– Мэри! Быстрее едем со мной, – воскликнула Ханна, глядя безумными глазами. – С твоим отцом случилось несчастье!

Мэри почувствовала, как ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

– Что случилось? Где он?

Ханна схватила ее за руку и потянула к машине.

– Не знаю, как это произошло, но он упал в оросительный канал. Одна я не могу вытащить его оттуда. Я вызвала спасательную команду, но Бог знает, когда они доберутся до нас. Поезжай за мной на пикапе, я покажу, где он. Может быть, вдвоем нам удастся что-то сделать.

Мэри не нуждалась в уговорах. Забежав в дом, она схватила со стола ключи, уронив на пол кошелек и один из пакетов. Не обратив внимания на рассыпавшиеся свертки, она выбежала на крыльцо, вскочила в пикап и завела мотор.

К ее удивлению, Ханна вырулила на грунтовую дорогу, разделявшую их владения. Мэри ехала за ней с нарастающим изумлением. Что понадобилось отцу в таком месте? Как он мог уйти так далеко пешком? Они ехали по ухабистой грязной дороге, пока Ханна не свернула на вымощенный гравием участок шоссе, которое вело дальше через долину.

Потоки воды струились по ветровому стеклу, старые дворники не справлялись с ливнем, и Мэри чуть не наткнулась на машину Ханны, когда та вдруг резко остановилась.

Они оказались в безлюдной части долины, нигде вокруг не было видно человеческого жилья. Шоссе уводило на север, к холмам, а справа тянулась большая роща цитрусовых деревьев, окаймленная вырытым в незапамятные времена оросительным каналом с деревянными шлюзовыми воротами.

Ханна выбралась из машины и поспешила к каналу, маня за собой Мэри. С замирающим сердцем, страшась того, что ей предстояло увидеть, Мэри побежала за ней.

Отец лежал на дне канала на глубине шести футов. Вода высотой дюймов в пять закрывала его ноги, верхняя часть тела опиралась на земляной откос, который, однако, ничуть не защищал его от проливного дождя. Ливень вызвал значительный подъем воды в канале, и ворота уже зловеще потрескивали под ее напором. Мэри успела отметить это, не отводя глаз от отца.

– Папа! Ты меня слышишь? Как ты? – закричала она.

Отец взглянул вверх и слабо шевельнул рукой. Его губы задвигались, и она подалась вперед, стараясь расслышать слова. Но внезапно страшная боль пронзила ее затылок. Все потемнело, и Мэри полетела в черную яму.

Тони резко затормозил перед крыльцом дома Мартинесов и выбрался из машины под дождь. Когда никто не открыл ему, он стал стучать в дверь кулаком, и она сразу же распахнулась под его рукой. Его опасения усилились, стоило ему увидеть рассыпанные продукты и кошелек Мэри, валявшийся на полу. Он шагнул внутрь и несколько раз позвал Мэри, но в ответ прозвучало только эхо. После не давшего результатов осмотра дворовых построек Тони направился к автомобилю, чтобы обдумать свои последующие действия. И тут-то он заметил отпечатки шин, ведущие по направлению к грунтовой дороге, которая отделяла его виноградники от пастбища Мартинеса. По этой дороге они с Мэри не так давно катались верхом.

Внимательно рассмотрев отпечатки, Тони решил, что они принадлежат старому грузовику Никколо, хотя следы местами перекрещивались с отпечатками шин другого автомобиля, который, видимо ехал впереди. Трудно было сказать точно, как давно были оставлены эти следы, но выглядели они, на его взгляд, достаточно свежими. Странно было только, что могло понадобиться Мэри или ее отцу на этой дороге в проливной дождь. В той части долины, куда вела дорога, не было ничего, что могло бы вызвать интерес. Но то же неясное предчувствие, которое заставило Тони расспросить Билла Рэнделла, теперь подсказывало ему проследить путь этих отпечатков до конца.

Когда он подъехал к месту, где начинался участок, покрытый гравием, то остановился в затруднении. Машины Мартинеса поблизости видно не было. Может быть, он гнался за автомобилем, который проехал здесь давным-давно? Следы вроде бы виднелись и на гравии, но Тони знал, что впереди на дороге сразу за холмом – развилка. Как сможет он угадать правильное направление? Если тут вообще есть что угадывать, пробормотал он, чувствуя, как его уверенность в правильности собственных действий колеблется. Может, лучше вернуться на ранчо и проверить, не объявилась ли Мэри? Напряженно сдвинув брови, он еще минуту прикидывал варианты, затем, приняв решение, нажал на газ.

Мэри с трудом возвращалась из долго не отпускавшей ее болезненной темноты в холодную, сырую и жуткую реальность. Все тело ныло, но самая сильная боль сосредоточилась в голове. Она смутно расслышала голос отца, звавшего ее по имени. Мэри подняла голову и услышала его снова, на этот раз он прозвучал громче. Заставив себя открыть глаза, она увидела, что лежит на животе, в грязной воде. Мэри огляделась, еще не в силах понять случившегося. Ее отец лежал в нескольких футах от нее. Внезапно вся картина обрела четкие очертания. Она лежит на дне канала! Последнее, что помнила Мэри – она заглядывает в канал, и вот она оказалась на дне. А дождь льет сплошной стеной.

– Мэри! Ты ранена? – Голос отца звучал слабо и прерывисто, словно он превозмогал сильную боль.

Забыв о себе, Мэри приподнялась на четвереньках и подползла к нему.

– Не беспокойся обо мне. Как ты? Как ты здесь оказался?

Его глаза потемнели.

– Так же, как и ты.

Он кивнул, глядя куда-то через ее плечо.

– Меня она не стала бить по голове, а просто столкнула. Она завлекла меня сюда, сочинив небылицу, будто ты упала в ров. Я был страшно напуган, что с тобой случилось несчастье, и поверил ей.

Он схватил Мэри за руку, и она увидела в его глазах ужас.

– Она сошла с ума, детка. Она хочет убить нас.

Мэри в страхе повернулась. Ханна стояла на шлюзовых воротах и, нагнувшись, пыталась повернуть колесо, поднимающее нижние створки. В одно мгновение Мэри поняла, что Ханна старается открыть ворота. Если ей это удастся, вода затопит ров почти мгновенно.

– Что вы делаете? – в ужасе вскрикнула Мэри.

Ханна повернулась. На ее исказившееся от злобы лицо было страшно смотреть.

– Я не позволю вам снова разрушить мою жизнь, проклятые Мартинесы. – Ее губы скривились в зловещей усмешке. – Ты маленькая потаскушка, твоя сестра Оливия убила моего сына. А теперь ты пытаешься украсть землю Голардо!

Несмотря на сильную боль, гнев заставил Мэри подняться на ноги. Ее жизнь и жизнь ее отца висели на волоске. Но Мэри не могла позволить, чтобы эта женщина бросала ей в лицо подобные обвинения.

– О чем вы говорите? Оливия никого не убивала. Это ваш сын сидел за рулем автомобиля в ту ночь. Если кто-то и был убийцей, то именно он. А что касается земли, мы только пытаемся сохранить то, что и так было нашим.

– Скоро она вам больше не понадобится. – Ханна резко дернула кольцо, и раздался ржавый скрежет. Ворота застонали и затрещали еще сильнее. Эти страшные звуки побудили Мэри к действию. Она начала изо всех сил карабкаться наверх по грязному склону рва. Надо остановить Ханну прежде, чем ей удастся открыть ворота. Если сдерживаемая ими вода вырвется наружу, отец неминуемо погибнет.

Над ее головой зазвенел пронзительный голос Ханны:

– Если только посмеешь вылезти – застрелю!

Мэри взглянула вверх. Держа в маленькой руке тяжелый пистолет, Ханна целилась ей в голову. Мэри выпустила толстый корень, за который уцепилась, пытаясь подтянуться.

– Вам все равно не удастся скрыть преступление! – Мэри сделала отчаянную попытку образумить потерявшую рассудок женщину.

С самодовольной усмешкой Ханна снова ухватилась за заклинившее колесо одной рукой, второй рукой направляя пистолет на Мэри и ее отца.

– Почему же нет? Прежде мне все прекрасно удавалось.

– Удавалось прежде? – невольно переспросила Мэри.

– Ваша медовая наливка, например. Ты знала, что она была ядовита? Это был отличный план. Представь себе мое разочарование, когда яд оказался несмертельным.

Боже мой, да эта женщина в самом деле сошла с ума, мелькнуло в голове Мэри. Вытерев тыльной стороной ладони мокрое лицо, она опустилась на землю рядом с отцом, загораживая его от Ханны. Она знала, что надо заставить Ханну говорить – разговор мешает ей сосредоточить все усилия на колесе.