Еще проще это понять на собственном примере. Если человек впервые видит себя на видео, то впадает в шок оттого, что совершенно не такой, каким себя представлял прежде. Почему? Он же многократно видел в зеркале! А все дело в том, что в зеркале наш правый глаз видится нами как левый, и наоборот. Мы привыкаем видеть свою левую часть справа, а правую слева, и считаем, что это и есть наш истинный облик. Когда же на видеопленке мы видим себя, как положено, то есть правую часть справа, а левую, как и полагается, слева, то не узнаем себя! Непривычно. Так же и с умершими, непривычно видеть их в зеркальном отображении, в котором мы при жизни их не видели, или видели, но не столь часто, чтобы считать это изображение их истинным видом. Кстати, по сути, мы видим себя в зеркале уже в посмертном образе. Как многие уже убедились, он совсем не страшен, а даже очень искренне любим.
Теперь, если мы вспомним то, что мы говорили некогда об аминокислотах, участвующих в образовании белка, то вспомним и то, что все они должны были обязательно иметь левую форму! Это опять-таки тот случай, когда невидимая нематериальная жизнь имеет свою определенную форму и материализуется на физическом плане в зеркальной, симметричной форме относительно себя. Это ведь основа жизни, самый первый ее плацдарм в материи, то, откуда она в этой материи начинается. На этом самом близком к ней участке она наиболее полно и проявляет понятие симметрии левого и правого. Мы называем форму аминокислот левой, что по аналогии предполагало бы назвать форму жизни правой, но это было бы абсолютно бессмысленно, поскольку точка отсчета левого и правого находится в наших собственных построениях. Наши же построения не являются критерием для присвоения терминов процессу, в котором мы сами являемся производными. Если человечество с 2001 года договорится называть левое правым, а правое левым, то в этом случае можно называть форму нематериальной жизни левой, а структуру аминокислот правой. Изменит ли это сущность самой жизни и сущность ее взаимодействия с неживой материей, в результате которого материя оживляется? Никакого смысла в определении левого или правого здесь не содержится. Следует больше говорить о зеркальной, симметричной форме нематериальной формы жизни (по сути, жизни как таковой) относительно материальных форм своего проявления.
Столь длительные и, на первый взгляд, отвлеченные рассуждения почти приблизили нас к главному, о чем мы вскоре узнаем, но для этого нам следует еще немного отвлечься на еще один закон — на соответствие формы содержанию. Этот закон настолько очевиден, что на его доказательствах не стоит подробно останавливаться. Если мяч должен отскакивать расчетным, прогнозируемым по отношению к направленной на него силе воздействия, образом, (это — содержание), то мяч должен быть круглым и из материала, который обеспечит его упругость, (это — форма). Если линейка должна измерять длины и обеспечивать проведение прямых мерных отрезков, (содержание), то она будет иметь вид плоского вытянутого прямоугольника со шкалой расстояний, (форма).
Живые объекты своей формой также выражают свое содержание — человек должен двигаться вперед, совершать определенные дополнительные виды движения с определенной скоростью и с определенными возможностями, есть, пить, воспроизводиться в различных вариантах этого занятия, видеть, произносить звуки, слышать и т. д. Все это и многое другое определяет форму его тела. Есть, правда, мнение, что это именно форма нашего тела определяет наше содержание, но это уже дело жизненной позиции тех, кто за такой веселый подход к своему содержанию, а нам не до нюансов этого спора, мы торопимся к главному.
Итак, жизнь — это сознание, следовательно, потусторонняя жизнь должна иметь зеркальное сознание по отношению к нашему нынешнему сознанию! Зеркальная по отношению к своим материальным проявлениям форма жизни должна, естественно, иметь и соответствующее зеркальное сознание. Симметричная по отношению к нашему сознанию, направленному на материальный мир, форма нашего сознания, когда мы из этого мира уходим, должна отразиться в симметричной, относительно своего материального проявленного, истинной форме. Содержание нашего сознания при жизни должно принимать зеркальный к этому состоянию вид после смерти. Меняется симметрично форма сознания, должно меняться симметрично и его содержание.
Следовательно, если в пределах тела наше сознание направлено вовне, от себя, наружу, навстречу материальному миру, то вне тела оно должно быть направленным, наоборот, на себя, вовнутрь, поворачиваясь к материальному миру спиной. В таком случае и внимание этого сознания будет наконец-то обращено на себя, и вот только в этот момент мы сможем осознать себя, а не то, что перед нами. Этим, очевидно, и объясняется то, что вернувшиеся оттуда люди поражаются поначалу абсолютному своему равнодушию к своему же пострадавшему телу и к суете вокруг него, когда выходят из него. Затем это равнодушие распространяется и на всю, оставшуюся с телом жизнь, возвращаться в которую никто уже не хочет. Приоритет внимания изменился! Главное теперь для человека — он сам, все остальное воспринимается по инерции прошлой формы мышления. Человек после смерти возвращается к себе. Чтобы закончить с рисунками и этой мыслью, представим себе направление нашего мышления в материальном воплощении в виде стрелки и посмотрим, что будет с этой стрелкой при зеркальной, нематериальной форме мышления после смерти.
На границе зеркала (смерти) и мира сознание принимает симметричную форму, направляется в обратную сторону и начинает выделять своим вниманием другие явления, которые вдруг становятся видимыми и вытесняют из круга интересов земное существование.
А как же все остальные индивидуальности наших прошлых жизней? Наверное, если в этой жизни внимание имело характер луча, направленного от самого себя в данную свою индивидуальность, то в нематериальном, посмертном состоянии оно должно симметрично направляться от созданной на данный момент индивидуальности к самому себе. При этом меняется позиция зрителя-сознания на совершенно обратную предыдущей. Если раньше мы смотрели сознанием на индивидуальность и определяли ее по внешним восприятиям, то теперь должны симметрично смотреть индивидуальностью на свое общее сознание и определять его своим индивидуальным взором. Но у каждой индивидуальности есть свое сознание, которое является составной частью общего сознания, и получается, что сознание смотрит наконец-то на самое себя и узнает само себя как общую индивидуальность всех бывших индивидуальностей. Но даже в нематериальной, посмертной своей форме сознание не может смотреть само на себя, оно смотрит на свои индивидуальности, теперь являясь одновременно ими, то есть, все-таки, на само себя (вспомним принцип дополнительности еще раз!).
Вот теперь все индивидуальности должны слиться в один конгломерат с общей памятью всех индивидуальностей и направить свое общее внимание на осознание своего истинного «я», которое находится в сознании как форма слияния всех этих индивидуальностей. Мы смотрим на самого себя общим взором всех своих индивидуальностей, не разделяя их. Но смотрим-то все равно на самих себя, следовательно, на все индивидуальности сразу, так как мы и есть конгломерат этих индивидуальностей разных жизней, но теперь не раздельных, а составивших одну общую нашу индивидуальность. Если раньше внимание сознания могло выделить только одну из индивидуальностей, то теперь оно, наоборот, симметрично (зеркально тому, как было раньше), выделяет сразу все индивидуальности, а не какую-либо одну. Все индивидуальности всех жизней сразу же попадают в охват внимания, и получается личность, обладающая всеми свойствами всех индивидуальностей и всей памятью всех индивидуальностей. Это логично. Но мы не зря сказали, что это — «наверное», то есть в предположительном смысле. Потому что никто из бывших там и вернувшихся стараниями врачей, порога смерти так и не переступил. Это должно окончательно наступить в загробной жизни, а клиническая смерть — это стадия перехода к той жизни, где уже начинают осуществляться процессы симметричного сознания, но завершатся они полностью только после преодоления той самой черты. Логика подсказывает нам, что вероятность нашей правоты составляет 99 процентов. Один процент мы оставляем в качестве доли, определяющей наше уважение к неполученному опыту. Но все мы его когда-нибудь обязательно получим.
