Старшему следователю городской прокуратуры Людмиле Алексеевне Вакуленко шел сорок четвертый год. Из них почти двадцать два она проработала в органах прокуратуры, начав ещё стажером в районной прокуратуре в Туле. Всю свою жизнь она работала следователем и прокуром, получая очередные звания за выслугу лет. Она была некрасивой. Редкие рыжеватые волосы, большие роговые очки, немного выпученные глаза, жесткая линия тонких губ. Может, поэтому она так медленно продвигалась по служебной лестнице. К ней относились с подчеркнутым уважением, отмечая её служебные достижения, но не более того. С мужем она развелась ещё пятнадцать лет назад и воспитывала сына одна. Дважды она встречалась с другими мужчинами, но первый оказался типичным «альфонсом», решившим пожить за её счет, и она его выгнала, а второй, не выдержав давления с её стороны, сбежал сам. Из этих печальных опытов она вынесла твердую уверенность, что все мужчины, кроме её сына и отца, настоящие сволочи, на которых нельзя расчитывать. К тому же она встречалась во время своей работы не с лучшими образцами мужской братии.

Последние пять лет у неё не было мужчин, а в таком возрасте это плохо сказывается на женщинах. У неё начались задержки месячных, иногда подскакивало давление, болел желчный пузырь. Всё это тоже отражалось на её характере. Она становилась злой, язвительной женщиной, уже понявшей, что семейное счастье – почти невозможная мечта, а встретить мужчину своей жизни – вообще утопия. Женщина, лишенная любви, постепенно теряет свой пол. Более того, она становится безжалостной и черствой, превращается просто в чудовище со сложным и подозрительным характером. Она убеждена, что все сказки про это чувство были придуманы мужчинами, чтобы обмануть женщин. Постепенно старший следователь Вакуленко превращалась в мстительное и подозрительное существо, что при её власти делало её жестокой.

Разумеется, не все женщины, потерявшие мужей или не имеющие мужчин в детородном возрасте, трансформируются в подобных чудовищ. В их сердцах продолжает теплиться некий лучик надежды на возможную встречу. У Людмилы Алексеевны Вакуленко такого лучика не было.

Именно поэтому она с таким рвением отдавалась своей работе. Сыну исполнилось уже девятнадцать, он был студентом, и у него были свои привязанности. Мать вдруг с ужасом начала замечать, что его интересуют молодые девушки. При одной мысли, что в их доме может появиться другая женщина, Людмилу Алексеевну охватывала настоящая паника.

Когда ей позвонили и сообщили, что приехал адвокат свидетеля Ледкова, она даже не поняла, в чём дело.

– Какого Ледкова? – недовольно поинтересовалась она. – У нас нет таких задержанных.

– Он свидетель, – доложил уточнивший все обстоятельства дежурный офицер милиции.

– Зачем свидетелю адвокат? – недовольно спросила Людмила Алексеевна. – По какому делу он проходит свидетелем?

– По убийствам Низамова и Туричина, – доложил офицер.

– По этим делам, – поморщилась Вакуленко.

Она помнила об этом неприятном деле: несчастный фармацевт выбросился из окна. Зачем Ледков нанял адвоката, она ни в чем его не обвиняла. Но не принять адвоката нельзя. Зачем он сюда явился? У неё и без этих защитников так много дел. Но выгонять адвоката, даже не поговорив с ним, – это дурной тон. Сейчас не те времена, нужно любезничать с этими крючкотворами.

– Оформите ему пропуск, – разрешила Людмила Алексеевна. – Пусть пройдет ко мне.

Через несколько минут к ней в кабинет вошел высокий мужчина лет сорока пяти. На нем был элегантный светлый костюм, хорошо подобранный серо-красный галстук в полоску, светлая рубашка. Мягкие туфли. У него были широкие плечи спортсмена и умные глаза интеллектуала. И запах. Она сразу почувстовала необычный запах его парфюма.

«И все хорошие адвокаты давно уже миллионеры», – с раздражением подумала Вакуленко, вставая и протягивая руку незнакомцу. Такой мужчина мог ей понравиться. Но она точно знала, что у неё нет никаких шансов. И поэтому она внимательно прочитала доверенность, выданную Ледковым пришедшему к ней гостю на ведение его дел.

Дронго, войдя в кабинет, огляделся. Судя по аскетичности стен и книжных полок, Вакуленко больше интересовало расследование уголовных дел, чем антураж её кабинета. Одного взгляда на следователя было достаточно, чтобы понять все её личные проблемы. Они поздоровались, и он сел на стул, получив разрешение хозяйки кабинета.

– Что произошло? – спросила Людмила Алексеевна. – Я не собираюсь предъявлять обвинение вашему клиенту. Он пока проходит только в качестве свидетеля по обоим уголовным делам. И я не понимаю, почему он так нервничает. И вообще цель вашего визита?

– Это были его друзья, – мягко улыбнулся Дронго, – друзья, с которыми он вырос и которых знал почти сорок лет. Согласитесь, что Геннадий Данилович может проявить некоторое беспокойство по этому поводу. К тому же его волнуют и эти непонятные конверты, которые получили все его друзья, в том числе и погибшие.

– Это глупости, – нахмурилась Вакуленко, – чья-то глупая шутка. Вы видели убийцу, который заранее посылает извещения о своём преступлении? Я никогда о таком не слышала. Угрозы могут быть. Но они должны быть адресованы конкретным бизнесменам. Если бы угрожали только Ледкову или его другу… – она посмотрела на какую-то бумагу, раскрыв лежавшую перед ней папку, и прочла фамилию, – его другу Петунину, тогда я бы поняла, в чём дело. Они оба достаточно крупные бизнесмены и могли мешать своим конкурентам. Или иметь соперников в своем бизнесе. Но кому мог помешать несчастный сторож в туберкулезном санатории? Я думаю, вы понимаете, что ни о каких бизнес-интересах в данном случае не может идти речи. Я вообще возражала против объединения этих двух дел.

– Почему?

– В первом случае это обычное бытовое убийство, а во втором… вполне возможно, что самоубийство. Никто пока не доказал, что это было убийство. На теле погибшего не найдено никаких следов борьбы. Он был достаточно подготовленным человеком, в молодости занимался боксом. Соседи не слышали никакого шума. В общем, мы пока всё проверяем…

Если бы посетитель был чуть менее элегантен и плохо выбрит, она бы даже не стала с ним разговаривать. Но этот мужчина мог произвести впечатление на кого угодно, даже на неё. Поэтому она позволила себе отвечать на его вопросы.

– Почему вы считаете, что в первом случае было чисто бытовое убийство? – поинтересовался Дронго.

– Наверно, выпил с кем-нибудь из своих собутыльников, – мрачно ответила Людмила Алексеевна. – Врачи нашли у него большую концентрацию алкоголя в крови. Самое интересное, что в его комнате не было ни одной пустой бутылки. Кто-то успел их вынести и сдать. Это мог быть какой-нибудь бомж или алкоголик, для которого лишняя десятка – большие деньги. Возможно, они повздорили, и собутыльник Низамова просто его задушил. Сейчас мы проверяем всех сотрудников в этом санатории.

– А конверт с цифрой «один»?

– Он просто лежал на столе, – пожала плечами Вакуленко, – это ничего не доказывает.

– Но когда выбросился из окна Туричин, на столе тоже нашли похожий конверт уже с другой цифрой. Вас не настораживает такое совпадение?

– Нет. Убеждает в верности нашей версии. Все свидетели показали, что Туричин и Низамов дружили, были достаточно близки. Когда убили Низамова, у Туричина могла развиться депрессия. Он жил один, семья его распалась, жена и сын его не навещали. На этой почве у него могла развиться депрессия. Вы видите в этих фотографиях какую-то мистику, а мы считаем, что это обычная тяжелая депрессия. После смерти своего друга детства он нашел фотографию и, наверно, очень переживал. Мы пока не знаем, кто это сделал, но на фотографии были обведены кружком Низамов и сам Туричин. При этом ручка лежала на столике и могла принадлежать хозяину квартиры. Экспертиза установила, что именно этой ручкой сделаны два круга.

– Отпечатки пальцев нашли?

– Нашли. Там были отпечатки пальцев самого Туричина. Вот почему у нас есть все основания полагать, что это он достал фотографию и переживал по поводу смерти своего друга. Они встречались на его дне рождения и сделали ещё одну фотографию незадолго до смерти обоих. Интересно, что круги появились на детской фотографии, а новая лежала рядом на столике. Возможно, сам Туричин решил устроить эту глупую шутку, разослав всем конверты. И выбрав себе «второй» номер. И, наконец, самое важное. – Вакуленко снисходительно улыбнулась. Этот мужчина ей нравился, и поэтому она старалась быть максимально любезной. – Наш погибший фармацевт злоупотреблял некоторыми лекарствами, в том числе психотропными. У меня есть протокол вскрытия, он принимал слишком много таблеток от депрессии. Как видите, я не просто так говорю о его возможном срыве. Мужчины в среднем возрасте испытывают похожие проблемы.