– Ваши извинения приняты, – согласился Дронго, – я понимаю ваше горе и сочувствую вам. Но не нужно пытаться меня оскорбить при каждом удобном случае. Я заключаю с вами деловое соглашение. Возможно, я не сумел стать сенатором, как ваш супруг, или главой корпорации, как ваш отец, но я требую не меньшего уважения. Хотя бы потому, что мы должны будем работать как партнеры.

Она выпустила его руку, и они вернулись на свои места.

– Что еще? – спросил Кирпичников, явно недовольный поведением супруги. – Какие-нибудь другие условия?

– Я веду расследование так, как мне удобно, а вы должны мне помогать, – продолжал Дронго, – это во-вторых. То есть никаких секретов, никаких тайн. Любую информацию, которая мне понадобится, вы должны мне предоставлять. Разумеется, я отвечаю за конфиденциальность. Заранее продумайте и решите, согласны ли вы на мое второе условие.

Сенатор опять переглянулся с женой.

– Конечно, мы согласны, – сказал Николай Данилович, – и мы готовы рассказать вам все, что мы знаем.

– И третье условие. Никто не должен знать о нашей встрече и нашем соглашении. Пока я сам не решу, что эту информацию можно обнародовать. Я должен работать в достаточно спокойной обстановке.

– Принимаем, – сразу согласился Кирпичников, – поверьте мне, мы даже Аристарху Павловичу не сообщили, зачем вылетаем в Италию.

– Он не знает, что вы решили провести собственное расследование?

Кирпичников тяжело вздохнул и покачал головой:

– Не знает. И не должен знать. Принимая во внимание его состояние… У него больное сердце, и после случившегося…

– Для него это самый большой удар в жизни, – торопливо добавила Наталья.

– Понимаю. У меня больше нет никаких условий. Я согласен принять ваше предложение и сделать все, что в моих силах. Но для начала вам нужно будет ответить на несколько моих вопросов.

– Пожалуйста, – кивнул Кирпичников.

Жена сидела рядом достаточно спокойно. Она уже не пыталась вмешиваться, поняв, что столкнулась с человеком, у которого гораздо более сильный и сложный характер, чем у ее супруга.

– Почему вы стали подозревать, что его убили? – спросил Дронго, устраиваясь поудобнее в своем кресле. – Почему вы решились на эксгумацию трупа?

Кирпичников пожал плечами, нахмурился.

– Это жена, – коротко ответил он, – она настаивала на этой… проверке. Не давала мне покоя. Она была убеждена, что он не мог умереть просто так.

– Почему?

Сенатор взглянул на жену, как бы давая ей возможность высказаться.

– Я не поверила, – объяснила Наталья, – я не могла поверить. Он, правда, курил и никогда не ограничивал себя в алкоголе. Но в двадцать восемь лет умереть от язвы? Я ведь его фактически вырастила и знала, что он был абсолютно здоров.

– Вы сказали «вырастила»? Что это значит?

– То и значит. Я заменила ему маму. Когда ему было восемь, а мне шестнадцать, наша мама умерла. У нее был рак. Отец делал все, чтобы ее спасти, показывал лучшим врачам, но это было еще в советское время. Тогда нельзя было выезжать за рубеж и лечиться в Америке или Германии. В восемьдесят восьмом году. Егор был во втором классе. Я – в десятом. Нам было одинаково больно и нехорошо. Но я была старше. Теперь понимаете, почему я так психую? Он был мне очень дорог.

– Каждый раз, когда я сталкиваюсь с подобными случаями, то задаю себе вопрос, почему это происходит? – неожиданно сказал Дронго. – Я не знаю ответа. Я понимаю, что даже в силу неумолимой вероятности должны быть ранние смерти, неполные семьи, потери близких и родных. Не может быть такого, чтобы у семи миллиардов людей не происходило ни одной трагедии, ни одного несчастного случая. Но почему все происходит именно так? Каков замысел Творца? Или это всего лишь случайность, статистика? Не знаю. Но если происходит убийство, я твердо знаю, что здесь была не рука провидения и не статистика, а чья-то злая воля. И моя задача – противостоять этой злой воле. Немного патетически, но поверьте, что именно эта задача мне представляется самой важной.

Кирпичникова понимающе кивнула.

– Спасибо. – Она достала платок и вытерла набежавшую слезу.

– Как это произошло? – спросил Дронго.

– Был прием в корпорации «Сибметалл». Обычная корпоративная вечеринка. Пригласили известных певцов, актеров. На вечере присутствовали политики, бизнесмены, писатели, художники, в общем, обычная тусовка. – Наталья убрала платок в сумочку. – И мы с Николаем Даниловичем тоже там были. Егор приехал чуть позже, он опоздал. В этот вечер он был такой красивый, ему так шел смокинг с бабочкой. Я еще подумала, что его нужно женить как можно быстрее.

– Где проходил прием?

– В саду «Эрмитаж». Там собралось около четырехсот гостей. Отмечали пятнадцатилетие компании. Все поздравляли моего отца. Ведь он стоял у истоков создания «Сибметалла». Он был тогда одним из руководителей союзного ведомства, заместителем самого Колпакова. Был такой министр металлургии в бывшем СССР. Когда все распалось в девяносто первом, отец решил создать компанию по продаже металла за границу. И уже в девяносто втором начал ее создавать. В первые годы им было сложно. Потом стало гораздо легче.

– Там работала охрана?

– Конечно. И не просто охрана, а сотрудники службы безопасности компании. Восемнадцать человек. И руководитель службы безопасности Виктор Босенко. Они вместе с отцом уже пятнадцать лет. Босенко бывший полковник госбезопасности. Отец ему абсолютно доверяет. Поэтому мы не сразу решились на эту… экс… эксгумацию. – Ей, очевидно, было трудно выговаривать это слово.

– Кто обслуживал гостей?

– Официантов приглашал Босенко. Обычно он заключал договор с фирмами, обслуживающими такие вечера. Еду и напитки заказывали в самых лучших ресторанах, список у нас есть. Но ведь ни один человек не почувствовал себя плохо, никто не отравился. Никто, кроме Егора.

– Как это случилось? Я понимаю, что вам трудно, но постарайтесь рассказать мне более подробно.

Она достала из сумочки темные очки и надела их, чтобы ее глаза не выдавали ее чувств.

– Он опоздал примерно на час. Приехал позже обычного. Он часто опаздывал, но, учитывая наши московские пробки, в этом нет ничего необычного. Когда он появился, все женщины посмотрели в его сторону. Я уверена, что абсолютно все. Богатый, молодой, красивый, умный. И все знали, что он наследник моего отца. Нужно было видеть, какое впечатление он производил на женщин. Он подошел к отцу, поздравил его. Они были очень похожи друг на друга. Потом поцеловал меня, поздоровался с Николаем Даниловичем. И пошел к другим гостям. Часа через три, когда все начали расходиться, он сел в свою машину и уехал.

– Один?

Она посмотрела на мужа. Тот ничего не сказал. Наталья поправила очки.

– Не совсем, – ответила она, – он увез с собой одну из молодых женщин, приглашенных на прием.

– Куда они поехали?

– К нему домой.

– Он жил один?

– Конечно. Он уже пять лет как жил один.

– Что было дальше?

– Ночью он почувствовал себя плохо. Сначала он пытался снять боль, принял какое-то болеутоляющее. Затем выпил таблетку аспирина. Потом женщина вызвала «Скорую помощь». Врачи увезли его в больницу. Почти сразу туда приехали мы с Николаем и наш отец. Босенко привез какого-то специалиста из Минздрава, мы подняли всех врачей, делали все, что могли. Но на следующий день его перевели в реанимацию. Ему было совсем плохо, он потерял сознание. А вечером следующего дня скончался. Когда отцу сообщили об этом, у него едва не случился удар. Мы его отвезли в другую больницу. И он еще три дня лежал там. До… до похорон.

– И врачи считали, что это язва? Неужели возможно так ошибиться?

– Не знаю. Я ничего сейчас не понимаю. Но говорят, что это был очень редкий яд. И его трудно распознать в крови. Только в костных тканях он может проявляться через какое-то время. Поэтому его и нашли. Во всяком случае, на снимках врачи видели именно обострение язвенной болезни. Потом оказалось, что это яд разъедал стенки желудка. Нечто в этом роде. Но тогда никто и не думал, что Егора могли убить.