Обмочившийся бандит лежал на обочине рядом с «БМВ» лицом вниз, закрыв голову руками, сцепленными наручниками спереди. По подбородку стекала кровь. Бандит тихо скулил. Легин стоял над ним.

— Машину чужую не хочу тобой пачкать, — глухо процедил он, — тут кончу. Но сначала ты у меня…

— Слышь, капитан, — подошел к ним командир омоновцев, — ты это, кончай мокрые дела разводить. Нам надо сдать его. Все должно быть по закону…

— А он по закону убивал!? — зарычал Легин, — он Федора…

— Это не я, — перебил его бандит, — я его не убивал… Я во второй машине тогда был… Мы только фуру отгоняли…

— А кто? Кто убивал?! Не я… — Легин приподнял за волосы его голову, — Какая разница, начну с твоей поганой рожи… Сначала нос отрежу, потом…

— Не я, — завыл бандит, — это Гек… Он ломиком убил…

— Что еще за Гек, — рассвирепел Легин, — сволочь, издеваешься еще…

— Я правду говорю, — продолжал бандит, подвывая, — в тот раз это был Гек. Обычно они с Чуком убивали… Иногда — Сильвестр… Я не убивал, я шофер…

— Слышать не хочу про всяких чудил…

— Ну, пусть скажет, — вступился омоновец, — никуда он не денется.

И бандит скороговоркой начал рассказывать…

Легин незаметно включил диктофон.

— … Автосервис… — зачастил бандит, — …Но чужие машины не берут… Эти перекрашивают… Номера двигателей, кузовов и шасси перебивают… Изготавливают другие документы… Не знаю… Вроде, концы в ГАИ у них есть… Склады там под землей…

— Кто главный? — перебил его омоновец.

— Сильвестр… Его все боятся… Изверг… высоченный, с длинными руками… Одноглазый… Он любит поизмываться… Я сам не видел, другие рассказывали…

— А Чук с Геком — кто такие? — поинтересовался омоновец.

— Главные подручные… Звери… Я не хотел… Боялся… Гек сказал: отсюда уйдешь только на два метра вниз… Близнецы они — Чук с Геком… Громилы страшенные — низкие лбы и черные бородки, в виде сплюснутой буквы «О» вокруг рта… Они, в основном, убивали… Человек двадцать может, я точно не знаю…

— Сколько всего их на базе, — вступил, наконец, Легин.

— Семеро, — обрадовано затараторил бандит, — нас здесь семь — и там семеро.

— А машины и грузы куда девались?

— Этого не знаю… Ей-богу, не в курсе… Мое дело было пригнать фуру… Про остальное не знаю.

— Ладно, живи, — кивнул Легин, — но, если обманул!?!

— Падлой буду! — стал клясться бандит.

— Падла ты и есть, — не выдержал Легин.

Он отошел с омоновцем в сторону.

— Все, — решил Легин, — мои ребята уже подъезжают, заберут их и доставят в город. А мы поедем дальше работать.

Он достал из кармана спецовки диктофон и выключил его.

— Зачем писал, — заинтересовался омоновец, — так не запомним?

— Да нет, — объяснил Легин, — этот очухается маленько, и память может потерять только так — забыл, мол, не помню ничего… Признательные показания от таких отморозков следаку трудно получить. А здесь — аудиозапись. Мы ее потом легализуем. Ты будешь свидетелем.

— Не приходилось пока, — засмеялся омоновец.

— Что у них нашли, кроме ломика? — спросил Легин.

— Четыре пистолета, два из них — с глушаками, и три охотничьих ножа, — произнес омоновец. — Документов — никаких, только у одного водительские права и техпаспорт на «БМВ».

Подъехали двое милицейских «Жигулей».

— Завезете их в УВД, — скомандовал Легин старшему группы, — и пусть наши начинают с ними первоначальные следственные действия. Сразу же сообщить в прокуратуру, дело она будет вести, по подследственности.

Милицейские машины уехали по направлению к городу, а Легин и командир омоновцев остались стоять возле фуры с прицепом.

— Собери своих, — попросил Легин, — надо их проинструктировать. Дело-то серьезное…

— У нас все дела серьезные, — засмеялся омоновец.

Он достал из-за пазухи свисток на коротком шнурке и поднес его ко рту, раздалась ухающая тревожная трель, и через несколько секунд на обочине выстроилась шеренга омоновцев.

К ОМОНу Легин относился двояко.

Эти ребята могли, если прикажут, с одинаковым успехом разогнать мирную демонстрацию или толпу озверевших футбольных фанатов. Ничуть не церемонясь ни с теми, ни с другими, швыряя, как дрова, в свои автобусы наиболее активных участников массовых действий и награждая при этом их ударами кованых тяжелых башмаков.

Но имели они и мужество по воле властей, без лишнего промедления, войти в заминированное здание с заложниками, зная при этом, что обкуренный террорист каждую секунду может нажать на кнопку, и взрыв похоронит вместе и правых, и виноватых. И принять, при необходимости, неравный бой тоже могли. И заслонить собой заложника им было по плечу. И — просто умереть, без лишних слов.

А могли также, если поставят такую задачу, прищучить и саму местную власть. Взять, например, штурмом мэрию и вывести оттуда в наручниках и с разбитым в кровь лицом того самого чиновника, который отдавал распоряжения о разгоне демонстрации и освобождении заложников.

Многое могли, а, главное, многое умели эти ребята, кажущиеся неуклюжими из-за толстых бронников и цепляющихся на лица черных масок…

Приказ командира для них всегда свят, и языками они не треплют. Именно по этим причинам Легин не взял с собой своих оперативников, а отправился на задержание только с омоновцами.

Инструктаж Легин начал издалека.

— Банда крайне опасна, — объяснял он. — Безусловно, все вооружены огнестрельным оружием, возможно, автоматами. Не исключены и гранаты. Мы взяли самых безобидных из них. Помещений на сервисе, куда мы сейчас поедем, много, в том числе — и под землей. Найти нужно всех, без исключения, бандитов.

При этом совершенно неожиданно, серьезный омоновский командир прервал его и спел попсовским речитативом детский куплетик:

Все засмеялись, обстановка разрядилась.

Легин вначале нахмурился, не понимая, что происходит. Затем лицо его посветлело.

— Своеобразный тренинг перед серьезным делом, — понимающе кивнул Легин, — молодец, командир, спустил пар, а то я тут страхи нагнетаю…

И продолжал уже несколько другим тоном:

— Схемой размещения помещений не располагаем. Предположительно большая их часть находится под землей. Выбивайте все двери, дверцы и люки. Патронов не жалеть…

Ребята слушали серьезно и молча. Сгустившаяся темнота скрывала выражение их лиц. Начал моросить откуда-то взявшийся, мерзкий, по-осеннему, мелкий дождь.

— По нашим сведениям, на счету банды девятнадцать убийств, а, скорее, гораздо больше, — Легин сделал паузу. — Причем, ни один из трупов не найден. А нет трупов — нет и убийств. Ничего не докажешь…

И, внезапно произнес проникновенным голосом:

— Ребята, долгих разговоров говорить не буду, верхушка банды — и вовсе нелюди. Свидетелей их преступлений нет. Все потерпевшие — мертвы и бесследно исчезли…

Омоновцы никак не реагировали, лишь лицо командира стало собранным и сосредоточенным.

— Троих из них брать живыми необязательно, — произнес Легин враз севшим голосом, — их приметы: двое здоровенных бугая, братья-близнецы с мушкетерскими бородками, — он рукой изобразил овал вокруг рта. — Не перепутаете. И еще один, очень высокий, одноглазый верзила — нет левого глаза. Это и есть главарь. Руки у них — не по локти, а по плечи в крови.

Фары проезжавшего автомобиля высветили на секунду бесстрастные лица омоновцев.

— Они заслужили вышку десять раз. Но сейчас-то не расстреливают, гуманность, мать их… — Легин выругался. — Нельзя им жить…

Все по-прежнему молчали, не выражая ни одобрения, ни порицания.

— И еще, — продолжил Легин. — Этим мы поможем следствию. При них все остальные бандиты будут молчать. А что докажешь без трупов? Где их найти? А без главарей рядовых бандюков можно расколоть. Расскажут, куда они денутся…