К вечеру следующего дня женщина и двое ее детей добрались до города, в котором она когда-то родилась. Здесь все переменилось: тот царский дом, к которому принадлежала женщина, давно пал, никого из родственников уже не было в живых, а царством правил другой правитель.

Растерявшись от этих известий, мать и ее дети стояли, не зная, что предпринять. Странных полуобнаженных людей обступили горожане — все в один голос спрашивали, из какой страны они пришли.

— Раньше мы жили в этой стране, — отвечала женщина, — да похитили нас злодеи. Долго мы скитались на чужбине, но теперь, к счастью, я с детьми вернулась в родные места.

Жители города из жалости принесли беженцам еды, дали какую-никакую одежду. На следующий день мать и дети поселились на окраине в крохотной хижине, которую из сострадания построили для них горожане. Благодаря помощи соседей им как-то удавалось сводить концы с концами.

Через месяц маленькое царство начало страдать от частых набегов тигра. Это потерявший семью зверь от тоски по жене и детям воспылал яростным гневом, спустился с гор и, оглашая окрестности ужасающим ревом, стал то и дело врываться в деревни, нападать на людей и резать скот.

Тигр был неуловим. Когда люди думали, что он сегодня появится в деревне, тигр заступал дорогу путникам на горном перевале; когда считали, что зверь ушел в горы, тигр внезапно появлялся в полях неподалеку от города и оттуда совершал набеги на городские кварталы.

Никто не знал точно, сколько людей погубил зверь, но вся страна от страха перед тигром потеряла сон. Особенно трепетали от ужаса путники. Теперь в горах даже группа из нескольких человек не могла чувствовать себя в безопасности, поэтому люди сбивались в караваны из нескольких десятков человек. А путешествовали они не иначе, как держа наготове пращи и алебарды, стуча в барабаны и трубя в трубы, сделанные из больших морских раковин.

Узнав о бедствии, обрушившемся на страну, ее правитель из опасения, что его милосердие к подданным перестанет быть повсеместным, приказал спешно уничтожить дикого зверя.

Приграничные горы, в которых обитал тигр, заполнили охотники со всей страны, но им никак не удавалось застрелить зверя. Нападения тигра продолжались, он появлялся и исчезал, как по волшебству, а охотники лишь понапрасну теряли своих товарищей.

Когда стало ясно, что охотникам добыть тигра не удастся, правитель сам выступил из столицы во главе войска и оцепил горы, в которых скрывался зверь. Более десяти тысяч солдат, разбитых на множество отрядов, целыми днями обшаривали лесные дебри, забирались высоко в горы, спускались в глубокие ущелья.

Но и эти меры привели только к тому, что число убитых тигром людей и животных продолжало множиться, а громоподобный рев зверя стал эхом отзываться во всем горам и долинам едва ли не каждый день. Нередко солдаты, едва заслышав рев тигра, уже начинали дрожать от страха и с громкими криками бежали на подгибающихся ногах вниз по горным склонам…

Объявили набор новых охотников. На призыв монарха откликнулись даже добровольцы из других царств. Охотники вместе с солдатами в поисках тигра забирались в самые глухие горы и ущелья. Теперь зверь не появлялся днем, но зато ночью постоянно нападал на стоянки и лагеря. Не проходило и ночи, чтобы в горах не погибал охотник или не был ранен солдат.

В конце концов, правитель обратился к стране с особым указом, в котором объявлялся набор новых храбрецов для борьбы с тигром. Избавителю царства от тигриной напасти было обещано щедрое вознаграждение, но ни одного добровольца больше так и не нашлось…

Царский указ дошел и до бедной лачуги, в которой жили мать и двое ее детей.

— Неужели мы и дальше будем прозябать в такой бедности? — спросил у матери сын, узнав о царском указе. — Зима скоро, а у нас ни еды, ни одежды… Нужно откликнуться на призыв правителя!

При этих словах сына лицо женщины исказилось мукой:

— Можно ли так говорить?! Он хоть и зверь, но отец ваш. Негоже из-за нашей бедности гневаться на отца и тем более причинять ему зло…

Скоро к брату присоединилась сестра, и они принялись уговаривать мать в два голоса:

— Но ведь тигр — это не человек, можно ли здесь говорить о добре и зле? Мы ведь уже ушли от него, о каких отцах и детях теперь можно вести речь? Нам самим нужно о себе думать, разве не так? А ведь у нас на завтра нет ни зернышка риса!

Мать поняла, что переубедить детей не удастся, смиренно опустила голову и горько расплакалась…

Молодой человек сунул за пазуху кинжал, вышел из дома и двинулся в сторону приграничных гор — туда, где он раньше жил и где теперь набирали добровольцев. В горах, служивших прибежищем тигру, почти у каждой деревни были расставлены заставы. На первой же такой заставе юноша заявил, что он пришел по набору, после чего добровольца направили по цепочке от одного поста к другому. И на каждом посту солдаты бранили глупого юнца, который не боится тигра, а некоторые упрекали его за безрассудство и советовали немедля возвращаться домой. Но молодой человек пропускал эти слова мимо ушей.

Миновав так несколько застав, молодой человек, в конце концов, оказался перед царским шатром, стоявшим у подножия горы, где и удостоился встречи с правителем.

— И как же ты думаешь справиться с этим зверем? — обратился монарх к своему единственному добровольцу. — Какие-то особые уловки знаешь?

— Увижу тигра, подойду поближе и заколю его — вот и все! — ответил юноша.

Присутствовавшие военачальники рассмеялись, но правитель даже не улыбнулся:

— Тогда за дело! — сказал он.

Впрочем, следующие несколько дней юноша провел в горном лагере безо всякого дела: окрестные горы и долины были плотно оцеплены пешими и конными воинами, однако тигр в эти дни почему-то здесь не показывался.

Но вот однажды ночью молодой человек проснулся от громких кличей и грохота боевых барабанов, которые гулким эхом отдавались в горах и долинах. Прибежавший солдат сообщил, что в лесу только что видели тигра.

Юноша сунул кинжал за пазуху и выбежал из палатки. Ночь была такая лунная, что казалось, будто уже наступил день. От самой палатки пока хватало глаз — повсюду виднелись фигуры солдат. Они рассыпались по берегам ручьев, по склонам холмов, по горным кручам, скрывались среди рощ и перелесков. Огромным кольцом оцепления был окружен густой девственный лес, в котором, как говорили, и скрывался тигр.

Солдат было великое множество: одни крепко сжимали в руках мечи, другие готовили алебарды и луки, третьи молились. Были и такие, кто при известии о появлении тигра едва не бросился бежать.

Юноша прошел мимо солдат, миновал линию оцепления и вышел в поле. Теперь только это поле, поросшее высоким бурьяном, отделяло его от цели — леса, в котором скрывался тигр. И как только молодой человек сделал по полю первые шаги, как разносившиеся повсюду боевые клики, звуки труб и барабанов вдруг разом смолкли.

Молодой человек добрался до опушки леса и остановился. Он подумал, что тигр, наверное, укрывается где-то глубоко в чаще, но тут же понял свою ошибку, ибо увидел зверя, который сидел на большом плоском камне у самой кромки леса.

Это и впрямь был тигр. Его отец.

Освещенный прямым лунным светом, тигр сидел недвижимо, как статуя, и только глаза у него сверкали…

Юноша, наконец, поднял взгляд на тигра. Он не видел в нем отца. Нет, теперь перед ним стоял дикий зверь, стоял враг, которого нужно убить — иначе он убьет тебя…

Тигр смотрел в сторону юноши широко раскрытыми глазами, но оставалось непонятным, видит он его или нет — зверь по-прежнему не двигался.

Наконец, тигр медленно поднялся, вытянул вперед передние лапы, выгнулся дугой и издал высокий, протяжный рык. Задул ветер, закачались деревья.

Зверь описал по камню короткий полукруг, опустил хвост, изогнулся и низко наклонил голову. Теперь он был готов к броску на этого дерзкого юнца, который посмел подойти к нему столь близко.

Глядя прямо в глаза зверю, юноша тоже принял боевую стойку, но в следующий миг тигр вдруг внезапно обмяк, словно передумал атаковать противника, снова вытянул вперед передние лапы и с самым безобидным видом опустился на камень.