понимал, что все основное Мирчук уже рассказал. Детали он позже зафиксирует протоколом допроса. И вряд ли, опомнившись, Мирчук пойдет потом на попятную. Тем более что диктофон все записал.

Мирчук низко опустил голову и некоторое время молчал.

— Я его уничтожил, как и все остальные документы, — тихо произнес, наконец, он. — Сжег дома, а пепел спустил в унитаз в туалете.

— Какие еще материалы находились в этом деле?

— Кроме протокола осмотра там было еще несколько постановлений о назначении различных экспертиз, постановления о выемках автоматов из комнаты для хранения оружия при дежурной части и из оружейной комнаты комендантского взвода, охранявшего воинские склады, постановление об изъятии пистолета «Кольт Дабл Игл» у Легина, некоторые протоколы допросов свидетелей… — стал перечислять Мирчук.

«А память у него неплохая, — отметил про себя Барсентьев, — будет ценным свидетелем».

И вслух спросил:

— Кого вы успели допросить?

— Начальника дежурной части, оперативного дежурного, выдававшего Легину автоматы и патроны для учебных стрельб…

— Где пуля?

— Я утопил ее в реке. Бросил с моста.

— А теперь скажите — зачем вы это все сделали? вы же нормально начали следствие, я читал Ваши бумаги. А затем добросовестно, судя по Вашему рассказу, помогали Логинову.

— Мне приказал Крастонов, — потупился Мирчук.

— При чем тут начальник криминальной милиции, вы же подчиняетесь прокурору города? — Барсентьев удивленно посмотрел на следователя (уж не поехала ли у того крыша от таких переживаний?), — и даже его вы не всегда обязаны слушаться: следователь ведь самостоятельное процессуальное лицо. А заместителю начальника УВД вы даже вправе дать отдельное поручение, и он обязан его исполнить. Да что я вам закон объясняю, вы его сами знаете…

От неожиданности он даже не успел удивиться странности приказа, якобы отданного Крастоновым следователю прокуратуры.

— Тут такая история… — нерешительно произнес Мирчук. — Я — его должник. И обязан был выполнить любое его поручение…

— Какой должник? Мирчук, вы в своем уме? вы, что, в карты ему проиграли? — Барсентьева все больше удивлял смысл сказанного следователем.

— Нет. Я вам все сейчас расскажу. Дайте мне, пожалуйста, еще воды.