Бойцы отвели Стриг обратно к Калмаретто, на цепи, и сидели с ней до самого рассвета, пока не вернулось смеющееся и усталое семейство.

Вспоминая теперь о прошлом, Стриг охватило сомнение: а было ли это на самом деле. Все казалось таким далеким — и вдруг, словно материализовавшись из ее памяти, из-под арки снова выкатилась фигура лисака. Он протянул руки, но не попытался дотронуться до женщины. Стриг заскользила вместе с ним по Изгибу, в тумане и мечтах, летя сквозь зимний мрак, — и вот они вновь оказались на Великом Канале.

Процессия уже прошла. Стриг и лисак кружились в вихре танца посреди Великого Канала, и Стриг вдруг начала понимать, что это всего-навсего еще одна женщина в маске, такая же, как она. Мысли о бегстве, о смерти за стенами Зимудара промелькнули в ее голове и исчезли, оставив после себя тоску и ощущение потери.

Она позволила женщине в маске лисака отвести себя обратно к Калмаретто. Когда они перешагнули порог, ее спутница сбросила маску, и Стриг увидела Эссегью.

— Я не могла позволить тебе уйти, — сказала сестра, и опустошенная Стриг слабо кивнула.

Эссегью поводила ее наверх, в комнату без окон, и закрыла за Стриг двери.

Поутру Зимудар был тих. На льду пестрели клочья масок, истоптанный снег превратился в грязь. Эссегью проснулась поздно, с головой, пухнущей от объяснений, которые придется давать Вэнити. Она отправилась в недра дома и распахнула дверь в каморку без окон.

Стриг сидела там, где оставила ее сестра. Кошачья мордочка лучезарно улыбалась.

— Стриг? — окликнула мятежницу Эссегью.

Ответа не последовало. Женщина осторожно прикоснулась к плечу сестры, думая, что она спит. Но парчовое одеяние показалось ей одеревеневшим и неподатливым, затвердевшим в форме женской фигуры. Эссегью потянула маску кошки, но та не сдвинулась с места. Щелки глаз слепо смотрели на глухую стену комнаты без окон, и Эссегью, медленно попятившись, вновь затворила дверь.