— Пэл-Мэл курит, — отметил один, — и где только достает?

— Ма-атери-и, — передразнил другой, — мать его работает обыкновенной учительницей в школе. А отец давно умер…

УВД жил своей обычной жизнью. У некоторых кабинетов толпились вызванные люди, по коридорам сновали озабоченные сотрудники с бумагами и папками из туалетов, превращенных в курилки, валил густой сизый дым.

Крастонов, в то время еще подполковник, сидел у себя в кабинете и внимательно читал какой-то оперативный документ. Напротив расположился Легин в капитанской форме.

Крастонов закончил читать и поднял глаза на коллегу.

— Ну, что? — поинтересовался Легин.

— Знаешь, — ответил Крастонов, — это же обычное агентурное донесение… Может, и есть доля правды, а может — и оговор…

— Александр Олегович, — возмущенно возразил Легин, — да вы видели, какая у него машина? А в кабинете всегда коньяк «Хэннеси» держит. Вы видели когда-нибудь его в продаже? И стоит он, наверное, целую месячную зарплату…

— Есть информация и есть информация, — сумрачно заметил Крастонов, — еще товарищ Ленин учил различать некоторые понятия… Мы, конечно, присмотримся к этому Лаврушкину…

— Пока мы будем присматриваться, он все наши наработки «Гирею» сдаст, — запальчиво воскликнул Легин, — его ж не раз фиксировали рядом с этим вором в законе…

— Не горячись, Андрюша. Не будем пока рубить сплеча.

Через некоторое время случай предоставил им право распрощаться с Лаврушкиным.

Легин получил очередное звание, положенное ему по занимаемой должности. Традиция «обмывать» такое событие существовала во все века. По поводу присвоения Легину звания майора, в его кабинете собралось скромное застолье. На столе — бутылки с обычной водкой. Хлеб, сыр, огурцы, открытые банки с консервами, колбаса — стандартные дежурные закуски…

Присутствовало человек шесть, в том числе был и Лаврушкин.

Все собравшиеся подняли стаканы с водкой.

— Пусть она не будет у тебя последней, — торжественно произнес Крастонов и опустил в стакан Легина большую майорскую звездочку.

Все чокнулись и дружно выпили.

Легин осторожно снял со своего языка звездочку и бережно положил ее в нагрудный карман. Крастонов тут же достал из кармана майорские погоны и протянул их Легину.

— Спасибо, — поблагодарил Легин и положил погоны в ящик стола.

Пошло обычное застолье, сослуживцы выпивали и закусывали. Начались рассказы о былом, анекдоты и просто разговоры…

Встал с полным стаканом крепыш в майорской форме.

— Выпьем, братцы, пока тут — на том свете не дадут… — торжественно провозгласил он.

— Там дадут иль не дадут — выпьем, братцы, пока тут… — тоже встал и продолжил еще один из сослуживцев.

— Ну, а если, там дадут — выпьем, братцы, там и тут! — завершил третий.

И, все трое, хором:

— Ура Легину за предоставленную возможность выпить, пока тут!

Все засмеялись, выпили, и застолье потекло своим чередом. Оперативники умели и, что греха таить, любили выпить, особенно в своем кругу. Что ни говорят о вреде алкоголя, но стресс он снимает замечательно.

Вечеринка уже близилась к концу, и Крастонов, на правах старшего, провозгласил завершающий тост.

— Мы сильны, пока у нас есть дух братства, — произнес он, — пока существует боевая взаимовыручка, пока поддерживаются добрые отношения. Давайте же соблюдать старинные традиции российского офицерства и блюсти офицерскую честь!

Все чокнулись и выпили стоя. Затем все шумно разом сели и стали напоследок закусывать оставшимся на столе. Ждали лишь заключительного слова самого виновника торжества. И тут торжество вдруг подпортил капитан Лаврушкин. Находясь в заметном подпитии, он забубнил в своем углу, обращаясь к соседу.

— Традиции, офицерская честь, все это пустое… — его негромкое бормотание, однако, было хорошо слышно всем остальным.

Крастонов остановил на говорившем каменеющий взгляд.

— Слова все это, и не более того… Клоун-попрыгунчик этот, как его, Газманов: «…ваше сердце на прицеле…», — не замечая реакции окружающих, продолжал бормотать Лаврушкин своему соседу, — …да, на прицеле, так за это дайте нам все, что положено… Деньги нормальные… А звездочке той в базарный день цена — копейка…

Наступила мертвая тишина.

Звенящим от гнева голосом Крастонов громко скомандовал:

— Встаньте, Лаврушкин!

Тот недоумевающе покосился на подполковника, но нехотя встал.

— Завтра идите к генералу и проситесь в другую службу! В нашем коллективе… — Крастонов прервал фразу, затем через мгновение продолжил, — короче, гнилой вы человек, Лаврушкин. И, думаю, плохо кончите. А сейчас убедительно прошу вас покинуть нашу компанию!

Тот молча вышел. Веселье затихло. Все начали расходиться.

Лаврушкин же кончил и в самом деле плохо. Сперва он перевелся в отдел по борьбе с экономическими преступлениями, но прослужил там совсем недолго. Оттуда Лаврушкин перешел во вновь создаваемую налоговую службу, стал там заместителем начальника отдела, но, видимо, проявил свои таланты во всем блеске и сгорел на взятке. Он настолько обложил коммерсантов данью, что те, не выдержав, заявили об этом в областную прокуратуру. Было подключено управление ФСБ, отследившее большинство связей Лаврушина и зафиксировавшее методы налоговика в отношении предпринимателей.

Лаврушкин был взят с поличным при получении очередной взятки мечеными долларами, арестован и осужден к девяти годам лишения свободы. Скоро о нем все позабыли.

Крастонов себя работе всего себя. Даже по вечерам он допоздна задерживался в кабинете. Случайно попадавшие к нему в неурочный час сотрудники часто видели его сидевшим за столом и корпевшим над какими-то бумагами. Он что-то чиркал на листах, правил, рисовал схемы, досадливо комкал исписанные листки и швырял их в урну, затем брал новые листки и вновь писал.

— Не иначе, кандидатскую пишет, в науку готовится, — прошел по управлению слух.

Но начальник криминальной милиции области писал не кандидатскую. Он набрасывал этапы плана по ликвидации организованной преступности в Прикамске, которая, как и в других городах России, вгрызлась в здешнюю экономику и потихоньку пережевывала ее, подбрасывая лакомые кусочки коррупционным городским и областным чиновникам. На криминальные деньги создавались различные посреднические структуры, несуществующие фирмы для перекачки денег за границу и даже банки, подпитывающие криминалитет финансами.

Хуже всего было то, что на преступников работали и некоторые из сотрудников правоохранительных органов, благодаря чему криминалитет иногда узнавал об оперативных разработках, направленных на борьбу с уголовной и экономической преступностью.

Многоногая и многоголовая гидра эта обзаводилась все новыми головами, в том числе, и в различных сферах управленческой деятельности. Старые же — теряла крайне редко, ввиду созданной специальной их защиты. Ее ставленники, например, сидели и в законодательном собрании области, и в городской думе, имея депутатский статус неприкосновенности.

Одним наскоком разросшегося коррупционно-криминального спрута было не то, что не одолеть, но даже и не приостановить. Крастонов все читал разную специальную литературу и думал, думал, думал. Он был одержим этой идеей.

Опыт Италии, США, Китая, Аргентины, Гонконга в борьбе с коррупцией и организованной преступностью. Реформы Людовика XII по укреплению судебной системы средневековой Франции и упорядочению налогообложения, преобразования Петра I, учредившего органы высшего государственного контроля и политического сыска, «контрреформы» Александра III, усилившего роль полиции и административных мер в государстве. Методы Кромвеля, подавившего движения левеллеров и диггеров, и установившего в Англии XVII века режим единоличной военной диктатуры, и Пиночета, сделавшего то же в современном Чили. Формы борьбы инквизиции за общественную нравственность и Парижской Коммуны против куртизанок. Научные труды, рефераты, историческая литература на эту тему — все это стало предметом тщательного изучения милицейского полковника.