— Но ты бы мог нажать кнопку?
— Разумеется. Я ее уже один раз нажимал. В тот раз мы уничтожили тайфун Робур в 500 милях от Марианских островов. Пуф – и его не стало. Если ты можешь защитить тысячи людей, их дома, их образ жизни, это очень здорово.
— Тоби, а если бы целью был не тайфун?
Кэп Рэббит пожал плечами и улыбнулся одними уголками губ..
— Жанна, пойми меня правильно. В нашей стране нет дегенеративных экзистенциальных традиций. Мы очень простые люди, и если надо нажать кнопку, то мы ее нажимаем. Это знают все, кого это касается, и это хорошо. Это дает определенность, когда речь идет о свободе и безопасности. О Хартии… Стилистика у меня хромает, верно?
— Почему? – с невеселой иронией, возразила она, — Хорошая, тупая, чеканная стилитика.
— Так уж устроены люди, — ответил он, снова пожав плечами, — Они спокойно спят, если кнопка в руках у болвана типа меня. Они надеются, что моя тупая готовность нажать на кнопку, приведет к тому, что на нее никогда не надо будет нажимать. Тайфуны тут не в счет, я имею в виду твой вопрос. Я на него ответил?
— Скорее да, чем нет, — задумчиво сказала она.
— Тогда давайте уже пойдем в библиотеку и займемся этой статьей. Нельзя обманывать трепетные надежды юного поколения… Блин, стилистика.
— Да ладно, — утешила канадка, стилистикой займусь я.
— Если мне нальют кофе, то и я пригожусь, — заметил док Рохо, — В смысле, я не считаю себя крупным стилистом, но иногда пишу не только в специализированных изданиях. Полдюжины популярных статей по сравнительной этнографии…
— Сначала надо выбрать, про что пишем, — перебила Жанна, — А для этого надо выяснить, что интересно читателю. Я имею в виду, vox populi…
— Это не проблема, — заметил Тоби, — Можно использовать фок–марсового матроса. Я не знаю, кто сейчас на этом посту, и получится как жребий.
…
Фок–марсовым матросам оказалась крепкая смуглая девушка невысокого роста, скорее всего – этническая ланкийка. Возможно, она была чуть–чуть нескладной, но это вполне компенсировалось энергичностью и даже некоторым изяществом движений, и открытой улыбкой – есть такие люди, которые одной своей улыбкой могут внушить симпатию…
— Кэп, за время моей вахты особых происшествий нет. В оперативном радиусе 4 чужих военно–воздушных борта. Новозеландцы. 2 проблемных гражданских морских борта. Похоже, большие яхты в чилийской зоне ответственности, в 400 милях от Рапа–Нуи. В зоне потенциального подлета 1 бразильский КЛА. Высота 130 км, дистанция 3100 миль. Угрозы не представляет. Докладывала мастер–матрос Лакшми Дсеи.
Рэббит мельком глянул на один из обзорных экранов радара и кивнул.
— Понял тебя, Лакшми. А сейчас — не служебный вопрос. Хочешь — отвечай, хочешь — нет.
— Слушаю, кэп.
— Это — Жанна, она репортер из Канады, — начал капитан, — Она свой парень, и помогает этой юниорке Флэгг писать статью. Собирает мнения про то, что самое интересное на Элаусестере. Можно указывать несколько пунктов.
— Ну… — девушка задумчиво повертела указательным пальцем, — типа, свободный обзор Антарктического сектора, весь наш MBL между чилийской и новозеландской зонами. Никаких препятствий с юга. Абсолютно открытый океан. Если что — очень удобно…
— Да нет, — он покачал головой, — Я в смысле местных условий. Население, экономика, культура, ну, всякое такое. Личные впечатления.
— А–а, — сказала она и задумалась уже на более длительное время.
— Чем бы ты удивила своего друга, если бы он спросил про Элаусестере, — подсказала Жанна, — что бы ты сообщила ему интересного, необычного, веселого?…
— Я бы, во–первых, рассказала про фестивали зеленых черепах. Но это субъективно. Они были темой моего дипломного проекта в колледже. Черепахи, а не фестивали, я имею в виду. А про фестивали я узнала только когда нас перебросили сюда из Микронезии.
— Ты биолог по специальности? – уточнила канадка.
— Нет, я училась по системам навигации и автоматического распознавания целей.
Жанна улыбнулась и покачала головой
— Вот уж не знала, что черепахи занимаются распознаванием целей.
— Занимаются, — ответила матрос, — С 2006 года. US Navy, проект «Madlen». Торпеда–робот, имитирующая силуэт и характер движения зеленой черепахи. Отличить такую штуку на радаре от настоящей зеленой черепахи – не простая задача. Но решаемая.
— О, боже! У вас о чем не заговоришь, получаются или торпеды, или атомные бомбы.
— Это я к слову, — пояснила Лакшми, — А сейчас я занимаюсь настоящими зелеными черепахами. В смысле, наша научно–прикладная группа ими занимается. У них своя психология. Не как у дельфинов, конечно. Но, если понимать, чего они хотят, что им нравится, то с зелеными черепахами тоже можно как–то договориться …
— Боюсь, лучше мне не спрашивать, о чем вы с ними намерены договариваться.
— Это ты зря, — ответила Лакшми, — у нас там есть и гражданская тематика. Бионика, океанография, геология дна. Ты знаешь, что зеленые черепахи пересекают океаны с постоянной скоростью 10 – 20 узлов, и ныряют на глубины до 1400 метров? А что у каждой зеленой черепахи есть родина, и леди–черепаха каждый сезон возвращается именно на свой родной остров или атолл, чтобы заняться сексом и отложить яйца? Представь: она плывет для этого иногда за полторы тысячи миль!
— А почему другие острова ее не устраивают? – поинтересовалась Жанна.
— Пока не знаем. Но это ведь не просто так, верно? В этом есть какой–то практический смысл. Зачем–то они собираются на эти фестивали соотвечественников. И аборигены зачем–то копируют эти фестивали. Я имею в виду, местные сексуальные ритуалы.
Доктор Рохо Неи похлопал Жанну по плечу.
— Я ведь тебе говорил о ритуалах, не так ли? Вот, пожалуйста. Жалко, что ты не видела этот фестиваль, он всего два раза в год. Впрочем, есть и другие ритуалы на ту же тему.
— Расскажешь подробнее? – спросила она.
— Разумеется. Еще и видео–ролики покажу. А что еще нам сообщит матрос Дсеи?
— Ну… — Лакшми снова задумалась, — Вообще вся здешняя farm–life. В смысле, не только дома–деревья, плантации водорослей, морские коровы… Хотя, и это тоже. Оно какое–то игрушечное. Если хочешь знать мое мнение, то аборигены как–то слишком срослись со своей культурной флорой и фауной. Типа, не вдруг поймешь, где заканчивается фауна и начинаются фермеры. Я не против того, чтобы быть ближе к природе, но… Короче, эти ребята, вроде бы, образованные, толковые, но как они обходятся без частной жизни? Ты заметила – тут ни у кого нет даже своего угла. Я раньше такое видела только в секторе Западно–Новогвинейского моря, где первобытные люди, как в учебнике экоистории.
Жанна кивнула в знак полного согласия.
— Да, меня это тоже поразило. На мой взгляд, это самое неприятное в коммунизме. Люди здесь лишаются индивидуальности.
— Нет, Жанна, — возразила матрос, — Тут ты здорово ошибаешься. Эти аборигены, сплошь яркие индивидуальности. Но они все нараспашку, даже в смысле настроения. Абориген встает утром и рисует у себя на коже рисунок: под настроение. Видела, наверное?
— Да, — подтвердила канадка, — Занятный обычай. Может быть, они так компенсируют отсутствие одежды. В других обществах люди одеваются под настроение, не так ли?
— Может быть так, а может, и наоборот. В смысле, мы компенсируем тряпками разного фасона то, что не умеем выражать рисунками на коже. Рисунок индивидуальнее, чем одежда, ага? И еще: у аборигенов все хозяйство устроено так, чтобы каждый научился делать любую работу. Но это ни хрена не лишение индивидуальности. Каждый из них подходит к любой работе по–своему. Это для аборигенов принцип жизни: их хлебом не корми, только дай сделать что–то этакое. Ты ходила в их публичную жральню?
— Да, — Жанна невольно улыбнулась, — креативно, ничего не скажешь.
