На некоторое время я замираю в состоянии культурного шока, но тут возникает шумная кампания из двух девчонок и двух мальчишек, примерно ровесников Твидли и Ойстер. Выясняется, что это уже упоминавшиеся участники парусного путешествия на Фиджи – Уникорн с Китти и Брилл с Мимзи. Их пригласили, как консультантов по реализации проекта bajao–boat, начерченного мелом на полу ангара. Все четверо одеты в короткие килты из тонкой зеленой ткани в красно–бронзовую клетку. «Типа, они — клан, а это их боевая униформа», — поясняет Твидли. «Показывай», — говорит Уникорн. Зайдя в ангар, четверка некоторое время смотрит на меловой чертеж с разных сторон, а затем Мимзи (невысокая крепкая девушка монгольского типа) твердо заявляет: «Tripitaka»! Брилл, рослый маори кивает: «Томогавк против скрепки, это Трипитака». Китти по–хозяйски подходит к компьютеру на столике в углу ангара и начинает молча что–то делать. Через минуту она стучит пальцем по экрану и кратко сообщает: «вот!». У экрана образуется маленькая шумная толпа. Поняв, что мне тут делать нечего, я выхожу наружу и чуть не сталкиваюсь с Брай. Оказывается, она высмотрела нечто на острове Ливорд, через лагуну от нас. Выяснив, что в ближайшую пару часов нам тут делать нечего, Брай, Фидэ и я, на взятой у Твидли надувной лодке форсируем лагуну – здесь ее ширина всего 300 метров.

— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — -

…

— О! – воскликнула Брай, тыкая пальцем в сторону маленького открытого кафе с ярко–зеленой литерой «Y» над вывеской, — пошли, foa!

— Ну, пошли, — флегматично откликнулся Фидэ.

— А что мы там будем делать? – осторожно спросила Жанна.

— Кофе выпьем и, по ходу, осмотримся, — ответил он.

Как обычно в таких меганезийских забегаловках, бармен присутствовал, в основном, для наблюдения за процессом. Посетители сами управлялись со шведским столом, дозатором напитков и кофеваркой, бросая купюры на блюдце или e–money на электронную кассу. По примеру своих спутников, Жанна обставилась кофе, соком и пирожками, и стала слушать, как они обсуждают дальнейший план действий.

— Та лошадь, на которую ты смотришь, — тихо говорила Брай, — грубо тебя изнасилует. Не думаю, что ты хочешь именно этого. Назад можешь не оборачиваться. То, что там сидит, еще сиськи толком не отрастило, пусть оно трахается с одноклассниками. А вот на столик в северо–западном углу я бы обратила внимание.

— По–моему, она толстая, — возразил Фидэ.

— Joder! Много ты понимаешь! — возмутилась она, — Это специальная жизнеутверждающая полнота. Бедра, попа, брюшко, бока, грудь, все дела…

Тут к их столику подошел высокий элегантный мулат лет 40 и, глядя на Жанну, спросил:

— Feria lady, puedo ofrecer 70 pondas?

Жанна растерянно развела руками, не зная, что сказать.

— Lo siento, bro. Yo y mi novia lesbi est, — вмешалась Брай.

Мулат улыбнулся, тоже развел руками, и, сказав «Sorry, glo. Yo no sabia antes», вернулся за свой столик. Фидэ дважды икнул, с трудом сдержав смех.

— Я правильно поняла: ты сказала, что я лесби? – прошептала Жанна.

— Нет, что мы обе. Что за муха меня укусила?… Но он же тебе не понравился, так?

— Ну, не знаю… Просто это как–то непривычно.

— Брай, что скажешь про ту, что только что села по east–south–east от нас? — спросил Фидэ.

— Так, ничего. Костлявая, правда… Но ты тоже не дискобол Мирона.

— Вечно ты ругаешься, — буркнул он, вставая из–за столика, — ладно, встретимся тут же.

Брай кивнула, проводила его взглядом и пожаловалась.

— Фидэ клевый парень, но очень дремучий в смысле искусства. Как можно не знать, что «Дискобол» Мирона это, типа, античная классика, эталон мужской красоты?

— А я что–то такое слышала на счет Праксителя, — рассеянно заметила Жанна.

— Да ну, скажешь тоже! У него все мужики какие–то вареные. В них драйва нет ни фига.

Тем временем, Фидэ подошел к худощавой молодой даме, обменялся с ней несколькими фразами, она встала из–за столика, он взял с полки за стойкой широкий рулон какого–то почти невесомого материала, похожего на поролон и они оба вышли из кафе, повернув в сторону парка. Еще через несколько минут, отвергнутый по lesbi–мотивам мулат подошел к даме, которую рекомендовала Брай, и эта парочка выполнила аналогичный маневр.

— Вот этот тип действительно знает толк в женщинах, — прокомментировала Брай, — а Фидэ разбирается только в шестеренках. Остальное у него так, на интуитивном уровне. Хотя, в этом тоже есть шарм, как ты думаешь?

— В этом — это в чем? – переспросила Жанна.

— В том, что парень воспринимает эротику и все такое, без этой, как ее, вербализации. Без слов. Подкоркой, — меганезийка похлопала себя ладонью по затылку, как будто подкорка находилась именно там.

— А, теперь поняла. Ну, даже не знаю… — Жанна запнулась, — … Может, ты права, и это…

— Эй, гло, ты чего? — настороженно спросила Брай, — Расслабься. Ясно, что для тебя это первый ураган в океане, и тебя после этого колбасит и таращит…

Канадка не знала, как объяснить ей, что дело, вообще–то не в урагане (там было страшно, но спокойная уверенность экипажа хотфокса не дала испугу дойти до шока). Дело было в обстановке здесь. Сколько не объясняли Жанне, что Y–club — это нормальное развлечение (а для кого–то — и способ подработать), но она, все равно, чувствовала себя проституткой. Женским телом, выставленным на продажу для сексуального удовлетворения заказчика. Очевидно, воспитанием был вбит штамп в подкорку (о, черт, и тут подкорка): деньги за секс это, по определению, проституция. Позорное, унизительное, грязное занятие.

— …Первый раз всех колбасит, — продолжала Брай, — естественная реакция организма. Научный факт. Объясняю, как с этим бороться: ни о чем не думай и оторвись. Видишь рыжего у стойки? По ходу, он на тебя запал. Вот, уже выруливает на позицию…

«Рыжий» выглядел экзотически: типично–ирландские черты были смешаны с типичными чертами утафоа. Ярко–зеленые глаза и огненно–рыжая шевелюра соседствовали со светло–коричневой кожей и мягким овалом лица. Курносый кельтский нос сочетался с полными губами полинезийца. Даже телосложение и рисунок движений выглядели смешанными. При этом все вместе организовывалось во вполне гармоничный образ.

— Можно задать нескромный вопрос двум дамам? – спросил он.

— Попробуй, — разрешила меганезийка и озорно подмигнула.

— Я болтал с барменом, и он слышал, что вы, типа, лесби, а я сказал, что типа, нет…

— На сколько забились? — прервала Брай.

— 20 фунтов, как обычно.

— Ты выиграл, — она повернулась в сторону стойки, — Бро, я сочувствую. Рыжий выиграл.

— А что вы грузили про лесби тому длинному, что ушел с толстушкой? — спросил бармен, подойдя к ним и положив перед рыжим купюру с портретом королевы Лаонируа, — Типа, так прикололись?

— Типа, да. Мы только что из середины бывшего урагана Эгле. (Брай коснулась пальцем нашивки MFRR на своем коала–комбинезоне («Mar Forza Reaccion Rapida» — Морские силы быстрого реагирования). А она (Брай легонько хлопнула Жанну по плечу) первый раз в такой мясорубке. Надо же как–то make–relax, прикинь…

Бармен присвистнул и буркнул:

— Ни хрена себе…

— Но вы никак не связаны с флотом, — заметил рыжий, внимательно глядя на Жанну.

— Верно, — она кивнула, — Я журналист.

— Ты просто долбанный Шерлок Холмс! — заявил бармен, глядя на рыжего с некоторой обидой, — таким типам надо запретить пари. Надул бедного коммерсанта на двадцатку.

— По рюмке зеленки за мой счет? — предложил тот и, кивнув дамам, спросил, — вы будете?

— Мы похожи на абстинентов? — удивилась Брай, толкая Жанну коленом под столом.

— Не похожи, — согласилась она.