За время подготовки я загрузил карту в свой КПК, ввел наши координаты и проложил более безопасный маршрут, чем тот, которым мы шли накануне. Устройство выдало курс, несмотря на запрет Толаном любого вида спутниковой связи. По положению солнца, времени, высоте и данным, загруженным из планетного атласа, компьютер точно привязал наш путь к карте.

К тому времени, когда мы вышли к обрыву, спрутоножки расползлись и поплюхались в свои лужи, а солнце залило местность светом, похожим на мерцание дуговой сварки. На этот раз мы легко преодолели расстояние на одной трети мощности когтерам, да еще останавливались, чтобы перекусить и отдохнуть. На одном из привалов я продемонстрировал, как пользоваться портативной горелкой, чтобы приготовить скальных моллюсков, но результат моей стряпни рискнул попробовать только Толан. Вероятно, он счел это мужским поступком. По пути я показал им цветущие паучьи лианы. Их пронзительно-красные мужские цветы в поисках раскрывшихся женских особей желтого цвета взмывали в воздух — растения и опыляющие их насекомые достигли такой степени симбиоза, что обогнали в этом отношении Землю. Позже, когда спрутоножки почуяли приближение сини и высунули куполообразные головы из воды, чтобы оглядеться выпуклыми желеобразными глазками, мы установили герметичные палатки на склоне градусов в сорок.

Андерс пристыковала свое жилище к моему, а в нескольких метрах от нас Толан и Тамира точно так же сдвинули свои палатки. Они наверняка объединили и свои спальные мешки, как это сделали мы. Заниматься сексом на таком крутом склоне, да еще в пришпиленных к днищу спальниках было несколько затруднительно, но это доставляло удовольствие и помогало скоротать большую часть длинной ночи. Примерно в середине ночи я сквозь сон услышал какой-то голос. Мне удалось разобрать совершенно бессмысленный набор звуков, вроде «слаббе, гебблкраб» и «спег бруглор номп». Крики и стоны со стороны палатки Толана в утренней сини я отнес на счет их с Тамирой занятий любовью. Но когда наступило утро и мне пришлось снимать с ткани палатки шипы спрутоножек, я увидел, что щека Толана залеплена пластырем.

— Что случилось? — спросил я.

— Я просто не вовремя высунулся, — ответил он.

— Ты принял меры?

— Антибиотик и средство от аллергии.

— Этого должно хватить.

К моему стыду, мне не пришло в голову спросить, зачем он высовывался из палатки и куда-то выходил среди ночи. И еще более непростительно, что я приписал странный голос, прозвучавший в ночи, сонным видениям.

Прошло лишь несколько часов нового дня, когда мы добрались до плоской вершины, с которой Тамира перестреляла оставшихся деречей. Я осмотрел местность в подзорную трубу и обнаружил, что наш прошлый визит сюда слишком сильно повлиял на мои умственные способности, и я не сразу оценил, насколько опасна эта территория. Здесь не было ни одного склона меньше, чем в семьдесят градусов, а множество узких каньонов с несущимися внизу потоками закрывала плотная пелена тумана. С когтерамой или без нее, участок был хуже некуда.

— Ну, они должны быть вон там, — опустив свою подзорную трубу, сказал Толан и ткнул пальцем в самый широкий каньон, в котором под туманом ревела вода.

— Если только их не смыло водой, — заметил я. Он продолжал, проигнорировав мои слова:

— Спускаемся с того места, откуда они падали. Может, кто-то зацепился за кустарник.

Мы двинулись вниз с плоской вершины, потом стали подниматься по склону, с которого накануне спасали Тамиру, Я начал срезать путь по диагонали, и Андерс последовала за мной, тогда как Толан и Тамира все продолжали лезть к тому месту, где вчера находились деречи, хоть я понятия не имел, зачем они это делают. Мы ведь видели, как они падали один за другим. Андерс шла как раз надо мной, когда я начал огибать один из вывороченных валунов, преградивших путь. Мне показалось, что внизу мелькнул один из деречей, но, пока я всматривался в туман, сверху раздался крик Андерс. Я успел лишь глянуть наверх и вцепиться пальцами когтерамы в камни, как она в меня врезалась. Мы оба едва не покатились вниз. Андерс, наполовину выскочив из когтерамы, повисла у меня на шее. Подняв голову, я посмотрел на держащие нас обоих два пальца своего устройства.

И сразу же понял, что когтерама Андерс — собственность Толана и Тамиры — стала бесполезной обузой. Потом перевел взгляд выше и понял почему.

Брат и сестра спускались к нам в полном молчании, никаких призывов типа «держитесь!». Стало ясно, что именно этого они и не хотели. Вероятно, Толан был очень разочарован: мы двое спали в одной палатке, и сорвись мы с креплений — два свидетеля погибли бы в результате несчастного случая. Но ядовитые шипы спрутоножек нарушили его преступные планы. Я изогнул свободную конечность когтерамы и крепко уцепился за пояс Андерс, потом качнул нижними когтями и закрепил их на склоне.

— Сбрось когтераму!

Она непонимающе уставилась на меня, потом взглянула на склон, и, как мне кажется, в ее голове все встало на свои места. Пользуясь моей поддержкой, Андерс расстегнула все крепления, в последнюю очередь освободилась от пояса, и когтерама полетела в туман — большой хромированный паук… мертвый.

— Отлично, теперь забирайся мне на спину и держись крепче. Она мгновенно подчинилась. Я включил режим одной трети мощности — при большей скорости Андерс могла не удержаться—и стал спускаться к полосе тумана. Первая пуля из «оптэковской» винтовки отскочила от камня перед моей головой. Вторая пролетела над рукой, и тотчас раздался животный стон Андерс. Что-то теплое закапало мне на шею, и ее хватка ослабла.

Река под прикрытием тумана пробила себе путь между наклонными каменными валунами. Я едва успел добраться до одной из этих едва видимых глыб, как Андерс окончательно ослабела и отключилась. Я положил ее на камни и осмотрел рану. Пуля рикошетом задела челюсть и рассекла щеку до самого виска. Как при любом повреждении головы, рана сильно кровоточила, но жизни не угрожала, если ее вовремя обработать. Однако возиться в этот момент с походными аптечками было бы самоубийством для нас обоих. Сверху, слегка приглушенные туманом, доносились раздраженные голоса Толана и Тамиры. Потом ближе, чуть дальше по реке, прозвучал еще один голос.

— Шабра табул. Над локок окер, — произнес кто-то. Похоже, как будто мы спрятались в чулане от грабителя и внезапно обнаружили, что кто-то рычит совсем рядом. Бесконечный бег реки тревожил туман, разрывал его на отдельные полотнища, то скрывая, то открывая берег. Метрах в пяти под каменной глыбой, на которой мы остановились, на галечном берегу сидела эта тварь. Его голова находилась приблизительно на одном уровне с моей. Андерс выбрала именно этот момент, чтобы застонать, и я быстро зажал ей рот рукой. Создание походило на пирамиду, на нижней выпирающей части торса спокойно возлежали две из трех имеющихся пар передних конечностей. В огромных черных когтях одной лапы болтались останки одного из деречей. «Указательным» когтем другой лапы существо выковыривало застрявшую кость из утыканного по кругу колючками оперения, похожего на утиный клюв. На куполообразной голове поблескивала тиара зеленых глаз.

— Бронг да булла, — возвестил он, достав кость и отбросив ее в сторону.

Тот факт, что трупы деречей привлекли сюда уткотрёпа, меня ничуть не обрадовал. Я почти бессознательно пригнулся, надеясь, что он меня не увидит, а если и увидит, то сочтет недостаточно аппетитным. Трясущимися руками я дотянулся до лебедки Андерс и начал сматывать трос. Проклятая машинка оказалась невыносимо шумной, а оранжевый трос — слишком ярким. Вытянув довольно длинный кусок мононити, я для страховки обмотал его вокруг пояса, а потом освободил Андерс от ее рюкзака. Теперь я мог осторожно спустить Андерс к дальнему краю глыбы и вместе с ней убраться подальше от всевидящего уткотрёпа. Однако нам предстояло пробираться сквозь густую растительность, и тут-то он наверняка нас услышит. Я решил взвалить Андерс на плечо и бежать так быстро, как только смогу. Но в этот момент в опору моей когтерамы ударилась пуля, и я, едва не задохнувшись, покатился на камни.